Столь значительные "ножницы", доходящие до прямо противоположных выводов, обусловлены отсутствием соответствующего внимания к христианской метафизике как основе тютчевской историософской и политической мысли, определяющей в ней всю расстановку принципиальных значений и смысловых акцентов. По свидетельству А.И. Георгиевского, поэт высоко ценил "нашу православную церковь", "глубоко понимая все значение религии в жизни отдельных людей и целых народов" (Литературное наследство. М., 1989. Т. 97. Кн. 2. С. 124). То же самое подчеркивает и М.П. Погодин: "В последнее время возникшие на Западе религиозные распри подали ему повод выразить свои мысли о православии, и оказалось, что он, не занимавшись никогда этим предметом, не принимав, кажется, много к сердцу, уразумел его силу, его историческое значение, лучше, живее многих его законных служителей" (Там же. С. 25). И.С. Аксаков приходил к безоговорочному умозаключению, которое зачастую вообще не берется в расчет современными исследователями, что в философско-историческом миросозерцании Тютчев "был христианин - по крайнеймере таков был его Standpunkt" (Там же. С. 51).
Разорвавший с Церковью Гуманизм, подчеркивает поэт в трактате "Россия и Запад", породил Реформацию, Атеизм, Революцию и всю "современную мысль" западной цивилизации. "Мысль эта такова: человек, в конечном итоге, зависит только от себя самого как в управлении своим разумом, так и в управлении своей волей. Всякая власть исходит от человека; все провозглашающее себя выше человека, - либо иллюзия, либо обман. Словом, это апофеоз человеческого я в самом буквальном смысле слова" (Литературное наследство. М., 1988. Т. 97. Кн. 2. С. 206).
Тютчев раскрывает в истории фатальный процесс дехристианизации личности и общества, парадоксы самовозвышения эмансипированного человека, все более теряющего в своей "разумности" и "цивилизованности" душу и дух и становящегося рабом низших свойств собственной природы. Комментируя "длинную" и как бы скрытую от "укороченного" взгляда мысль Тютчева, И.С. Аксаков пишет: "Отвергнув бытие Истины вне себя, вне конечного и земного, - сотворив себе кумиром свой собственный разум, человек не остановился на полудороге, но увлекаемый роковой последовательностью отрицания, с лихорадочным жаром спешит разбить и этот новосозданный кумир - спешит, отринув в человеке душу, обоготворить в человеке плоть и поработиться плоти. С каким-то ликованием ярости, совлекши с себя образ Божий, совлекает он с себя и человеческий образ, возревновав животному, стремится уподобить свою судьбу судьбе обоготворившего себя Навуходоносора: "сердце его от человек изменится, и сердце зверино дастся ему… и от человек отженут его, и со зверьми дивиими житие его"… Овеществление духа, безграничное господство материи везде и всюду, торжество грубой силы, возвращение к временам варварства, - вот к чему, к ужасу самих Европейцев, торопится на всех парах Запад, - и вот на что Русское сознание, в лице Тютчева, не переставало, в течение 30 лет, указывать Европейскому обществу" (Аксаков И.С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886. С. 199).
Тютчев по-своему разъясняет глубинную логику трактата "Россия и Запад" в черновике его письма П.А. Вяземскому от марта 1850 г. (см. далее прим. 20). Христианство положило конец "неправоспособности человеческой души", сокрушив рабство человека человеку в свободном и добровольном повиновении индивида и государства "истинному Господину их обоих", "Верховному Владыке всяческих", подлинному источнику любого авторитета и власти. Комментируя это краеугольное положение историософии поэта, И.С. Аксаков пишет: "Мир древний, не ведавший Откровения, не знавший над собою и вне себя никакого высшего, нравственного начала, был, естественно и так сказать de facto, сам для себя источником всякой власти, сам своею верховною совестью <…> Государство стало для него выражением высшей истины, совершенно поработило себе и, так сказать, втянуло в себя человеческую личность <…> Такое государство, само в себе имеющее цель, само для себя существующее, альфа и омега человеческого бытия, само олицетворенное божество, - такое государство было уже немыслимо в мире христианском. Христианство, указав человеку и человечеству высшее призвание вне государства; ограничив государство областью внешнего, значением только средства и формы, а не цели бытия; поставив превыше его начало божественной истины, источник всякой силы и власти, - низвело таким образом самый принцип государственный на низшее, подобающее ему место. На таком, так сказать, подчиненном отношении к высшей истине зиждется теперь в христианстве основание государства, основание земной власти, повиновение которой, в пределах высшей истины, благословляется и повелевается для христиан Богом (как это и объяснил Тютчев). Но как скоро христианский мир отрекся бы от Бога, современное основание государства, основание всякой земной власти непременно бы поколебалось: ему уже не на чем утвердиться" (Там же. С. 179).
