Вальтер Скотт в интерпретации русских "архаистов"
Любовь Киселева
Предметом нашего внимания будет драматургическая переделка романа Вальтер Скотта "Айвенго", выполненная в 1821 г. двумя "архаистами": "старшим" - А. А. Шаховским и "младшим" - П. А. Катениным. "Иваной или Возвращение Ричарда Львинаго сердца Романтическая Комедия в пяти Действиях. В Англинском роде, с большим спектаклем, Ристалищем, Сражениями, Дивертиссементом , Песнями, Балладами и Хорами; - Взятая из сочинения Валтера Скота К.<нязем> А. А. Шаховским. Представлена в первый раз в Санктпетербурге на большом Театре Генваря 21 дня 1821 года. В пользу актрисы Г.<оспожи> Валберховой". Таково полное заглавие пьесы, которая выдержала в 1821 г. 7 спектаклей (что говорит о значительном успехе у зрителей), и в дальнейшем интенсивно ставилась в Петербурге в 1821-23 гг., а затем - с перерывами шла на сцене до 1862 г. (всего 27 раз); в Москве ей сопутствовал явно меньший успех, поскольку она появлялась на театре лишь в 1822, 1825 и 1844 гг.1 Пьеса до сих пор не издана, режиссерский экземпляр хранится в Санкт-Петербургской Театральной библиотеке.2 При постановке на сцене "Иваною" предшествовал "аналогический пролог в одном действии в стихах" "Пир у Иоанна Безземельного", созданный П. А. Катениным на основе одного из эпизодов романа В. Скотта.3
Драматургическая "переделка" (инсценировка) - это вторичный театральный жанр, и актуализуется он тогда, когда начинает ощущаться недостаток в основных жанрах,4 когда в театре и в драматургии назревают перемены и когда необходимо поле для дополнительных маневров. "Переделки" следует отнести к явлениям интертекстуальным. Они представляют собой перевод на язык другого искусства и в систему другого автора. Это как бы двойное зеркало (или даже тройное - когда речь идет о произведениях разных культур), где отражаются поэтики как интерпретатора, так и интерпретируемого. Их изучение дает нам хороший рецепционный показатель, поэтому "переделками" не следует пренебрегать, даже когда масштаб "оригинала" и "перевода" не равновелик. "Переделки" выявляют и функцию произведения в культуре, а также взаимодействие литературного и сценического рядов в театральном искусстве.
Пьеса Шаховского стала одним из проводников романов Скотта в России, еще до появления их прозаических переводов на русский язык, которые стали выходить один за другим с 1823 г.,5 и, бесспорно, немало способствовала русской славе "шотландского чародея". Постановка "Иваноя" в петербургском театре не может не поразить скоростью реакции Шаховского на только что прогремевшую европейскую новинку. В оригинале роман В. Скотта "Айвенго", отпечатанный в конце декабря 1819 г., появился в продаже в Англии в начале 1820 г., и уже через год его переделка была поставлена в российской столице.
Вообще, "Айвенго" везло на инсценировки и драматургические переделки: по сведениям А. А. Гозенпуда,6 первые английские мелодрамы по роману были поставлены в Лондоне уже в январе 1820 г. (видимо, театральным деятелям оказались доступны корректурные листы). Тексты ряда английских переделок могли стать известны Шаховскому в процессе его работы над "Иваноем", но, как считает А. А. Гозенпуд, это скорее теоретическое допущение. Судя по отличиям в трактовке сюжета, вряд ли английские версии могли стать толчком к русской переделке и повлиять на драматургическое решение.
Трактовка Шаховским романа В. Скотта не вызвала особого интереса у ученых. В "Истории русского драматического театра" об "Иваное" сказано достаточно пренебрежительно как о пьесе, которая не обнаруживает "сколько-нибудь серьезного интереса к истории, к ее конфликтам, к психологическому своеобразию ее героев", и лишь отмечено, что "спектакль отличался богатством и чрезвычайной постановочной сложностью".7 А. А. Гозенпуд был первым и, собственно, единственным исследователем этого произведения Шаховского. В своей интересной и богатой фактами статье он справедливо пишет, что драматург "стремился сохранить богатство фабулы романа" и что ""Иваной" был своеобразной попыткой сочинения исторической романтической драмы, формально следующей Шекспиру".8 Однако относительно цели "переделки" ученый высказал мысль, которая не кажется нам убедительной. А. А. Гозенпуд посчитал, что основная концепция "Иваноя" связана с желанием автора прославить Александра I в образе Ричарда Львиное Сердце (аргументация дана в общих чертах и апеллирует к славе Александра "победителя Наполеона и освободителя Европы"9). Представляется, что ситуация гораздо сложнее. В 1821 г. в связи с Александром в русском обществе возникали уже иные, не слишком благоприятные для императора ассоциации. Из двух монархов, появляющихся в пьесе, он мог ассоциироваться скорее с братом Ричарда принцем Джоном - Иоанном, как он именуется в пьесе Шаховского. Подобная параллель подчеркивалась и Прологом, которым открывался спектакль.
