Однако Грибоедов в своем решении национально-героической темы шел значительно дальше, нежели декабристские поэты. То неверие в реальные политические перспективы декабристского движения, которое было присуще Грибоедову, в конечном счете определило и характер его творческой работы после поражения декабристов. Богатый личный опыт помог Грибоедову глубже и шире раскрыть природу исторического процесса и социальных катастроф. Раньше других осознав слабость дворянских революционеров, не имевших опоры в народе, Грибоедов раньше других пришел и к постижению исторических закономерностей жизни народов. Его критический взгляд помог ему правильно понять и оценить роль и значение народа, как главной движущей силы истории. После катастрофы 14 декабря Грибоедов проникается идеей народа, творящего свою историю. И в самом обращении его к историческим темам сказалась тенденция переоценить трагический опыт декабристов, понять их ошибки и объяснить их поражение в свете грандиозного исторического опыта широких народных движений. Так в сознании Грибоедова рождается новая, уже последекабристская философия истории, нашедшая отражение (к сожалению, весьма неполное) в его трагедийных замыслах.
Большой интерес в этой связи представляет план трагедии "Родамист и Зенобия", позволяющий в общих чертах установить содержание одного из грибоедовских замыслов, хотя в плане намечена, по существу, лишь завязка трагедии (два акта из предполагавшихся, по-видимому, пяти). Тема трагедии, взятая из древней истории Грузии и Армении, - заговор вельмож против царя-тирана. Заговор терпит крушение - потому что заговорщиками владеют "мелкие страсти" (тогда как Родамист - сильный, волевой характер, с душой, "алчущей великих дел"), потому что они "ссорятся о будущей власти", потому, наконец, что "народ не имеет участия в их деле, - он как будто не существует". В третьем акте трагедии "возмущение делается народным, но совсем не по тем причинам, которыми движимы вельможи". Трагедия была задумана Грибоедовым, по всем данным, после 1825 г. Тема крушения политического заговора против тирании, в котором народ "не имеет участия", после разгрома декабристов приобретала исключительно актуальное значение и полностью соответствовала убежденности Грибоедова в обреченности декабристского движения, изолированного от народных масс. Так, на далеком историческом материале Грибоедов решал злободневнейшую в эпоху двадцатых годов проблему соотношения народа и царской власти.
Именно вопрос о закономерностях истории, как он решался Грибоедовым, позволяет констатировать, что, подобно Пушкину, он преодолел узость философско-исторических представлений, сложившихся на почве рационализма, и в стихии романтического историзма обрел путь к реалистическому пониманию законов, управляющих жизнью и судьбами человечества. В плоскости такого понимания сформировался русский реализм, и в этом смысле Грибоедов, наряду с Пушкиным, стоит в начале столбовой дороги русской литературы XIX века. Декабристы мыслили еще внеисторически, обосновывая свою программу в понятиях абстрактного и, по существу, антиисторического "естественного права", доставшегося им в наследство от просветителей XVIII века. Хотя они и апеллировали к "общему благу", в центре их сознания стоял индивидуальный герой, вступающий в единоборство с противостоящими ему злыми, враждебными силами. В искусстве декабристской формации герой этот изображался вне связи с конкретной исторической эпохой, неповторимой в своем социальном, культурном и бытовом своеобразии (типичный пример - исторические герои-маски в "думах" Рылеева).
Грибоедов преодолевал эту свойственную декабристам внеисторичность мышления, наново решая проблему взаимоотношений личности и общества, взаимодействия героя и народа, и придя к убеждению, что только парод творит историю и родит героев. Отсюда понятным становится напряженный интерес зрелого Грибоедова к темам народных движений, социальных катастроф и массового героизма. Если в "Горе от ума" заданная современностью задача создания положительного героя получила, в образе Чацкого, лишь ограничительное решение (и все же частная тема судьбы Чацкого разрушила канон классической комедии), то в драме о 1812 г. Грибоедов уже органически связывал тему личной судьбы Героя с общей темой народа, как творца и движущей силы истории.
Уцелевшие план и фрагмент этой драмы представляют собою явление единственное в литературе двадцатых годов. Отечественная война, служившая в официозной литературе источником казенных ложно-патриотических восторгов и сводившаяся к "истории генералов двенадцатого года", предстает в драме Грибоедова, как освободительная народная война. Судя по плану, Грибоедов в полной мере уяснил громадную роль Отечественной войны в становлении национального самосознания русского народа. Его замысел проникнут идеей творческой силы народа ("Сам себе преданный, - что бы он мог произвести?"). Он всячески подчеркивает "народные черты" войны, центральным героем драмы избирает крепостного.
