Последний - риторический - раздел "Сказания", как и все произведение четырехчастен. Вернее сказать, в нем затронуты четыре темы. Первая тема представляет собой размышление. Восхваляя Бориса и Глеба, осмысляя феномен святости князей, автор подчеркивает их смирение, благодаря которому Господь их прославил: "Ангела ли ва нареку, имь же въскоре обретаетася близъ скърбящиихъ? Нъ плътьскы на земли пожила еста въ чловечьстве! Чловека ли ва именую? То паче всего чловечьска ума преходита множьствъмь чюдесъ и посещениемь немощьныихъ! Цесаря ли, князя ли ва проглаголю? Нъ паче чловека убо проста и съмерена! Съмерение бо сътяжала еста, имь же и высокая места и жилища въселистася". Кроме этого, смысл святости князей автору видится в их небесной помощи Русской земле: "По истине несумьньне рещи възмогу: Вы убо небесьная чловека еста, земльная ангела, стълпа и утвьржение земле нашея! Темь же и борета по своемь отьчьстве и пособита, яко же и великий Димитрий по своемь отьчьстве". Вторая тема заключающего "Сказание" "слова" - это утверждение международного значения Вышгорода и славословие ему как "второму Селуню", который имеет "въ себе врачьство безмьздьное, не нашему единому языку тъкъмо подано бысть Бъгъмь, нъ и вьсеи земли спасение. Отъ всехъ бо странъ ту приходяще туне (даром) почьреплють ицеление". Третья тема сопряжена с призывом к "блаженным страстотерпцам" помнить об отечестве своем и "всьгда" молиться о нем перед Господом и способствовать тому, чтобы Он услышал молитвы грешных их соотечественников. Наконец, четвертая тема - покаянно-просительная. Это молитва к Спасителю о милосердии по отношению к Русской земле.
Таково в целом содержание анонимного "Сказания". Очевидно, что это высокохудожественное произведение. Правда, оно мало соответствовало агиографическим канонам и было ближе к историческому повествованию. Отсюда его сюжетно-стилистическая, идейная и текстуальная схожесть с "Летописной повестью". Однако сравнительно с последней в нем более развиты драматическое и лирико-молитвенные начала, в большей мере использован цитатный материал, заимствованный прежде всего из Священного Писания. Об общей идейной семантике "Сказания" хорошо написал Г. П. Федотов. По его мнению, оно представляет собой слово о гибели невинных, и вместе с тем оно является "религиозным осмыслением вольной жертвенной смерти".
Как уже отмечалось, в ряде списков к тексту анонимного "Сказания" примыкает текст "Сказания чудес… Романа и Давида". В последнем, в девяти сюжетно самостоятельных новеллах, рассказывается о посмертных чудесных деяниях князей и, в частности, речь идет о построении в Вышгороде посвященных им церквей и о перенесении их мощей в 1072 и 1115 годах.
Третье крупное повествование об убиении Бориса и Глеба - "Чтение" - было составлено преподобным Нестором, насельником Киево-Печерского монастыря. Самый ранний список его текста относится к первой половине XIV века. Этот литературный памятник заметно отличается и от "Летописной повести" и от анонимного "Сказания". Отличия касаются особенностей жанровой формы воспроизведения известного сюжета, структуры, или композиционной, а также стилистической организации повествования, и, наконец, фактографии. Все это вместе повлияло на идейное содержание произведения. В общем текст "Чтения" позволяет думать, что Нестор-Летописец стремился обработать предание о Борисе и Глебе в духе классической агиографии, с которой, очевидно, был хорошо знаком по переводным византийским житиям.
Нестор начинает свое повествование с обширного вступления, подчинив его правилам агиографической риторики. Соответственно, он молитвенно обращается к Богу с просьбой подать ему "разум" для написания жития и просит прощения у читателей за собственные "грубость и неразумие". Затем во вступлении сжато излагается всемирная история начиная от Адама и Евы и кончая крещением Руси. Основная цель этого очерка показать неизменное противостояние дьявола промышлению Божию о человечестве. При этом Нестор в унисон с "Древнейшим Киевским летописным сводом" и "Словом о Законе и Благодати" митрополита Илариона подчеркивает независимый от внешнего вмешательства со стороны Византии характер христианизации Руси князем Владимиром, который, как некогда Евстафий Плакида, принял решение креститься по откровению Божию.