С точки зрения Тютчева, именно такое отречение от Бога, колебание христианских основ и соскальзывание с них личности, государства и общества в дохристианское язычество и происходит в "новейшей современной мысли", которая развивается в "противодействии христианскому закону", в самообожествлении человека с его непреображенной эгоцентрической природой и утратой им подлинного источника власти в самочинных революциях. Истоки подобного положения вещей он находит в глубинах веков, в истории "незаконных" империй (от Карла Великого до Наполеона), которым он противопоставляет "законные" (Византийскую, Российскую), сохранявшим в православии предание Вселенской Церкви.
"Письмо о цензуре в России" занимает свое особое место среди разнородных официальных, полуофициальных, анонимных записок, писем, статей, получивших широкое распространение с началом царствования Александра II (в ряде случаев они прямо обращались к царю), критиковавших сложившееся положение вещей в общественном устройстве и государственном управлении и обсуждавших различные вопросы их реформирования. "Историко-политические письма" М.П. Погодина, "Дума русского во второй половине 1855 г." П.А. Валуева, "О внутреннем состоянии России" К.С. Аксакова, "О значении русского дворянства и положении, какое оно должно занимать на поприще государственном" Н.А. Безобразова, "Восточный вопрос с русской точки зрения", "Современные задачи русской жизни", "Об аристократии, в особенности русской", "Об освобождении крестьян в России" - эти и подобные им произведения так называемой рукописной литературы, принадлежавшие перу К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина, Н.А. Мельгунова, А.И. Кошелева, Ю.Ф. Самарина и многих других представителей самых разных идейных течений, в большом количестве списков расходились по всей стране. Среди них встречались и те, где непосредственно рассматривались возможные изменения в области цензуры и печати, например, "Записка о письменной литературе", отражавшая взгляды К.Д. Кавелина, братьев Милютиных и других либералов, или подготовленное П.А. Вяземским для императора "Обозрение современной литературы", в котором утверждалась полезность для страны критического направления в журналистике и одновременно - необходимость разумной правительственной опеки над "благонамеренной гласностью".
Различным вопросам функционирования свободного слова в печати, связанного с принципиальными общественными и государственными задачами бескорыстным делом, проникновенной сознательностью, нравственной ответственностью и вменяемостью, и посвящено "Письмо о цензуре в России". И.С. Аксаков отмечает: "В 1857 году Тютчев написал в виде письма к князю Горчакову (ныне канцлеру) статью или записку о цензуре, которая тогда ходила в рукописных списках и, может быть, не мало содействовала более разумному и свободному "взгляду на значение печатного слова в наших правительственных сферах" (Аксаков И.С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886. С. 38 - 39). С конца 50-х гг. поэт тесно сблизился с А.М. Горчаковым и с самых разных сторон помогал ему в его деятельности (см. его письма министру и комментарии К.В. Пигарева в статье "Ф.И. Тютчев и проблемы внешней политики царской России" // Литературное наследство. М., 1935. Т. 19 - 21. С. 199 - 233; см. также: Кожинов Вадим. Цит. соч. С. 384 - 406). В проведении национально ориентированной внешней политики А.М. Горчаков придавал большое значение формированию общественного мнения и пригласил Тютчева возглавить новое издание, соответствующее новой политике. 27 октября / 8 ноября 1857 г. дочь поэта Дарья сообщала сестре Екатерине, что князь А.М. Горчаков предложил их отцу "быть редактором газеты или нечто в этом роде. Однако папa предвидит множество препятствий на этом пути и в настоящее время составляет записку, которую Горчаков должен представить государю; в ней он показывает все трудности дела" (Литературное наследство. М., 1989. Т. 97. Кн. 2. С. 293). Об идеологических, административных, организационных, цензурных, психологических, нравственных трудностях воплощения подобного проекта и ведет речь поэт в своем "Письме…", которое во второй половине ноября 1857 г. стало распространяться в Москве.