В этом же году в девятом месяце "началось исчисление (кит. цзяо) народа" и, кроме того, установлены натуральные обложения и трудовые повинности (кит. дяо-и), которые получили названия "подати с концов лука мужчин" [и] "подати на кончики пальцев женщин" 98 [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 12-й год пр., 9-й месяц; Nihongi, V, 15]. В "Кодзики" содержится сходная информация: была впервые введена "подать на зарубки стрел мужчин" и "подать на кончики пальцев женщин" [Кодзики, св.2-й, Судзин; Kojiki, II, LXVII].
Исследователи по-разному оценивают эти сообщения источников. Одни, по причине удревленной хронологии "Нихон-сёки" (традиц. 89 г. до н.э.), считают, что в это время данное событие маловероятно 99 , но указывают, что подати и налогообложение существовали в IV–V веках н.э 100 . Если же учесть осуществленную мной коррекцию хронологии "Нихон-сёки", то правление Мимаки выпадает на 324–332 годы (испр.хрон.), и тогда введение налогообложения и повинностей должно было приходиться на конец 20-х годов IV в. н.э., что кажется вполне приемлемым.
Многие исследователи допускают возможность данного налогового мероприятия 101 , так как есть упоминание о том, что при Нинтоку налоги были отменены сроком на три года [Нихон-сёки, св.11-й, Нинтоку, 4-й год пр.; Nihongi, XI, 9–11; Кодзики, св.3-й, Нинтоку; Kojiki, III, CXXI]. Следовательно, указывают ученые, до Нинтоку налогообложение существовало 102 . Расходятся исследователи лишь в трактовке термина мицуги (кит. дяо): 1) "дары" 103 ; 2) "дань" 104 ; 3) tribute ("дань, подношение") 105 ; 4) дань, переходящая в подать 106 ; 5) налог 107 .
Сам китайский иероглиф дяо (яп. мицуги) имеет значения "дань; обложение натурой (особенно – тканями)" 108 . Но в тексте "Нихон-сёки" в сообщении о введении налогов использованы два иероглифа: дяо-и, означающие "натуральные обложения и трудовые повинности", а значение "дань" не фигурирует 109 . Исследователи, отталкиваясь от названий податей, достаточно однозначно определяют их содержание: добыча охоты 110 и рыбной ловли 111 для мужчин и изделия ручной работы 112 (ткани 113 ) для женщин, подчеркивая, что речь не идет о налоге зерном 114 , содержание податей "архаично" 115 , что вполне согласуется со значениями иероглифа.
Без особых проблем решается вопрос и о трудовой обязанности (яп. этати; кит. и). Её существование признается многими учеными 116 . Причем Н. И. Конрад отмечает, что впервые этати упоминается в связи с похоронами Ямато-тото-хи- момо-со-бимэ, тетки Мимаки с отцовской стороны, являвшейся в его правление жрицей бога Ō- моно-нуси/ Ō-куни-нуси. Тогда за один день был построен могильный курган. Для его возведения был собран народ 117 в таком количестве, что для передачи камней люди выстроились в цепочку от горы до могилы. Это событие предшествовало официальному введению этати правителем Мимаки [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 10-й год пр., 9-й месяц]. Судя по позднейшим употреблениям терминов мицуги и этати были налогообложением и трудовой обязанностью общины.
Как указывает М.В. Воробьев, на этати население трудилось при прорытии оросительных и судоходных каналов, при копке водохранилищ и прудов, при насыпке курганов, строительстве крепостей и кораблей, то есть на общественных работах с привлечением большого числа людей, а также при строительстве походных резиденций и дворцов правителей, храмов, царских мавзолеев 118 .
Часть этих работ упомянута еще при Мимаки: а) насыпка кургана Ямато-тото-хи-момо-со- бимэ, жрицы из царского рода (см.выше); б) в правление Мимаки по особому императорскому указу каждая куни обязана была строить корабли – это куни начали выполнять через три месяца после приказа [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 17-й год пр.; Nihongi, V, 16]; в) кроме того, как и все древневосточные номархи и энси, в конце своего правления Мимаки организовал большие работы по развитию ирригации [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 62-й год пр.; Nihongi, V, 32; Кодзики, св.2-й, Судзин; Kojiki, II, LXVII].
Консолидация режима Ямато при Мимаки после периода разброда "восьми правителей" [316–324 гг. испр. хрон.], укрепление государственности и центральной власти, а также расширение территории Ямато привели к усилению внешнеполитической активности древнеяпонского государства. В своем указе 12-го года правления монарх упоминает, что "пришли... переводчики разных племен"; но здесь, видимо, подразумеваются племена Японии, жившие за пределами территории Ямато [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 12-й год пр.; Nihongi, V, 15]. В конце правления Мимаки [после 330 г. испр. хрон.] община-государство в Южной Корее (кор. кук; кит. го, яп. куни) Имна прислала посла Сонака Чильчжи с "данью" ко двору 119 [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 65-й год пр.; Nihongi, V, 19-20; Jinno-shotoki, I, Sujin, 73].
