“Важно и то, что в первом опыте Грибоедова уже заявлены те принципы драматургического стиля, которые впоследствии найдут блестящую реализацию в “Горе от ума”: быстрая смена голосов, подхватывание реплики, сочетание иронической окраски речи персонажей с интимно-лирической, тяготение к афористическим высказываниям, к смысловым, ситуационным и интонационным контрастам или противопоставлениям”[viii], - пишет В.И. Бабкин.
С Вяземским драматург пишет оперу-водевиль “Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом”, музыку к которой создает А.Н. Вертовской. Конечно, это была “безделка”, бенефисная вещь, предназначенная для московской актрисы М.Д. Львовой-Синецкой, отличавшейся даром перевоплощения и особенно изящной в ролях травести. П.А. Вяземский вспоминает: “…Директор Московского театра Ф.Ф. Кокошин… просил меня написать что-нибудь для бенефиса Львовой Синецкой… Перед самым тем временем познакомился я в Москве с Грибоедовым, уже автором знаменитой комедии… и предложил взяться вдвоем за это дело. Он охотно согласился”. Так появились ноты романса из оперы-водевиля П.А. Вяземского и Грибоедова на музыку А.Н. Верстовского “Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом”, опубликованные в альманахе “Мнемозина” 1824 г.
Грибоедов – музыкант
Однажды актер – драматург П.А. Каратыгин сказал Грибоедову: “Ах, Александр Сергеевич, сколько бог дал вам талантов: вы поэт, музыкант, были лихой кавадерист и, наконец, отличный лингвист!” Он улыбнулся, взглянул на меня унывшими своими глазами из-под очков и отвечал мне: “Поверь мне, Петруша, у кого много талантов, у того нет ни одного настоящего”. Он был скромен…”
Декабрист Петр Бестужев отзывался о своем друге: “Ум от природы обильный, обогащенный познаниями, жажда к коим и теперь не оставляет его, душа чувствительная ко всему высокому, благородному, геройскому. Характер живой, неподражаемая манера приятного, заманчивого обращения, без примеси надменности; дар слова в высокой степени; приятный талант в музыке, наконец, познания людей делают его кумиром и украшением лучших обществ”.
“По традиции, принятой в русских дворянских семьях Александр Сергеевич с детства учился музыке. Он очень хорошо играл на фортепиано и обладал большими познаниями в теории музыки”[ix], - сообщает П.Г. Андреев. Сохранилось немало воспоминаний о Грибоедове - пианисте. “Грибоедов страстно любил музыку и с самых юных лет сделался превосходным фортепьянистом. Механическая часть игры на фортепьяно не представляла для него никакой трудности, и впоследствии он изучал музыку вполне, как глубокий теоретик (К. Полевой). “Я любил слушать его великолепную игру на фортепьяно… Сядет он, бывало, к ним и начнет фантазировать… Сколько было тут вкусу, силы, дивной мелодии! Он был отменный пианист и большой знаток музыки: Моцарт, Бетховен, Гайди и Вебер были его любимые композиторы” (П. Каратыгин).
Грибоедов – пианист часто выступал в кругу друзей и на музыкальных вечерах как солист-импровизатор и аккомпаниатор. Его партнерами по совместному музицированию были певцы-любители, артисты итальянской оперной труппы, композиторы. Так, например, под его аккомпанемент впервые Верстовский исполнил только что сочиненный им романс “Черная шаль”. К великому огорчению, большинство сочиненных Грибоедовым пьес не было им записано на нотную бумагу и для нас безвозвратно потеряно. Сохранились лишь два вальса. Они не имеют названий, поэтому будем именовать их музыкальными терминами: Вальс ля-бемоль мажор и Вальс ми минор. Первый из них написан в течение зимы 1823/24 года. Об этом рассказывает Е.П. Соковнина, племянница С.И. Бегичева, лучшего друга Грибоедова: “В эту зиму Грибоедов продолжал отделывать свою комедию “Горе от ума” и, чтобы вернее схватить все оттенки московского общества, ездил на балы и обеды, до которых никогда не был охотник, а затем уединялся по целым дням в своем кабинете. У меня сохранился сочиненный и написанный самим Грибоедовым вальс, который он передал мне в руки”. Это была первая редакция вальса e-moll. Соковнина переслала его рукопись в редакцию “Исторического вестника” со следующей припиской: “Прилагаю этот вальс в уверенности, что он может и теперь доставить многим удовольствие”. Итак, свидетельство Соковниной устанавливает, что сочинение одного из вальсов относится к периоду окончательной отделки “Горя от ума”. Другой вальс, As-dur, был написан, по-видимому, тогда же.
