Рассмотрим еще один сложный речевой акт, который отличается от предыдущих двух тем, что для него характерны сочетание совета и предостережения.
“Well, Missy, excuse me. But I’ve got to warn you, haven’t I? You’re a marvel, but you must be carefull or you’re going to be good and sorry (Kenkyusha).
Данная последовательность речевых актов, совокупная иллокутивная цель которого заключается в стремлении адресанта предупредить адресата о возможной опасности, состоит из речевых актов различной иллокуции. Главным речевым актом в этой последовательности можно считать ассертив, иллокутивная сила которого выражена перформативом to warn. В классификации Д.Вандервекена “to warn” представлен как обозначающий “предупредить” или “посоветовать кому-либо позаботиться о чем-либо” (Vanderveken 1994:197), в нашем случае позаботиться о своей безопасности. “Акт предупреждения обычно сопровождается описанием причин тех событий, которые могут случиться, если не будет предпринято то действие, которое рекомендуется в этом предупреждении” (ван Дейк 1989: 313). Поэтому данный ассертив вводит отношение пояснения и вынуждает иллокутивную предназначенность последующего высказывания с директивной иллокутивной силой совета- рекомендации, которое в функции обоснования эксплицирует акторечевую презумпцию “ Совершение действия более выгодно адресату, чем его несовершение”. Обоснование включает ассертивное предсказание, имеющее пропозицию: “ты будешь очень сожалеть”, иллокутивную цель которого усиливает ФИ good and ….
Еще один интересный пример диалогов, в которых между иллокутивными целями усматриваются отношения субординации и координации, дают обосновываемые ассертивы с ФИ. Рассмотрим один из них.
“We didn’t need to hold the Frenchman.You know, sir, our can is crowded as anything – we got’em sleeping in shifts. ” (S.Heym “The Crusaders”, p. 238).
Согласно положению метода дискурсивного анализа ван Дейка о том, что факты, о которых сообщается в утверждении, будут “приняты” слушающим только в том случае, если в дальнейшем они разъясняются и уточняются, если сообщаются причины того, почему говорящий придает им такое значение (ван Дейк 1989). Отказ будет принят, если будут обоснованы причины данного отказа. Пример, предлагаемый для анализа, можно охарактеризовать как комплексный речевой акт, состоящий из главного ассертива-тезиса с отрицательным значением отказа держать человека в тюрьме и вспомогательного ассертива, представляющего собой обоснование этого отказа. Обоснование событий и действий производится в результате операций скрытого когнитивного поиска в “пространстве умозаключений” (Шенк 1989), которое задается концептуальным “миром” говорящего, его практическим опытом, спроецированным на конкретную коммуникативную ситуацию. Отсюда степень “прозрачности” связи между утверждением и обоснованием зависит от уровня эксплицированности соответствующих пресуппозиций, ликвидирующих информационную недостаточность.В данном примере вспомогательный ассертив - обоснование, состоящий из двух иллокутивно зависимых ассертивов, содержит информационное “насыщение” ситуации и открывает для интерпретатора факт того, что “когнитивная модель мира” говорящего не предусматривает необходимости держать человека в ужасно переполненной тюрьме, где заключенные спят по очереди. Поэтому чрезвычайную актуальность в вербальном поведении говорящего приобретает обоснование.
Ассертивные обоснования, как правило, служат цели согласия адресата с тезисами автора сообщения. Осуществляя ассертивный речевой акт, содержащий в своем составе ФИ, “говорящий имеет в виду, что пропозиция репрезентирует действительное положение дел в мире произнесения” (Серль, Вандервекен 1986: 252). Утверждая данное положение дел в мире произнесения, адресант тем самым стремится дать свою оценку этому положению дел и воздействовать на своего собеседника так, чтобы у него возникла аналогичная оценка. Далеко не всегда человеческие обоснования по причине их субъективной природы имеют логическую структуру, поэтому наиболее сильное воздействие, на наш взгляд, можно оказать не на пропозициональном, а на иллокутивном уровне. В силу этого во втором ассертиве на первый план выдвигается не пропозициональная, а иллокутивная сторона обоснования и именно по этой причине иллокутивная сила данного высказывания выражена с большей интенсивностью. Средством усиления здесь является ФИas anything.
Структура разговоров, проанализированных ранее, опирается на отношение иллокутивного вынуждения, подобно тому, как структура предложения формируется на основе синтаксических связей. Между тем иллокутивное вынуждение не тождественно синтаксической связи. Если такая связь, как, скажем, синтаксическая зависимость, основывается исключительно на категориальных свойствах языковых единиц, то вынуждение, действуя на пространстве речевых актов, формируется не только под влиянием иллокутивной функции речевых высказываний, но и находится под воздействием общих законов функционирования диалога. К последним, в частности, принадлежат социально обусловленные законы – известные максимы Г.П.Грайса (Грайс 1985) и принцип вежливости Лича (Leech 1983). Приведем пример диалога, в котором иллокутивное вынуждение формируется под воздействием принципа вежливости.
