Оговоримся, что все те положения, которые мы сейчас Привели, имеют отношение только к прозе или, в ином разрезе, К роману, ибо для М. М. Бахтина были крайне важны антитезы роман - эпос и проза - поэзия. Во вторых литературных регионах "нет говорящих людей как представителей разных языков", но есть или "одно и единое авторское oслово" эпоса, или поэтическое прямое единое и бесспорное слово (там же, с. 147, 99). Эти утверждения не стоит, однако, противопоставлять принципу иерархичности, которому они, как может показаться, противоречат. Как мы думаем, идея того идеального "стилистического предела", о котором М. М. Бахтин говорил применительно к поэзии, наличествует и в его рассуждениях об эпосе. Исследователь мыслит здесь не масштабом конкретных текстов, но масштабом той "жанровой" квинтэссенции, которую можно из них извлечь; дабы подчеркнуть разницу, ученый абсолютизирует специфику сравниваемых явлений. Она же и на самом деле такова, что в одном случае расстояние от "авторского центра" до словесной периферии велико, а в другом - мало.
Гораздо сложнее вопрос о том, какую структуру имеет авторская идея. М. М. Бахтин посвятил рассмотрению этого специальную главу в "Проблемах поэтики Достоевского" - книге, слава которой связывается прежде всего с категорией полифонии. В наши задачи не входит раскрытие ее смыслового богатства - это составило бы предмет большого исследования. Нас будет интересовать только одно: какова зависимость между явлением полифонии и функционированием авторской идеи?
Первый и основной тезис ученого: равноправие голосов автора и героев. Но что есть голос? В одном месте М. М. Бахтин прямо пишет о "голосах-идеях" (е. 103). Это слово, взятое в аспекте его значения. Слово же, как мы помним, могло иметь графическую выраженность, а могло существовать лишь в качестве интонации, поэтому авторский голос может звучать и как речь повествователя-рассказчика, и как тон, окрашивающий любой фрагмент текста. Следовательно, ограничивать полифонию драматизацией повествования, как это сделал Б. О. Корман, на наш взгляд, не совсем точно.
Авторская идея может выражаться не только в слове, но и во внесловееных моментах произведения. Противопоставляя друг другу полифонические и монологические тексты, М. М. Бахтин говорил, что в них идея выявляет себя поразному. В монологическом произведении она может быть, во-первых, "принципом ... виденияи изображения мира... во-вторых, идея может быть дана как более или менее отчетливый или сознательный вывод из изображенного; в-третьих, наконец, авторская идея может получить непосредственное выражение в идеологической позиции главного геро я". Кроме того, она должна быть объективирована (там же, с. 94).
Мы полагаем, что М. М. Бахтин и здесь абсолютизировал антитезу, избрав на этот раз в качестве двух идеальных пределов полифоническое и монологическое повествования. Авторская идея и в полифонически построенном тексте должна себя как-то реализовывать, поэтому она может звучать и в речи героев. Другое дело, что она при этом не акцентируется и существует на равных правах с другими голосами-идеями. Сильнее же всего, как нам кажется, заострение сказалось в том, что М. М. Бахтин ограничил первый способ выявления авторской идеи рамками монологического повествования. А между тем он наличествует в любом типе произведений, и сам ученый, посвятив целую главу композиционным и жанровым особенностям творчества Достоевского, косвенно подтвердил это. М. М. Бахтин анализирует в ней ту единую установку, которая определяет функционирование именно полифонического произведения: "Художественная воля полифонии есть воля к сочетанию многих воль, воля к событию", и потому автор создает необходимые для этого сюжетные положения. Авантюрный сюжет "ставит человека в исключительные положения, раскрывающие и провоцирующие его, сводит и сталкивает его с другими людьми при необычных и неожиданных обстоятельствах именно в целях испытания идеи и человека идеи". Для сведения же героев и идей "в одну пространственную и временную "точку" ...нужна карнавальная свобода и карнавальная художественная концепция пространства и времени" (там. же, с. 25, 48, 120, 207).
