Главное здесь - тема общественного прозрения бесправного народа, тема его жажды к свободе.
Художественный образ в конечном счете явление жизни, но переплавленное в горниле творческого сознания писателя, вновь созданное в соответствии с его эстетическим идеалом, освобожденное от существенных наслоений. Поэтому произведение искусства часто действует на человека сильнее, чем та действительность, которая стала предметом художественного изображения. В нем заключено только необходимое, служащее высоким эстетическим целям. Художник в процессе творческой работы совершает своеобразное открытие мира. Благодаря своей наблюдательности, эстетической чуткости он открывает и обобщает в образах такие стороны жизни, которые часто ускользают от взгляда неискушенного наблюдателя. Так, в образах Захара, Осипа, Селифана, Петрушки, Савельича в неповторимо чувственном виде выражена сущность и общественное значение определенного типа людей.
Искусство, как явление эстетическое, начинается там, где изобразительность не превращается в самоцель, а становится средством выражения гуманистических идей.
Художественный образ – оружие писателя в борьбе за идеал. С его помощью он защищает прекрасное и развенчивает безобразное, эмоционально воздействует на читателя, воспитывает его эстетически, возбуждая в нем чувство гнева против всего того, что мешает утверждению красоты на земле.
Будучи по своей природе эстетической реальностью, образ приводит в движение самые глубокие чувства и мысли. Он понятен всем, но у одних он вызывает положительную эмоциональную реакцию, у других – отрицательную. И это естественно, поскольку в образной системе произведения выражаются классовые, партийные позиции писателя, его отношение к коренным вопросам жизни. Ожесточённые формы, например, принимала литературная борьба вокруг «Мёртвых душ» Гоголя, «Героя нашего времени» Лермонтова, романов Тургенева. Критики консервативных и прогрессивных направлений давали им взаимоисключающие оценки. Такую же разноголосую реакцию вызывали произведения Чернышевского, Некрасова, Горького и других писателей-классиков.
Сила воздействия произведения искусства во многом зависит от его конкретности. Однако было бы неверно думать, что определенностью, пластической выразительностью обладают только образы, отражающие материальные явления действительности (природу, вещи, внешний облик человека и т.д.). Выдающиеся поэты достигают пластичности также в передаче человеческих переживаний. Например, в лирических произведениях А.С. Пушкина Белинский находил «пластическую рельефность выражения», органическое совмещение «изящно-гуманного чувства с пластически изящною формою».
Типизация, как правило, сопровождается усилением сущности воспроизводимых явлений, что придает им большую эмоциональную выразительность. Подобный способ вытекает из самой природы художественного творчества, которое представляет собой борьбу за утверждение прекрасного или отрицание безобразного. «Искусство ставит своей целью, - писал Л.И.Тимофеев, - преувеличивать хорошее, чтоб оно стало еще лучше, преувеличивать плохое - враждебное человеку, уродующее его, - чтоб оно возбуждало отвращение, зажигало волю уничтожить постыдные мерзости жизни, созданные прошлым, жадным мещанством. В основе своей искусство есть борьба «за» или «против», равнодушного искусства - нет и не может быть, ибо человек не фотографический аппарат, он не «фиксирует» действительность, а или утверждает, или изменяет её, разрушает.»[1]
Глава I.
«Образ слуги в творчестве Александра Сергеевича Пушкина (по произведениям «Капитанская дочка» и «Дубровский»).
А.С. Пушкин обогатил реализм новым фундаментальным открытием - диалектической взаимосвязью обстоятельств и человека: среда, утверждал он, не всемогуща, человек может противостоять ей. Иначе он станет жертвой обстоятельств, покорно и смиренно принимающей все удары судьбы. Это открытие подтверждал опыт истории: между угнетенными и угнетателями существуют антагонистические отношения, тяжесть порабощения неминуемо рождает бунт и протест.
А.С. Пушкин показывал не только влияние среды на человека, но и его способность восставать против враждебных ему условий жизни. В протесте, в бунте осуществлялось воспитание человека. Мятежность делала его свободным в рабской стране, вселяла веру в собственные силы, «выпрямляла» личность, наполняла её чувством собственного достоинства. Этот обновленный реализм проявил себя в «Капитанской дочке» в изображении народа.