“I say, I’m rahter broke till the end of the month”, he said, as soon as he found an opportunity. “I wish you’d lend me half a sovereign, will you?”
“Like a shot”, said Lawson (S.Maugham, цит. по АРФС).
Инициальный речевой акт в данном диалоге иллокутивно независимый, говорящий был свободен в выборе конкретного типа речевого акта. Выбор ассертива в нашем случае продиктован исключительно интенцией автора, состоящей в том, чтобы поведать слушающему о том, что у него нет ни гроша. Что касается второй реплики, то ее директивное иллокутивное назначение всецело определяется иллокутивным назначением предыдущего ассертива. В силу принятых требований вежливости в речевом общении нередко бывает неуместным высказывание прямых повелительных предложений: “Lend me half a sovereign” или эксплицитных перформативных высказываний: “I order you to lend me half a sovereign”, поэтому в данном диалоге принцип вежливости заставляет адресанта использовать косвенные средства для осуществления своей иллокутивной цели, которая состоит в том, чтобы заставить адресата одолжить ему немного денег. Коль скоро данная просьба, как и всякая просьба вообще, предполагает формальное выражение согласия или же отказ в ее осуществлении, то в анализируемом фрагменте разговора мы видим, что акт просьбы получил вербальный отклик согласия моментального ее выполнения. Таким образом, отношение вынуждения, индуцированное косвенным директивом адресанта, выполнено в речевом акте с комиссивной иллокуцией, носителем которой является ФИ like a shot.
Итак, мы рассмотрели обосновываемые директивы и ассертивы, в состав которых входят ФИ. При наличии ряда качественных и структурных различий обоснований следует признать их функциональную общность. Она заключается, на наш взгляд, в том, что обоснования, употребляемые с целью “подкрепления” обосновываемых просьб, советов или утверждений, служат своеобразным “связующим звеном” между последними и интенциональным состоянием адресанта, что в свою очередь позволяет рассмотреть ФИ в качестве средства обеспечения интенциональной когерентности дискурса.
3.3.2.ФИ и интенциональная когерентность дискурса
Развивая свою мысль о сети интенциональных состояний, Дж. Серль выдвигает гипотезу о двух базовых интенциональных состояниях, с помощью которых можно объяснить все другие интенциональные состояния. Такими интенциональными состояниями являются: вера и желание. Так, например, интенциональное состояние сожаления ученый описывает следующим образом:
Sorry (p) ® Belief (p) & Desire (~ p) (Searle 1983).
Действительно, если говорящий сожалеет о том, что обидел, то в его сожаление входит убеждение, что он обидел кого-то и желание не делать этого. В примере, представленном ниже, мы предлагаем рассмотреть эти базовые интенциональные состояния, а также интенциональное состояние сожаления как сеть взаимосвязанных интенциональных состояний, которой определяется горизонт, задаваемый интенциональностью сознания говорящего. Интенциональные состояния, образующие эту сеть, в свою очередь, определяют иллокуцию и тип речевого акта.
“I’d just about broken her heart – I really had. I was sorry as hell I’d kidded her. Some people you shouldn’t kid, even if they deserve it (J.D.Salinger “The Catcher in the Rye”, p.66).
Интенциональное состояние веры в данном примере выражено ассертивами (I’d just about broken her heart – I really had), интенциональное состояние сожаления – экспрессивом (I was sorry as hell), а интенциональное состояние желания репрезентировано косвенным директивом (Some people you shouldn’t kid …). Как видим, интенциональные состояния веры, желания и сожаления взаимосвязаны, а ФИ as hell, спообствующий интенсивности выражения интенционального состояния сожаления, является связующим звеном в этой сети.
Далее нам предстоит рассмотреть ФИ в качестве средства интенциональной когерентности на более высоком или более глобальном уровне, чем микроуровень предложений и связей между ними. Глобальная когерентность имеет более общую природу и характеризует дискурс в целом или же его большие фрагменты. В качестве такого большого фрагмента дискурса проанализируем разговор между двумя американскими подростками. Инициатором данного разговора является подросток по имени Холден, который сильно ненавидит окружающие его ложь, лицемерие и ищет пути, чтобы не приспособиться к ним. Единственный выход, как он считает, бежать из своего родного города в другой штат. Холден не хочет расставаться со своей школьной подругой Салли и поэтому предлагает ей бежать вместе с ним. “Подростки обсуждают идею побега” – такой вид будет иметь макроструктура исследуемого ниже фрагмента дискурса.