Эта единая установка представляет собой, по существу, центральную идею Достоевского - утверждение диалога идей, в котором участвуют как герои, так и автор. При этом речь идет о двух разных уровнях реализации авторской идеи: на одном из них идея спрятана в глубине текста, являя себя в структуре произведения (в его сюжете, композиции, хронотопе, жанре) и образуя наиболее высокий слой авторской идеи - авторскую позицию, на другом - открыто воплощена в авторском голосе.
Несколько выпадают, как может показаться, из логики рассуждений М. М. Бахтина о вторичном авторе его замечания о романтизме. Исследователь пишет о том, что "для романтизма характерно до самозабвения экспрессивное прямое авторское слово, не охлаждающее себя никаким преломлением сквозь чужую словесную среду". Авторские идеи не изображаются, "они выражаются непосредственно, без дистанций", поскольку отсутствует дистанция "между позицией автора и позицией героя" (там же, с. 233, 96). Если высказывание о слове еще можно объяснить тем же путем, что и мысли о монизме эпического и поэтического слова, то фраза об идее может показаться на первый взгляд явно ошибочной: М. М. Бахтин приравнивает структурно выраженную идею к авторскому голосу. Но ато отождествление позволяет нам обнаружить еще один нюанс его концепции автора. Позиция автора ма-териализуется в структуре текста, доминантой которой, как известно, в романтическую эпоху был герой. Романтический характер, в свою очередь, М. М. Бахтин относил к тому варианту искажения эстетической вненаходимости, когда "автор завладевает героем" (Бахтин М. М. Эстетика..., с. 21, 157). Отсюда и тезис об отсутствии дистанций, который, конечно, не следует понимать слишком буквально: "Выбрав героя и выбрав доминанту его изображения, автор уже связан внутреннею логикой выбранного, которую он и должен раскрыть в своем изображении" (Бахтин М. М. Проблемы..., с. 76).
Здесь мы вновь возвращаемся к положению о. двух несовпадающих сознаниях и активности в форме. Автор как идеологическая позиция - оказывается соприкасающимся с автором первичным. Подчеркнем только, что идея, по М. М. Бахтину, поднимаясь вверх, к автору-творцу, постепенно теряет свою содержательность: она формализуется и лишается оценочного момента. Венчает же все не идея, а "эстетическая любовь". Это положение мы считаем принципиально важным. Первичный автор - не судья, а тот, от кого нисходит на героя и на мир героя "дар любви" и "дар формы" (Бахтин М. М. Эстетика..., с. 81, 80).
Теперь можно более дифференцирование расписать ту триаду, которую мы привели в начале статьи: Изучением биографического автора М. М. Бахтин почти не занимался6. Первичный автор - участник эстетического события, в котором встречаются в одной точке художник, независящая от него ценностная реальность и читатель, тоже взятый не как реальное лицо, а как внутренний объект художественного акта. Первичный автор как субъект эстетической деятельности внеоценочен и являет себя в целом произведения. Вторичный автор - понятие иерархическое и идейно значимое. Вершину иерархии образует авторская позиция, воплощенная в сюжетно-композиционной, пространственно-временной и жанровой cтруктуре текста. В основании лежит форма повествования от автора. Авторская идея связана с этой композиционной формой факультативна: речь повествователя может быть идеологически нейтральной по отношению к авторской идее, а может быть отмечена ее присутствием. Между ними находится голос автора, идеологическое содержание авторского слова. Оно, в свою очередь, тоже иерархично, обладает своим средоточием, называемым М. М. Бахтиным "авторским центром".
Список литературы
1. А. А. Фаустов. К вопросу о концепции автора в работах М. М. Бахтина
2 Корман Б. О. Из наблюдений над терминологией М. М. Бахтина. - В кн.: Проблема автора в русской литературе XIX-XX т. Ижевск, 1978, с. 188-189.
3 Aвepинцeв C.C. Между "изъяснением" и "прикровением": ситуация образа в поэзии Ефрема Сирина. - В кн.: Восточная поэтика: Специфика художественного образа. М., 1983, с. 235.
4 Волошинов В. Слово в жизни и слово в поэзии. - Звезда, 1926, № 6, с. 264-265.
5 Свительский В. А. Об изучении авторской оценки в произведениях реалистической прозы. - В кн.: Проблема автора в русской литературе XIX-XX вв., с. 11.
6 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965, с. 167-172.
7 Бахтин М. М. Проблемы..., с. 224.