В сюжет «Капитанской дочки» введено большое количество персонажей из народа, но многие из них развернуты в исключительно яркие полновесные художественные образы. Это, прежде всего, относится к порожденному крепостнической действительностью образу Савельича.
Пушкинский Савельич, как и указываемый в самом романе литературный его прототип - дядька Шумилов из «Послания к слугам моим» Фонвизина, наивно убежден, что крепостные крестьяне существуют лишь для того, чтобы всю жизнь работать на своих господ и находятся в их полном подчинении. Но преданность его своим господам далека от рабской приниженности. Вспомним его слова в письме к своему барину, Гринёву-отцу, в ответ на грубые, несправедливые упреки последнего: «…я не старый пёс, а верный ваш слуга, господских приказаний слушаюсь и усердно вам всегда служил и дожил до седых волос.»[2] (стр. 116). В письме сам Савельич называет себя «рабом», как это было принято тогда при обращении крепостных к своим господам, но весь тон его письма дышит чувством большого человеческого достоинства, проникнут горьким упрёком за незаслуженную обиду. Без «тени рабского унижения» предстает перед нами Савельич. Большое внутреннее благородство, душевное богатство его натуры полностью раскрываются в совершенно бескорыстной и глубоко человеческой привязанности бедного, одинокого старика к своему питомцу.
Образом Савельича А.С.Пушкин наглядно и убедительно опровергал тех современных ему дворян-крепостников, которые заявляли, что крепостные не способны ни на какие благородные чувства и поступки, оправдывая этим своё «право» обращаться с ними, как с рабочим скотом. Образ Савельича, задолго до тургеневских «Записок охотника», ярко демонстрирует глубокую несправедливость “бесчеловечность” такого права.
Образ Савельича, преданного своим господам, был так же необходим для реалистического изображения исторической действительности того времени, как и образы революционно настроенных крестьян. А.С. Пушкин показал крепостных крестьян такими, какими они были в действительности, в их разносторонних отношениях к помещику.
Созданный А.С.Пушкиным образ Савельича воплощает высокую оценку поэтом нравственных качеств «доброго нашего народа», которые всячески опорочивались дворянством. А.С.Пушкин раскрыл глубокую истину: всё лучшее, что есть в Гриневе, создано преимущественно Савельичем.
Впервые в русской литературе был так обстоятельно показан в конкретном жизненно-правдивом образе крепостной крестьянин, заслуживающий не только сочувствия, но и глубокого уважения. Характер воспитания сына, Петра Андреевича, сказывается благотворное влияние матери и старого крепостного “дядьки” Савельича. Помещичье «дитё» нарочито напускает на себя «взрослую» грубость, дабы вырваться из-под опёки “дядьки”, доказать, что он уже «не ребенок». В то же время ему «жаль бедного старика», он испытывает угрызения совести и «безмолвное раскаяние» - чувства, совершенно чуждые Митрофану; через некоторое время Гринёв прямо просит прощения у Савельича и мирится с ним. Присущая Гринёву доброта сказалась и в щедром подарке неизвестному «мужичку», который спас его и Савельича во время бурана, и в острой жалости к зверски изувеченному башкирцу, и в том, как рискуя всем, он бросился на выручку захваченному пугачёвцами Савельичу.
Ф.М. Достоевский после первого прочтения «Капитанской дочки» понял замысел А.С. Пушкина. Он писал поэту: «Савельич – чудо! Лицо самое трагическое, то есть которого больше всего жаль…»[3]От чего же Савельича жаль? Он ведь честно прошел через все испытания, выпавшие на его и Гринёва долю; никаких несчастий и происшествий, которые бы изменили его судьбу, с ним не произошло, он был и остался верным слугой молодого барина. Но В. Одоевский прав - А.С. Пушкин написал Савельича так, что его действительно жаль и нам, нынешним читателям. Надо только понять, почему мы жалеем Савельича, что таится за этой жалостью.