Кириллин В. М.
XIV век в истории Древней Руси - период, по существу, определивший будущее России. В это время средоточием всей политической, экономической и духовной жизни становится Северо-Восточная и Северо-Западная Русь. Здесь продолжается еще ожесточенная борьба между русскими княжествами за первенство. Борьба эта была чрез-вычайно выгодна для Орды, ибо князь, вступавший на княжеский стол, обязан был полу-чить в Орде санкцию на это - ярлык на княжение. Князь же, получавший ярлык на кня-жение в великом княжестве Владимирском, становился старшим среди прочих русских князей. Естественно, за великокняжеский ярлык соперничали наиболее сильные князья, и нередко их борьба друг с другом сопровождалась предательством и убийствами в Орде.
К концу XIII - началу XIV века в Северо-Восточной Руси одним из наиболее сильных становится Московское княжество. И московские князья весьма энергично борются за титул великого князя Владимирского. Главными их соперниками при этом были князья тверские. Значительную роль в этой борьбе играла Церковь. Но именно Москва в лице Ивана Даниловича Калиты (1325-1340) добилась наиболее прочного союза с Церко-вью. Так, в 20-х годы XIV века митрополит Киевский и всея Руси Петр фактически пере-носит свою резиденцию из Владимира в Москву, и с этого времени Москва становится церковным Центром всех русских земель.
Монголо-татарское иго весьма сильно затормозило развитие страны, но было не в состоянии вполне остановить его. В XIV веке наблюдается постепенное излечение русского общества от депрессии предшествующего столетия. Возрождается ремесленное производство, восстанавливаются и растут торговые связи, возникают новые поселения, возобновляется строительное дело, в частности каменное строительство храмов и фортификаций в Новгороде, Пскове, Твери, Москве. Все это сопряжено было с оживлением церковной жизни и иноческого подвига, с возрождением книгописной деятельности и восстановлением множества утраченных в пору монголо-татарского нашествия книг.
XIV век славен целым рядом замечательных светских и церковных деятелей. Огромное общественно-политическое, духовное и культурное значение для Руси имели труды русских князей Ивана Даниловича Калиты, Семиона Ивановича Гордого, Димитрия Ивановича Донского, иерархов русской Церкви - митрополитов Петра, Алексия, Киприана, архиепископа Новгородского Василия Калики, епископа Пермского Стефана, многих подвижников и устроителей монашеской жизни, особенно преподобного Сергия Радонежского, иконописцев, например, Феофана Грека или Андрея Рублева, книгопис-цев и писателей.
В XIV веке, наконец, происходят масштабные общественные события: распространение в Новгородской епархии ереси стригольничества, первая победа над ордынскими полчищами, богослужебная реформа святителя Киприана.
Все это не могло не сказаться на литературной жизни русского народа. Прежде всего, огромные усилия и средства отдавались поддержанию и восстановлению необходимого корпуса богослужебных книг. Кроме того, надо было упорядочить нормы, прави-ла и обычаи во всей жизни русской Церкви. Так, с этой целью еще в 1262 году митропо-лит Кирилл II получил из Болгарии Сербскую Кормчую книгу с толкованиями, дополнил ее бытовавшими на Руси церковно-юридическими текстами и создал таким образом русскую редакции Кормчей (около 1280). Эти две Кормчие, между прочим, будучи весьма популярными и широко распространенными на Руси, сохраняли свое значение вплоть до XVII столетия. Подобно редактированию Кормчей книги на рубеже XIII-XIV веков в Твери, вероятно, по инициативе великого князя Михаила Ярославича был создан другой церковно-юридический сборник - "Мерило праведное". Этот канонический сборник предваряется любопытным предисловием, в котором преподано наставление праведным и неподкупным судьям, а также подобраны назидательные выписки из различных древнерусских книг (от Пролога и "Пандектов" Никона Черногорца до Физиолога и апокри-фической Книги Еноха).
Имело развитие в XIV столетии и собственно литературное творчество. Прежде всего, в области агиографии. Подвижническая борьба русских князей с иноверными прославлялась в летописях. Несмотря на то что многие из них не были канонизированы, о них в форме княжеских житий были созданы повести (о псковском князе ДовмонтеТимофее, о князе Феодоре Ярославском, о князе Михаиле Ярославиче Тверском). От это-го времени дошло до нас и три святительских жития - епископа Ростовского Игнатия (+ 1286), святителя Петра, митрополита Московского и святителя Стефана Пермского. При этом литературная судьба жизнеописания Петра особенно интересна. Оно сохранилось в трех совершенно разных вариантах. Первый был написан вскоре после смерти Петра Ростовским епископом Прохором и затем дважды значительно перерабытывался митро-политом Московским Киприаном. Очевидно, вместе с житиями были составлены и службы обоим святым, а также поучение на память митрополита Петра. Замечательно в литературном отношении и Житие Стефана Пермского.
