В первой части «Жизни и деяний блаженного Симеона Столпника» рассказывается о детстве святого. Подобно царю Давиду (агиографы часто сравнивали святых с библейскими праведниками), он «пас стада отца своего». Однажды Симеон заговорил в церкви со стариком, который предсказал ему будущее «..должно тебе алкать, жаждать, претерпеть обиды... брань, стенать, плакать, скорбеть, отчаяться, обрести покой, возжелать, отречься от себя, унизиться и много страдать от людей, и... быть утешену ангелами». Как это часто бывает в византийской агиографии, автор жития Антоний стремился подчеркнуть, что Симеон обладал премудростью, полученной непосредственно от Бога, а не образованностью — наукой человеческой. Поэтому старик говорит святому: «..я вижу, что ты, хотя и молод годами, по разуму уже старец». После встречи в церкви Симеон семь дней плачет и молится, забыв даже о еде. Он уходит в монастырь, где вызывает недовольство монахов тем, что ведёт слишком строгий образ жизни. Симеон ел только по воскресеньям. Он обвязался снятой с колодца верёвкой, плоть под верёвкой начала гнить, от святого стал исходить смрад, из-за которого рядом с ним нельзя было находиться.
В сознании читателей жития поступки Симеона были знаками праведности. Во-первых, они показывали силу духа святого, для которого даже столь тяжкие телесные страдания — ничто. Во-вторых, они свидетельствовали о смирении, ибо струпья на плоти Симеона были зримым выражением того, что человек лишь прах перед лицом Господа. Своим поведением праведник как бы говорит Богу: «Вот, я — недостойный». Монахи пожаловались настоятелю монастыря. Тот вызвал святого и сказал ему: «Зачем смущаешь братьев, зачем нарушаешь монастырское правило?». Симеона изгнали из монастыря, и он спрятался в колодце, где водились злые духи. На седьмой день настоятелю приснился сон, в котором мужи в белых одеждах и со свечами в руках повелевали отдать им святого, угрожая спалить святую обитель. С большим трудом отыскали монахи Симеона. Поднятый со дна колодца праведник ещё три года провёл в монастыре, после чего отправился «в пустынное место» (события происходили в Сирии), выстроил там невысокое подножие из камней и простоял на нём четыре года.
Агиограф сжато излагает дальнейшую судьбу Симеона и переходит к основной части жития — перечню чудес. При этом каждое чудо предстаёт как отдельный сюжет, ни хронологически, ни логически не связанный с предыдущим и последующим повествованием.
К Симеону стекаются толпы народа, и он проповедует. Он возводит столп высотой в четыре локтя и стоит на нём семь лет. Затем люди «складывают» ему столп в 30 локтей с небольшим внутренним пространством и оградой. На нём святой проводит ещё 15 лет. Симеон совершил множество чудес он врачевал бесноватых, «заставлял хромых ходить, очищал прокажённых, косноязычным возвращал речь, расслабленным — силу бегать». Когда к столпу пришла мать Симеона, не видевшая сына 20 лет, святой не пустил её к себе. Видимо, он боялся, что любовь к матери отвлечёт его от любви к Богу. Вспомним, что в Евангелии Христос отвечает человеку, пожелавшему идти за ним, но просившему позволения сначала похоронить отца: «предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Но после того как мать Симеона умерла у столпа, он помолился за неё, и уста умершей улыбнулись, показывая, что её душа узрела рай. Являлись к столпу и сарацины (арабы). При виде великой святости Симеона, они обращались ко Христу. Дьявол навёл болезнь (нарыв) на бедро праведника, искушая его, и столпник был вынужден простоять два года на одной ноге.
Пришёл к Симеону некий вождь сарацинский. С гниющего тела святого (а он продолжал умерщвление плоти) упал на землю червь, неверный же, перед тем как уйти, подобрал его и зажал в кулаке. Симеон повелел вождю вернуться и положить червя на место. Когда тот разжал кулак, в нём оказался бесценный перл (жемчужина). Это событие святой истолковал как изъявление Божией милости. В окрестностях столпа жил огромный и ужасный змей, но стоило ему приблизиться к месту стояния Симеона, как он усмирился. Опасного разбойника Антиоха, промышлявшего в Сирии, пытались поймать многие воины. Спасаясь от них, Антиох вбежал в ограду, окружавшую столп Симеона, преследователи же не осмелились войти туда. Оказавшись в святом месте, разбойник уверовал, стал оплакивать свои грехи и умер прямо у столпа. Симеон обитал в пустыне, где не было воды, а люди, стекавшиеся к столпу ради исцеления, хотели пить. Тогда святой силой молитвы исторг из земли воду. Какие-то злодеи возжелали свергнуть святого со столпа, но в тот момент, когда они попытались влезть на вершину столпа по лестнице, лестница зависла в воздухе.