Герой остается в Москве при вступлении в нее неприятеля, после - бежит из Москвы и сражается с французами во "всеобщем ополчении без дворян" (тут же "трусость служителей правительства"). Эта тема измены дворянства своему патриотическому долгу защиты отечества затронута и в дошедшей до нас сцене, в монологе Петра Андреевича ("А ныне знать, вельможи - где они?.."). Дальнейшая судьба героя окончательно раскрывает идейный, антикрепостнический смысл драмы. М., совершивший отважные подвиги, попадает в Вильну, где дворянство пожинает плоды победы: "Отличия, искательства; вся поэзия военных подвигов исчезает. М. в пренебрежении у начальников. Отпускается во-свояси с отеческими наставлениями к покорности и послушанию". И в итоге - "прежние мерзости. М. возвращается под палку господина, который хочет ему сбрить бороду", и в отчаянии кончает самоубийством. Здесь Грибоедов задался целью художественно реализовать мысль декабристов о трагической судьбе народа-героя, народа-победителя, спасшего Россию в час грозной опасности и после одержанной им великой победы снова ввергнутого в цепи рабства и бесправия. Конкретно-историческое мышление Грибоедова позволило ему объединить в едином драматургическом замысле две темы - героическую и "гражданственную". Драма должна была не только прославить бессмертный подвиг народа, но и разоблачить своекорыстие, лживость и деспотизм правящего класса. Такое совмещение героического и разоблачительного начал было новым для русской литературы и могло возникнуть лишь в результате реально-критического осмысления национальной истории. Вместе с тем, частная тема личной судьбы героя в замысле Грибоедова органически связана с общей темой народного движения и борьбы различных социальных сил. Герой Грибоедова уже не живет автономной жизнью вне исторических закономерностей. Он как бы "вставлен" в действительность, в эпоху, в историю, и судьба его - прообраз судьбы народной. Все мысли и поступки героя определяются действительностью, историей, и сам он меняется в процессе действия соответственно тем изменениям, которые происходят в действительности. Он приходит в драму крепостным рабом, но разгорается народная, национальная война, и в грозной стихии этой войны вчерашний раб вырастает в героя. Он преображается в борьбе за родину; поэзия народной войны поднимает его на высоту нравственного подвига. Герой и история здесь взаимодействуют: война рождает героя, герой движет историю. Это - крупнейшее достижение грибоедовского реализма.
В своем опыте создания национальной народной драмы Грибоедов решительно сломал все нормы классической поэтики. Центральный герой - не только не исторический деятель, но "зауряден" по самому своему социальному положению, и тем не менее сделан участником величайшего исторического события. Наряду с вымышленными героями в драме действуют и исторические лица (Наполеон, Александр I), причем они выведены на сцене прямо, без каких-либо обиняков и условностей. Народ сделан активным участником драматического действия. Установка на реалистическую верность изображения действительности свободно совмещается с введенной в драму фантастической сценой в Архангельском соборе. Резкое нарушение правил классической поэтики сказывается и в полном игнорировании единства времени и места. Грибоедов отказался от традиционного деления пьесы на акты; действие развертывается "по Шекспиру", как историческая хроника со свободным чередованием сцен, перемещаясь с московской площади во дворец Наполеона, в деревню, в Вильну. Конечно, трудно гадать на основании отрывочных наметок Грибоедова, как строилась бы его драма сюжетно и композиционно, но можно говорить о том, что он в данном случае отказывался и от единства действия в том смысле, какой придавала этому понятию классическая теория. Здесь, невидимому, не было бы единства драматической интриги, но зато было бы иное, более важное единство - идейное, единство исторического события, изображенного во всей сложности его обстоятельств и развития.
На линии высокой стиховой трагедии стоит и "Грузинская ночь" (очевидно, последнее произведение Грибоедова). Написанная с целью изобразить "характер и нравы грузин", с широким использованием материала грузинских народных сказок и поверий, трагедия отличается напряжением и бурным разрешением драматических ситуаций и эмоциональной насыщенностью образов. В уцелевших отрывках трагедии с полной очевидностью выявлена ее антикрепостническая направленность. В центре трагедии - героический образ матери-мстительницы.