Рассказ об убийстве князей Бориса и Глеба так же, как и вступление, подчинен нормам агиографического повествования. Прежде всего, автор восполняет информативный недостаток и "Летописной повести" и анонимного "Сказания", в связи с чем описывает детские годы своих главных персонажей. Младшие сыновья Владимира Святославича, по свидетельству Нестора, уже в раннем возрасте "светящеся, акы две звезде светле посреде темных", уже тогда почила на них "благодать Божия", поэтому Нестор и наделяет их постоянными эпитетами: Бориса он называет "блаженным", а Глеба "святым". Борис изображен в "Чтении" как усердный любитель книг, в особенности житийных повествований о мучениках, как усердный молитвенник, причем наделенный редким даром слезоточивости, как человек, с детства приготовлявший себя к подвигу мученической кончины. Ему подобен и Глеб, во всем подражающий своему старшему брату, внимающий его чтению, вместе с ним предающийся молитвам и делам милосердия. Духовные качества братьев обеспечили им особую любовь отца. В "Чтении" отмечается промыслительный характер наречения братьев при крещении: Бориса в честь Романа Сладкопевца, а Глеба в честь пророка Давида. Агиограф пространно рассуждает о небесных покровителях братьев, которые так же, исполнившись Духа Святого, выступили против "супостата дьявола" и победили его.
Когда пришло время, Владимир женил Бориса против его желания. Последний подчинился, поддавшись уговорам бояр. Однако Нестор поясняет: "се же блаженый сотвори не похоти ради телесныя, не буди то, но закона ради цесарьскаго и послушания ради отца". После этого Борис был отправлен княжить во Владимир. Глеб же остался при отце "единаче бо бе унъ теломъ" (в "Сказании" Борис - в Ростове, Глеб - в Муроме). Во Владимире Борис удивляет всех своей кротостью и милосердием. Этому позавидовал дьявол и настроил против Бориса Святополка. Последний задумал убийство Бориса еще при жизни Владимира, боясь, что он сделает Бориса своим наследником. Но Владимир вернул Бориса к себе в Киев и так предотвратил преступление. Святополк же еще больше "разгневася на Бориса", а заодно и на Глеба. Конфликт этот Нестор сравнивает с конфликтом между детьми Иакова - с одной стороны Иосифа и Вениамина, а с другой их более старших братьев.
Описание убийства Бориса и Глеба в "Чтении" во многом схоже с версией "Летописной повести" и анонимного "Сказания": прослеживается тот же порядок событий, воспроизведены те же ситуации, но фактографической конкретики значительно меньше, например, не названы места, где князья приняли смерть, не названы имена наемников Святополка. При этом и поведение князей совсем иначе описано. Так, Глеб заранее знает о намерениях Святополка и бежит из Киева, когда после смерти Владимира Святополк занимает великокняжеский престол. Борис же, напротив, пребывает в святом неведении и более того, радуясь, что его старший брат "на столе отчи селъ", идет к нему. Оба несчастных брата лишены душевных сомнений и телесного страха по поводу ожидающего их; они, хотя и надеются на милосердие Святополка, но сознательно подражают Христу, отождествляют себя с мучениками христовыми и с готовностью, смиренно идут на смерть от рук убийц. Очевидно, что Нестор как агиограф стремился к идейно-религиозному обобщению реальных исторических событий и что его вовсе не удовлетворяло то, как князья были изображены в "Сказании" и "Летописной повести" - слишком трагически, слишком по-человечески слабыми и беззащитными. Поэтому он устранил из повествования все элементы живости, драматичности, лиричности и придал своему рассказу литургически патетическую интонацию. В результате Борис и Глеб вышли у него типичными героями-мучениками, суровыми страстотерпцами, духовно твердыми и аскетичными. У них нет совершенно никаких эмоций, единственно, ради чего князья размыкают свои уста, это ради молитвы. Если в "Сказании" Борис и Глеб, рыдая, проливают потоки слез, произносят длинные жалобные тирады, если их непротивление сентиментально, исполнено страха и отчаяния, то по рассказу Нестора они, напротив, радуются своей участи, а слезы у них возникают только во время чтения молитв, которыми заменены народные плачи, причитания и униженные вопрошания. Так агиограф стремился дать типично житийные образы мучеников - предмет благоговейного удивления, но не жалости.
"Чтение" совершенно ничего не сообщает о борьбе Ярослава со Святополком, но так же, как и в "Сказании" в нем говорится о дурном конце последнего. Правда, рассказ Нестора опять-таки более нравоучителен, нежели фактографичен, наглядная образность "Сказания" в нем упразднена. Святополк после убийства Бориса и Глеба захотел погубить всех своих братьев. "Нъ Богъ, сведый тайны сердечныя и хотя всемъ человекомъ спастися и в разумъ истинный приити, не попусти оканьному тако сътворити, нъ потреби отъ земля сея. Крамоле бывшей отъ людий и изгнану ему сущу не токмо из града, нъ из области всея. Избежавше же ему въ страны чужи, и тамо животъ свой скоца и разверже. Бываетъ бо смерть грешнику люта. Мнози бо глаголють, в раче его видевше, суще тако, яко и Ульяна законопреступнаго".