Причины возникновения «новой женской прозы» могут иметь отношение к возможности полного исчезновения этого феномена. (Последнее, конечно, следует понимать не буквально: речь идет о специфическом направлении со своей философией внутри литературы; направлении, которому грозит элиминация в разливанном море чтива.)
До сих пор не было сказано ни слова о женщине как читателе, а ведь потребителя нынче чтут не меньше, если не больше автора. Именно со стороны женщины читающей наши женщины пишущие получили самый ощутимый удар. Удар такой силы, что новой женской прозе, желающей сохранять принципиальность, впору подумать об автопереводе на иностранные языки или смириться с подходом к себе на общих основаниях: русские женщины занесут ее в разряд интеллектуального чтения, а вот читать едва ли будут.
Женщина читающая достойна особого - и долгого - любования. Впрочем, смотря что читать и кто любуется. Задумчиво падает косой свет от лампы на волосы той, что, склонив голову, предается... Да что это я! Где мы видали, чтобы читали где-нибудь, кроме как в метро!
Женщина читающая!. Читательница. На этих страницах выразимся предельно кратко, в двух словах. О ней уже позаботились. На нее работают гигантские объемы типографской краски и денег, приводящих объемы краски в движение. Умные деловые мальчики все просчитали, поставили схему на поток с умом. И, как показывает рынок, не промахнулись.
Потенциальный объект «расколдовывания» феминистской критики, объект просвещения и раскрепощения чрезвычайно быстро превратился у нас в любительницу мелодрам, пожирательниц латиноамериканских сериалов и слащаво-сентиментальных романов «женской серии».
Женская литература вытеснилась пресловутым «женским романом».
Вопрос о базовых моделях повествования «женского романа» решен давно. В отличие от новой феминистской литературы его зависимость от фольклора не опосредованная, а прямая: он просто-напросто паразитирует на нем. «Женские романы» - перекрашенные в современные тона и переселенные в современные декорации сказки. Они имеют эпическую, псевдофольклорную природу, максимально сглаженную и упрощенную. На нее-то и спрос! Эта, с позволения сказать, литература построена на проверенных сексистских клише, традиционных штампах-стереотипах «женственности» и «мужественности» (не забыт культ семьи и церкви) - стереотипах, столь ненавистных и правоверной феминистике, и писателю любого пола, обладающему вкусом.
Сему апофеозу щебечущего мещанства как нельзя лучше соответствует в социальной области воскресший домострой - эпоха неотеремной культуры новых русских с манипулирующей на телеэкране то любимым грилем, то ненаглядным новым пылесосом домохозяйкой.
Феминистская проза проиграла там, где, быть может, рассчитывала одержать победу. Популярное ток-шоу «Я сама» довершило разгром литературы феминисток:
взыскующей истины даме для решения ее проблем вовсе не обязательно обращаться к книге. Включи телевизор, посмотри, а то и поучаствуй. Нарыв прорвался и тут.
Необыкновенно показательна в свете сказанного эволюция, проделанная за эти годы единственной женской программой на нашем ТВ. Начавшись как умереннофеминистская (что подчеркивалось наличием двух позиций, двух ведущих женщин, одна из которых должна была артикулировать традиционную позицию), популярная передача набрала рейтинг, достаточный для влияния на общественное мнение, - и... обзавелась скамьей мужчин. Позже к ним добавился мужчина-эксперт, вместо дуумвирата установился триумвират, в котором феминистка М. Арбатова оказалась уже в численном меньшинстве. Формальным изменениям вторят содержательные. Если прежде «Я сама» отчасти пахла женским протестом, в последнее время этот дух повыветрился. (Собственно, и сама программа в старом составе приказала долго жить.)
Что ж. Не вылезающей из лимузина, жаждущей красивой любви содержанке в самом деле милее «Я сама» и «Записки дрянной девчонки», чем занимающаяся невыигрышными играми в бесполое, высоколобым просветительством и едкой критикой всего, что дорого и сердцу мило, виртуозная проза отечественных последовательниц и наследниц Вирджинии Вулф.