По сообщению "Нихон-сёки", Имна располагалась через море от Цукуси (Северного Кюсю) на север на расстоянии 2000 ли (яп.ри) (столько же указано в "Вэй-чжи" при описании расстояния от Гоу-се (Кая) до Кюсю) 120 . Таким образом, Имна-кук была в Южной Корее, как сказано в летописи, "на юго-запад от Керин" – (первоначального) названия общины-государства, ставшего ядром для формирования государства Силла, что говорит о древности сведений о посольстве из Имна [Нихон-сёки, св.5-й, Судзин, 65-й год пр.; Nihongi, V, 20]. Как указывает В. Астон, корейское название этого маленького государства было Карак (впервые упомянуто в 42 году н.э.), располагавшегося в юго-западной части современной провинции Кёнсяндо, граница между Кара и Силла проходила по реке Самлан- ган 121 . В пользу того, что постоянные регулярные дипломатические связи Ямато были установлены с Кара, говорит и следующий аргумент, на что указывает Ю. М. Бутин: древние японцы называли Южную Корею словом Кара, которое обозначало название небольшого владения в районе Кымхэ. С этим владением японцы впервые установили отношения, и поэтому данное название распространилось на всю Южную Корею (такая ситуация в мировой истории не является уникальной) 122 .
Кроме того, в "Нихон-сёки" (в разделе Суйнин, 2-й год пр., 10-й месяц) цитируется анонимный источник, который сообщает, что незадолго перед смертью Мимаки в Японию прибыл Тонока-арасатын 123 (яп. Цунога-арасито), другое имя которого было Усаки-ари Чиль-чжи-канки 124 , сын правителя Тхэ-кара (Великий Карак) 125 . Тонока первоначально прибыл в Анато (Южный Хонсю, на берегу пролива между Кюсю и Хонсю), где остановился у местного правителя (др.-яп. кими; кит. ван) по имени Уцўцу-хйко, заявлявшего, что, кроме него, здесь никаких правителей нет 126 . Отсюда Тонока, не зная пути, двигаясь вдоль побережья Северного (Японского) моря через Идзумо, прибыл в Цунога (Цуруга), встав на якорь в заливе Кэби в Коси. И здесь он застал смерть Мимаки [332 г. испр.хрон.], поэтому поступил на три года на службу к правителю Икумэ (Суйнину) [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 2-й год пр., 10-й месяц; Nihongi, VII, 2–3].
Ряд исследователей считают, что можно отождествлять Сонака Чильчжи и Тонока-арасатын (или Усаки-ари Чильчжи-канки) 127 , видимо, исходя из сходства имен и близости стран: Имна располагалась в нижнем течении реки Нактон-ган на территории прежних "двенадцати общин-государств (кор.кук) Пёнхана, где Куя оформилось в Пон-Кая (район Кымхэ, у побережья); севернее в районе Копёна на основе общины-государства Миояма сформировалось государство Тэкая (или Тхэкая). Пон-Кая и Тэ-Кая затем объединились с другими общинами-государствами в районе нижнего течения Нактон-ган в федерацию Кая 128 . Но можно предполагать, что Имна и Тхэ-кара (Тэ-кая) – это разные владения, тогда Сонака и Тонока окажутся разными людьми.
О дальнейшей судьбе посольства из Имна известно, что через три года, во 2-й год правления Икумэ (Суйнина), Сонака Чильчжи испросил разрешения вернуться в свою страну и вместе с подарками вану Имна (100 кусков красного шелка) отбыл в Южную Корею, но по дороге был ограблен людьми Силла, в результате возникла вражда Имна и Силла 129 [Нихон- сёки, св.6-й, Суйнин, 2-й год пр., 10-й месяц; Nihongi, VI, 2].
Подобные же сведения излагаются и в анонимном источнике, цитируемом в "Нихон-сёки", о Тонока из Тэ-кара (Тэ-кая): прослужив три года у Икумэ (Суйнина), испросил разрешения вернуться домой и вместе с красным шелком вернулся в свою страну. Силланцы, узнав о красном шелке, хранившемся на складе Тхэкара, собрали армию и захватили шелк, в результате чего началась вражда Тхэ-Кара и Силла 130 [Нихон-сёки, св.6-й, Суйнин, 2-й год пр., 10-й месяц; Nihongi, VI, 3-4]. Ряд японских историков указывают, что вражда Силла и Имна связана со спором о районе Сампамон 131 , и по этой причине, услышав о "мудром правителе" (о новом сильном государстве), правитель Имна отправил посла в Ямато просить прислать полководцев на помощь против Силла 132 .
Некоторые исследователи, особенно корейские, отрицают возможность данного события (особенно их не устраивает поднесение "дани") отчасти по причине неточности хронологии "Нихон-сёки" 133 .
Ряд ученых предполагает, что эти сведения относятся к основанию японского владения в Южной Корее (часть исследователей датирует это даже 12-м годом правления Судзина 134 , то есть когда "пришли переводчики разных племен", часть – концом III века н.э. 135 ) 136 . Территория Кара (Кая, Куя, Карак) с начала нашей эры традиционно входила в сферу влияния и интересов японцев (японское владение Гоу- се в Южной Корее по "Вэй-чжи") и японское проникновение на юг Корейского полуострова могло быть облегчено ликвидацией китайской администрации в префектуре Лолан в 313 году 137 .
Но существует и абсолютно противоположная точка зрения на данную проблему. Она заключается в том, что Япония была завоевана во II–III веках н.э. 138 или в конце III–начале IV века н.э. 139 выходцами из Южнокорейского владения Карак. Общая идея этой гипотезы следующая: наездники Восточной Маньчжурии, одинакового происхождения с пуё и когурё, двигаясь на юг со своей родины, завоевали Южную Корею.