Создавались в XIV веке также сочинения учительного содержания. Так, шесть поучений (или посланий) древнерусская рукописная традиция связывает с именем святите-ля Петра. Все они в основном посвящены наставлениям относительно христианской жизни и адресованы священнослужителям. Однако в одном из них, написанном, вероят-но, к сопернику митрополита - Тверскому епископу Андрею, речь идет о смирении, а еще в одном, обращенном к тверскому князю Димитрию Михайловичу, содержится предостережение и напоминание о мученической кончине в Орде его отца. Кроме того, со-хранилось поучение митрополита Феогноста и два слова святителя Алексия, в которых говорится о необходимости соблюдать нормы христианской жизни. Святитель Алексий памятен также своим замечательным трудом по переводу на древнерусский язык Нового Завета. Значительное литературное наследие оставлено было митрополитом Московским Киприаном. Это несколько посланий и грамот, два варианта агиобиографии святителя Петра, похвальное слово и служба ему, повесть о Митяе, ряд гимнографических сочинений, переводы богослужебных последований.
Заметен был вклад Новгорода Великого в развитие литературы. Он не был затронут монгольским нашествием и литовскими набегами, поэтому сохранял многое из тра-диций киевской эпохи. Так, только в Новгороде по-прежнему сочиняли "хождения". Замечательно, например. Хождение в Царьград Стефана Новгородца, который в середине XIV столетия посетил столицу Византии. Почти одновременно с ним знаменитый Новгородский владыка, архиепископ Василий Калика (1331-1352) написал послание Тверскому епископу Феодору Доброму (1344-1360) о земном рае, чрезвычайно важное для по-нимания воззрений на загробную жизнь на Руси в ту эпоху. Только в Новгороде неиз-менно продолжали вести летопись. Спокойная и относительно стабильная ситуация в этом городе создавала условия для возникновения и распространения церковного вольнодумства. Здесь во 2-й пол. XIV века возникла первая собственная русская ересь - стригольничество. Между прочим, с обличением последней выступил в своем поучении святитель Стефан Пермский.
В течение XIV столетия в ряде русских крупных городов - Пскове, Твери, Москве - зарождается и развивается летописание.
Во 2-й половине XIV века после длительного перерыва в условиях монгольского ига были восстановлены духовные и культурные связи Руси и Русской Церкви с болгарами и сербами. Этому способствовали и поездки русских церковных посольств в Кон-стантинополь, и участившиеся к концу столетия паломничества в столицу Византии, на Афон и в Святую землю. Русское монашество в поисках образцов для все шире распространявшегося общежительного устройства все чаще обращалось к святогорскому опы-ту. Немалую (хотя, возможно, и не решающую) роль сыграло в этих контактах то обстоя-тельство, что в течение долгих лет Киевским митрополитом был болгарин и бывший афонский инок Киприан (+ 1406). Взаимодействие с южными славянами заметно отрази-лось на составе древнерусской книжности.
К концу XIV в. на Балканах распространился ряд книжно-литературных и церковно-обиходных новшеств. Так, южные славяне осуществили переводы большого корпуса аскетических текстов (творений преподобных Исаака Сирина и Петра Дамаскина, аввы Дорофея, преподобных Симеона Нового Богослова и Григория Синаита, святителя Гри-гория Паламы и др.). Вместе с тем старые переводы (например, "Лествицы" преподобного Иоанна Синайского) подверглись основательному редактированию по греческим ори-гиналам. Одновременно с этим и в Болгарии и Сербии вслед за Византией богослужебная практика была переориентирована на Иерусалимский устав. Это потребовало нового пе-ревода книг и сборников, чтение которых Иерусалимский типик предполагал за бого-служением. Так, были переведены стишной Пролог, триодный Синаксарь, минейный и триодный Торжественник, Учительное Евангелие Патриарха Каллиста, сборники сочи-нений святителя Иоанна Златоуста Маргарит и Андрианты. Для устроения монастырской жизни были переведены "Скитский устав", "Книга о постничестве" святителя Василия Великого и "Тактикой" Никона Черногорца (старый перевод "Пандектов" того же автора в XIV веке редактировался дважды). Полемика представлена переводом ранних (право-славных) сочинений Варлаама Калабрийского, святителя Григория Паламы и Давида Дисипата. В довершение был переведен один из главных памятников раннехристианской философии и богословия - сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита.
Даже из этого далеко не полного перечня переводов видно, как велик был корпус текстов, пришедших на Русь в конце XIV - начале XV века, и какое значение они потенциально имели для русской книжности, учитывая огромную роль, которую в средне-вековых славянских литературах играли именно переводные сочинения. Переводы XIV века определили лицо русской аскетики вплоть до нового времени и составили ядро биб-лиотек крупнейших общежительных монастырей конца XIV-XV веков - Троице-Сергиева, Кириллова Белозерского, Соловецкого, Иосифо-Волоколамского и др. Судя по описям, они имелись в келейных библиотеках великих подвижников преподобных Кирилла Белозерского и Иосифа Волоцкого.