Постмодернистской интерпретации романа можно противопоставить его трактовку, основанную на изучении истории литературы, ее корней.
Почему бы не предположить, что книга Дефо – образчик так называемой «мениппеи»?
Этот термин, впервые предложенный М. М. Бахтиным, получил свое название по имени античного философа Мениппа. Как считал М. М. Бахтин, «мениппова сатира» или мениппея - «этот карнавализированный жанр, необыкновенно гибкий и изменчивый, как Протей, способный проникать и в другие жанры, имел огромное, до сих пор еще недостаточно оцененное значение в развитии европейских литератур».
Идеи Бахтина получили развитие в трудах Альфреда Баркова. Впрочем, тот смысл, что последний вкладывает в понятие «мениппеи» имеет мало общего с «менипповой сатирой» в описании Бахтина, а представляет скорее собственную концепцию или, точнее методику автора, сконструированную для разгадки тайн классических литературных произведений.
Мениппея по Баркову – рассказ-загадка, некий старинный прообраз детектива. То, что изложено в произведении-менипее – не рассказ от лица «всеведущего автора», а скорее информация для размышления читателя-Штирлица. Если угодно – показания одного из свидетелей на судебном процессе (или даже самого обвиняемого), показания часто лживые и пристрастные, хотя и несущие в себе крупицы правды - на основе которых судья-читатель и должен воссоздать истинный смысл событий, описанных в мениппее и вынести свой приговор (по мнению А. Баркова, «Гамлет» - не что иное как пьеса-мениппея).
С этих позиций «Робинзон Крузо» – повествование, которое не следует понимать чересчур буквально. Дневник героя – это иносказание, которое предстоит разгадать читателю; читать его следует между строк (занятие хорошо знакомое советскому читателю), потому что рассказчик перемешал в своем повествовании правду с небылицами, которые он хотел выдать за правду – впрочем, оставив читателю достаточно фактов для того, чтобы он имел возможность найти очертания тропы, ведущей его к цели.
Дефо вошел в историю мировой литературы не только как великий писатель, но и как один из создателей нового европейского романа. Тем не менее, его вклад так и не оценен по достоинству. «Робинзон Крузо» – прообраз не только романа нового времени, но и романа будущего; в нем можно увидеть истоки жанра, который заявил о себе во весь голос только совсем недавно, на рубеже третьего тысячелетия – интерактивного романа.
Главный теоретик и практик этой формы романа – сербский беллетрист М. Павич, «первый писатель 21-го века». Классический «линейный» роман, по его мнению, безнадежно устарел; духу нашей эпохи гораздо больше отвечает «интерактивный» или «нелинейный» роман. Интерактивный роман - произведение, который создается писателем и читателем совместно. Задача писателя - создает текст, в котором заранее предусмотрена возможность интерактивного взаимодействия с читателем. Читатель сам выбирает способ прочтения и фактически сам создает свою версию романа; интерактивный роман таков, каким его захотел увидеть читатель - разумеется, в рамках авторской концепции писателя.
Тайна литературного произведения в постмодернистской трактовке – это его библиография, тайна литературного источника; книга - создание не индивидуального автора, а множества скрипторов. Книга-мениппея тоже скрывает тайну – тайну авторского замысла, который бывает иногда настолько прихотлив, запутан и затемнен, что его практически невозможно постичь со стороны. Ничего удивительного – по концепции Баркова, такие книги создают гении, а пути гениев, как и «пути господни» – неисповедимы.
Интерактивность романа допускает возможность различных вариантов прочтения одной и той же книги. Это не постмодернистская «разорванность» связей произведения - альтернативность вытекает не из «цитатности» книги, а из замысла самого автора. В отличие от мениппеи интерактивный роман не содержит загадки; он просто приглашает в читателя самостоятельно создать из авторского текста ту виртуальную реальность, которая интересна ему самому.
«Робинзон» - удивительная книга. Наверное, в ней есть и постмодернистская «цитатность» и тонкая паутина мениппеи – то ли античной, то ли средневековой, то ли вообще вневременной, проявляющей себя не в качестве жанра, а в форме творческой прихоти литературного гения.
Но почему бы не предположить еще одно объяснение: перед нами роман, фактически предлагающий читателю три альтернативные версии главной сюжетной линии.
Версия первая (мелодраматическая): герой - жертва кораблекрушения, человек, волей случая оказавшийся на затерянном острове.
Версия номер два (политико-идеологическая): Робинзон – политзаключенный, узник острова в буквальном смысле слова.
Версия третья (религиозно-философская): Робинзон – добровольный отшельник, человек, который сам предпочел одиночество обществу других людей.
Выбор версии – за читателем.
Разумеется, роман Дефо далек от образцов современного «интерактивного» творчества, в котором читатель имеет право решать, какими будут завязка и развязка романа, откуда начинается и где заканчивается чтение, как сложатся судьбы главных героев. Декларируемый идеал Павича, которому сам он не слишком стремится следовать – некое бесполое и внежанровое создание, андрогин-мотылек, в отчаянном и бесплодном порыве оторвавшийся от могучего ствола классического романа, - но лишь затем, чтобы навечно увязнуть в паутине интернета; смена формы классического романа, задуманная для того, чтобы преодолеть кризиса жанра оборачивается кратчайшей дорогой к его исчезновению. Потому что «для искусства нет ничего страшнее, - как справедливо пишет Милан Кундера, - чем выпадение за пределы собственной истории, ибо это есть падение в хаос» («Нарушенные завещания»).
Многовариантность сюжета - только одна сторона творческого стиля Дефо. Современный интерактивный роман создается как продукт совместного творчества писателя и читателя; интерактивность романа Дефо – нечто иное. Появление бесчисленных подражаний, интерпретаций и продолжений «Робинзона Крузо» - не случайность, а вполне предсказуемое явление; по сути, это всего лишь реализация очередной безумной идеи, сознательно или неосознанно заложенной в фундамент книги Дефо. Это - идея интерактивности литературных школ и поколений; «Робинзона Крузо» - текст, изначально предназначенный для сотворчества писателей.
То, что «Робинзон Крузо» стал любимой книгой литераторов-постмодернистов, неудивительно – они прекрасно поняли замысел Дефо; впрочем, задолго до них его поняли и другие писатели. Чем талантливее художественное произведение, тем меньше вероятность того, что сделанная с него копия сможет приблизиться по уровню к оригиналу – кроме одного случая, который носит название «Робинзон Крузо». Вспомним, что знаменитый «Гулливер» Свифта был первоначально задуман как сатира на роман Дефо.
Великий и ужасный К. Маркс призывал интеллигенцию сменить ориентацию и заняться не объяснением жизни, а ее изменением на благо прогрессивного человечества. В наше время принято считать, что переустройство жизни – не дело литературы; что же в таком случае остается на долю писателей? Отражение жизни – удел посредственной и скучной литературы; Лев Толстой был зеркалом русской революции – для тех, кто не хотел или не мог заглянуть в зазеркалье.
Может быть, основоположник научного коммунизма не был так уж и неправ. Некоторые наиболее талантливые книги, независимо от того. Какие цели ставили перед собой их авторы, действительно помогают переустраивать окружающий мир; и к их числу, несомненно, относится великий роман Дефо – произведение, оказавшее влияние на становление всей европейской цивилизации. Мир без образа доброго и неунывающего отшельника наверняка был бы иным, - более скучным и не таким романтичным; герой Дефо подарил людям то, в чем они, возможно, более всего нуждаются – надежду.