Однако музыкальное творчество Грибоедова не ограничивалось дошедшими до нас вальсами. Дочь П.Н.Ахвердовой, у которой воспитывалась будущая жена Грибоедова, рассказывала исследователю Н.В. Шаламытову, что в первую поездку в Персию (1818 г.) Грибоедов, посещая дом ее матери в Тифлисе, часто “садился за инструмент и играл большей частью вещи своего сочинения. Она же вспоминает, что Грибоедов, во время второй поездки в Персию в качестве полномочного министра (1828 г.), снова останавливалась у П.Н. Ахвердовой и здесь часто играл для детей “танцы своего сочинения”, мелодии которых, - продолжает она, - я еще ясно помню, не очень красивые и несложные”.
В издании сочинений Грибоедова под редакцией И.А. Шляпкина (1889 г.) сообщается: “Как мы слышали, существует еще мазурка, написанная А.С. Грибоедовым”. К сожалению, источника своих сведений Шляпкин не указал.
В памяти жены Грибоедова, Нины Александровны, пережившей его почти на тридцать лет, сохранялись долгое время другие его сочинения, в том числе наиболее крупное и значительное – фортепьянная соната. Биограф Н.А. Грибоедовой К.А. Бороздин рассказывает: “Много знала Нина Александровна пьес и его собственной кмопозиции, весьма замечательных оригинальностью мелодии и мастерскою обработкою, - она охотно их играла любящим музыку. Из них в особенности была хороша одна соната, исполненная задушевной прелести; Она знала, что эта вещь была моя любимая и, садясь за фортепиано, никогда не отказывала мне в удовольствии ее прослушать. Нельзя не пожалеть, что пьесы эти остались не записанными никем: “Нина Александровна унесла их с собою”. Таким образом, наиболее серьезное музыкальное произведение Грибоедова до нас не дошло. Впечатления современников от импровизаций Грибоедова и от исчезнувших его композиций вполне совпадают с характеристиками, можно дать двум вальсам, напечатанным в сборнике салонных вокальных и инструментальных миниатюр. – “Лирическом альбоме на 1832 год”. Они заметно выделяются из фортепьянного раздела альбома. В одной из современных рецензий на “Лирический альбом” говорилось: “Танцевальное отделение очень слабо. В нем заслуживает внимания только вальс ми минор Грибоедова, давно известный, но до сих пор не теряющий своей свежести, по отличной своей мелодии. Автор сам играл эту безделку с отличным искусством”. М.М. Иванов, написавший оперу на сюжет “Горе от ума”, - оперу неудачную, лучшим номером которой был грибоедовский вальс e-moll, исполнявшийся на балу у Фамусова, - считает, что Шопен и Грибоедов черпали из одного источника – из польской народной песни, мелодии, обоим им знакомой”. Оба вальса Грибоедова – небольшие фортепьянные пьесы, весьма простые по форме и фактуре; их музыка – лирико-элегического характера, более светлого в вальсе ми минор. Первый из названных вальсов меньше известен, а второй пользуется ныне огромной популярностью. Она вполне заслужена музыке вальса ми минор присущ какой-то особый нежно-грустный поэтический комфорт; ее исскренность и непосредственность трогают душу.
Написанные для фортепиано, оба вальса существуют в большом количестве переложений для различных инструментов: арфы, флейты, баяна и других.
По сути дела вальс ми минор Грибоедова – первый русский вальс, дошедший до наших дней благодаря своим художественным достоинствам, реально звучащий в нашем музыкальном обиходе. Он популярен, он у многих “на слуху” и пользуется любовью самых широких кругов любителей музыки.
По воспоминаниям современников нетрудно установить музыкальные пристрастия Грибоедова. П.А. Каратыгин утверждает, что его любимые композиторы были Моцарт, Бетховен, Гайди, Вебер. Занимаясь музыкой со своей невестой, а затем молодой женой Грибоедов, по словам ее биографа, был учителем строгим и старался воспитать вкус классической школой”. Следует думать, что и в своих творческих устремлениях Грибоедов опирался преимущественно на классические образцы.
С другой стороны, нам известно, что Грибоедов любил народные песни, принимал их только в чистом виде. Досадно, что музыкальные произведения Александра Сергеевича бесследно исчезли, оставшись не записанными, - так же, как и его импровизации исчезли, отзвучав в стенах литературных и музыкальных салонов и гостиных и оставив о себе лишь воспоминанье у слушателей. Тем не менее, музыка для Грибоедова была подлинной частицей его существа, а не только подробностью окружающего быта.
“Итак, облик Грибоедова – музыканта многогранен: великий русский писатель обладал не только творческим даром композитора и импровизатора, не только известным техническим совершенством исполнителя-пианиста и некоторым знанием других инструментов, но и редкой в тем времена музыкально-теоретической подготовкой”[x], - пишет П.Г. Андреев.
Заключение
Безвременная гибель не позволила Грибоедову создать новые произведения, которые обещали составить значительную страницу в истории русской литературы. Но и то, что он сделал, дает основание поставить Грибоедова в когорту художников мирового значения.