Гозенпуд не остановился на том обстоятельстве, что спектакль по "Айвенго" был двухчастным: как уже упоминалось, "Иваною" Шаховского предшествовал пролог "Пир Иоанна Безземельного", написанный П. А. Катениным. Сам Катенин весьма высоко ценил свою пьесу как первый опыт разработки белого пятистопного ямба в русской драматургии.10 Напомним, однако, о другом: в период подготовки спектакля драматург находился в опале (с сентября 1820 г. - в вынужденной отставке), что не помешало сотрудничеству политического "вольнодумца" Катенина с записным консерватором Шаховским, как и представлению Пролога на сцене даже после высылки Катенина из Петербурга 7 ноября 1822 г.
Об истории сотрудничества двух "архаистов" в "переделке" вальтер-скоттовского романа нам почти ничего не известно. Катенин впоследствии косвенно старался, по своему обыкновению, приписать идею создания многочастного спектакля себе. В письме к Н. И. Бахтину от 26 января 1825 г., упомянув о "Пире Иоанна Безземельного", Катенин почти тут же переходит к обсуждению новости о "переделке" Шаховским для театра эпизода из "Руслана и Людмилы": "Шаховской, помня мои старые уроки, вздумал написать трилогию и содержанием выбрал эпизод Финна из поэмы Пушкина: я прощаю ему эту кражу <...>".11 Однако вряд ли следует безоговорочно доверять заявлению самолюбивого и желчного Катенина, болезненно доказывавшего свой приоритет во всех достижениях современной ему литературной и театральной жизни. Нам важно сейчас подчеркнуть, что в одно время в Петербурге по материалам только что вышедшего и прогремевшего в Европе романа В. Скотта были созданы две пьесы, каждая из которых могла существовать как самостоятельное произведение, но которые были подчинены одному замыслу и были объединены в один спектакль по принципу взаимной дополнительности.
Пьеса Катенина разрабатывала один из эпизодов романа - пир после турнира в Асби (Ашби), при этом никаких дополнительных характеристик героев, ни комментариев о связи с дальнейшим действием не дается. Любопытен сам замысел представить в Прологе персонажей, еще не знакомых зрителям, если не считать тех немногих любителей словесности, сумевших прочесть "Айвенго" в оригинале или во французском переводе. Как нам кажется, подобный замысел должен был подчеркнуть связь пьес Катенина и Шаховского (недаром, кстати, Пролог не ставился на сцене отдельно от основной пьесы).
Нельзя не заметить, что роман "Айвенго" - это настоящая находка для русского "архаиста", и неслучайно старший и младший "архаисты" соединили усилия по его инсценировке. Столкновение норманских аристократов, потомков завоевателей Англии, говорящих по-французски, с местным саксонским населением, не желающим перенимать навязываемые ему чуждые язык и обычаи, - одна из основ политической интриги вальтер-скоттовского романа - вполне успешно могла быть "применена" (используя выражение той эпохи) к тогдашней русской культурной ситуации в "архаистической огласовке". Напомним, что через несколько лет Грибоедов в "Загородной поездке" предложил идею об иноземном завоевании как теоретическую модель для объяснения постороннему наблюдателю своеобразия сложившегося в России положения: разрыва между европеизированным дворянством, говорящим по-французски, и русским народом, хранящим национальные традиции и язык.
Таким образом, в романе Скотта оказались сконцентрированы темы, принципиальные для русских "архаистов" и тесно переплетавшиеся с проблемами, широко обсуждавшимися в русской литературе и публицистике первой четверти XIX в. К уже упомянутой теме судеб отечества добавим темы отношения народа и власти, идеала монарха, а также крепостного права (в пьесе Шаховского раб Гурт, получив свободу, распиливал свой ошейник прямо на глазах у зрителей), особенно актуальную для рубежа 1810-20-х гг. Как мы видим, кроме европейской славы вальтер-скоттовских романов, были и другие, специфически русские причины, чтобы "Айвенго" первым проложил себе дорогу на русскую сцену, причем в интерпретации "архаистов".
В общем, оба русских автора не расходятся в трактовке романа и его персонажей, хотя расставляют каждый свои акценты. В центре внимания Катенина - Иоанн, легкомысленный, слабый, но хитрый, коварный, вероломный и властолюбивый правитель, который, несмотря на все свои усилия, не может добиться любви подданных. Так, Ровена, которая и у Катенина, и у Шаховского сделана более активным персонажем, чем у Скотта, открыто бросает в лицо Иоанну:
Сир Вильфрид, принц, тем доблестям единым
У короля учился с юных лет,
Которые Ричарда Сердцем Львиным,
Дивясь, назвать заставили весь свет.