После описания чудес автор жития Антоний подробно повествует о кончине Симеона Столпника, свидетелем которой он был. Антоний рассказывает, что сначала не мог понять, действительно ли святой скончался или находится в особом молитвенном состоянии. Однако, увидев, как просияло лицо праведника, и ощутив запах мирры, который источали мощи, Антоний убедился, что тот умер. В Антиохию тело святого сопровождали 600 воинов и толпы народа. За пять миль до города мулы, тянувшие повозку с Симеоном, встали. Оказалось, что в том месте мощам Симеона было суждено исцелить от глухоты и немоты великого грешника. Только после этого процессия отправилась дальше. Мощи святого впоследствии поместили в храм его имени. По традиции в начале или в конце жития агиограф должен был указать день памяти святого, когда отмечается его кончина или перенесение мощей. Антоний делает это в конце: «Святой Симеон скончался месяца сентября первого дня...».
Роман Сладкопевец (конец V в. - 560 г.)
Самый знаменитый византийский гимнограф (сочинитель священных гимнов) — Роман Сладкопевец, живший в эпоху императора Юстиниана I (527—565 гг.). Как предполагают, Роман был крещёным евреем, уроженцем сирийского города Эмес; он служил диаконом сначала в Берите (нынешний Бейрут), а затем в столице империи Константинополе, где, возможно, принял монашеский обет. И это почти всё, что известно о жизни крупнейшего музыканта, певца и поэта.
В творчестве Романа определились основы церковного сладкогласия (хорового песнопения), и византийская, а вслед за ней и русская Церковь прославила его как святого, получившего дар источать «услады сладкопения» от самой Богоматери, и сохранила — хотя и в очень небольшом объёме — его гимны в богослужебной практике. До нас дошло 85 (из предполагаемых 1000) кондаков Романа. Кондак — особый жанр византийской гимнографии, популярный в V—VI вв. Кондак включал от 18 до 24 больших строф, или икосов (греч. «икос» — «дом»). Все они, кроме первой, имели общую ритмическую структуру и одинаковое окончание — рефрен. Первая строфа, или зачин, кондака называлась кукулием (в переводе с греческого «капюшон»). Кукулий, как и икосы, оканчивался рефреном, но отличался ритмическим рисунком. Кондак не вполне соответствовал традиционным нормам византийской литературы, ведь он писался не привычным для античности метрическим, а близким к народному творчеству тоническим стихом. Византийская литературная теория даже не могла определить, стихи это или проза.
Роман Сладкопевец во многом изменил традиционную форму кондака. До него кондаки в основном писали трёхстопным анапестом, что придавало звучанию монотонность. Сладкопевец применил различные размеры, ввёл строфу со строками разной длины. Его гимны начинают звучать напряжённо и призывно. Он часто использовал также ассонансы (созвучия гласных) и аллитерации (созвучия согласных). Встречаются у него и элементы рифмы, и синтаксический параллелизм, т. е. повторение одинаковых конструкций для большей художественной выразительности. Гимны Сладкопевца, как правило, содержат вариации на тему какого-либо библейского сюжета. Картинные подробности и диалоги помогали слушателям живее воспринимать события Священной истории. Кондак «На усопших» прославляет блаженную жизнь обитателей рая. Он состоит из шести строф. В кукулии семь строк, в остальных строфах — по девять. В последних строках всех строф рефреном повторяется слово «Аллилуйя!» («Славься, Господь!»), которое возглашают жители рая. Логика и строение фраз в каждой из строф подводят к этому возгласу, так что он оказывается смысловым и синтаксическим завершением строфы, а не формальным «довеском».
Главная мысль автора сформулирована в восклицании, с которого начинается гимн:
Сколь сладостны кущи твои
и возлюбленны,
Боже и Господи сил!
(Здесь и далее перевод С. С. Аверинцева.)
Каждая строфа кондака — новое подтверждение этой мысли. Те, кто обитает в раю, вечно восхваляют Господа «давидовым напевом» — «Аллилуйя!», следовательно, только там истинное счастье. Воззрев на радости земные, понимаешь, сколь «горька чаша житейская». Блаженны лишь жители небес. Здесь, на земле, все несчастны: кто вчера был горд и возвышен, сегодня голоден и плетётся с сумой. На этом свете плохо всем:
Неженатый в тоске угрызается,
А женатый в суете надрывается».
Бездетный грустит, у многодетного много забот.
Чтобы угодить своему чреву, обитатель земли с риском для жизни пускается по бурному морю. Блаженным усопшим это незнакомо. Ужаснее всего то, что на земле люди умирают, и тот, с кем ты вчера беседовал, ныне лежит бездыханен:
Онемели уста говорливые,
Угасли очи проворные...
Поэтому следует бояться Бога и восхвалять его, чтобы (так можно продолжить недоконченную Романом мысль) достичь единственного истинного блаженства на небесах.
КАК РОМАН СЛАДКОПЕВЕЦ ПРИОБРЁЛ СВОЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ДАР
Легенда рассказывает, что однажды ночью во сне Роману явилась Богоматерь, которая держала в руках некую хартию (рукопись). Лева Мария протянула Сладкопевцу один из листов хартии и повелела съесть его. Несмотря на великий страх, объявший душу Романа, он всё же решился отверзнуть уста и проглотить лист. Проснувшись на следующее утро, Сладкопевец, движимый небесной силой, взошёл на амвон (возвышение внутри церкви) и начал пес-нословить. Согласно преданию, первым его песнопением стала похвала Богородице. Часть этой похвалы до сих пор исполняется во время православного богослужения, как и сочинённый Сладкопевцем кондак на Рождество Христово.