А.А. Платонова
В настоящее время сословие мещан остается малоисследованной частью населения Москвы конца XVIII - начала XX века. Мещанское сословие, являясь низшим разрядом городских обывателей, не создало достаточного корпуса мемуарных памятников. О социокультурных процессах, протекавших в данной среде, мы можем судить по косвенным признакам. В этих условиях большой интерес представляет отслеженная по метрическим документам динамика брачного круга и брачного выбора мещан.
Автором были исследованы метрические книги за 1787, 1801, 1810, 1813, 1821, 1841, 1859 годы (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 745. Т. 1). Таким образом, исследование охватывает период от времени юридического оформления мещанства (1780-е г.) до рубежа Великих реформ (конец 1850-х гг.). Были изучены две разные с точки зрения социального состава мещан, территории города. Первая охватывала расположенный на юге Москвы район Замоскворечье (Замоскворецкий сорок). Для этой зоны характерно наличие существенной прослойки зажиточных мещан, перешедших из купечества или связанных с купечеством семейно-родственными связями. Данные по Замоскворечью сравнивались с Никитским сороком, включавшим часть приходов в центральной части города, в «дворянских» районах и предместьях на северо-западе. Хотя мещанское население этой территории было очень неоднородно по уровню достатка и социальному происхождению, мы можем ожидать здесь сравнительно более высокую, чем в Замоскворечье, долю мещан, происходивших из вольноотпущенных крепостных людей.
Значительный сегмент брачного рынка московского мещанства занимали разночинцы — лица, не принадлежащие к основным сословно-правовым разрядам. «Разночинцы» — одна из самых сложных для статистического исследования социальных категорий Российской империи. В XVIII - первой половине XIX века понятие «разночинцы» имело различное содержание в официальных законодательных материалах и документах церковного учета населения. В церковной статистике до 1840-х годов термин использовался в отношении ряда как податных, так и не податных групп, не относящихся к основным сословиям. В официальном законодательстве с первой четверти XIX века «разночинцами» стали называть маргинальный слой населения, не имевший четкой сословной идентификации, как бы «бессословное население» (отставные солдаты, вольноотпущенные и др.) [3: с. 84]. Американская исследовательница Э.К. Виртшафтер, рассматривая разночинцев как часть приходского населения, объединяет «разночинные подгруппы», выделявшиеся законодательством и исповедальными списками (церковной статистикой). Она также включает в категорию разночинцев нижние военные чины в период службы [1: с. 98-99]. Брачный круг московских мещан включал большинство из выделяемых Э.К. Виртшафтер «разночинных подгрупп». К ним относились: рабочие ткацких фабрик; мастеровые и рабочие печатных дворов; ямщики; сторожа; приказнослужители и канцеляристы недворянского происхождения; низшие военные чины; солдатские вдовы и дочери; звонари; монастырские служители; вольнонаемная домашняя прислуга; освобожденные крепостные. [1: с. 99] Кроме указанных групп к разночинцам, заключавшим браки с московскими мещанами, принадлежали питомцы Воспитательного дома, иностранцы и профессиональные группы (актеры, учителя, лекари).
Таким образом, «разночинцы» в составе брачного круга московских мещан были очень неоднородны по своим правам и обязанностям, уровню доходов, образованию и социальному статусу.
В данной статье остановимся на тех категориях разночинцев, динамика браков с которыми была наиболее показательна с точки зрения происходивших в мещанской среде социокультурных процессов.
К таким категориям можно отнести профессиональные подгруппы (актеры, учителя, лекари). Вместе с канцелярскими служителями, не имеющими классного чина, они составляли элиту среди «разночинцев». Рост браков с представителями данных социальных групп отмечается со второй четверти XIX века. Наиболее заметно этот процесс прослеживается в Никитском сороке, где в 1821 году они составляли 2,7 % браков мещанок, в 1841 году — 3,7 %, в 1859 году — 4,2 %. Брачные союзы дочерей или вдов представителей интеллигенции с мещанами не зафиксированы, имели место весьма редкие случаи браков мещан с дочерьми канцеляристов.
Если профессиональные группы и канцеляристы составляли разночинную элиту, то социальными аутсайдерами в данной категории следует назвать группы, возникшие в результате рекрутских наборов. «Военное сословие» было важнейшим источником разночинцев в русских городах. Кроме собственно солдат и унтер-офицеров, оно включало кантонистов, пожарных, полицейских, мастеровых военных команд, солдатских дочерей и вдов. Правовое положение и быт солдатских семей неоднократно привлекали внимание исследователей [1: с. 102-109; 2; 5-8]. Общим местом в работах, посвященных данной проблеме, является констатация тяжелого экономического и морального положения женщин, приписанных к «военному ведомству» — жен и дочерей солдат, а также бедности и неустроенности подавляющей части отставников. Несмотря на декламированные правовые преимущества, солдаты, вдовы-солдатки и солдатские дети занимали в социальной иерархии низовые позиции, как крайне слабая в экономическом отношении группа. [1: с. 103; 7: с. 338] Очевидно, что нижние чины и женщины, приписанные к военному ведомству, входили в брачный круг преимущественно малообеспеченного мещанства.
На протяжении большей части рассматриваемого периода доля таких браков составляла 3-5 % брачного круга. Исключение представляли мещанки Никитского сорока, у которых с конца первой четверти века фиксируется очень высокая доля браков с нижними чинами — 7-8 %. В конце 1850-х годов процент браков мещан с дочерьми и вдовами нижних чинов поднимается в обоих сороках. В 1859 году у мужчин в Замоскворечье он составил 8,03 %, в Никитском — 9,13 %, у женщин в Замоскворечье — 8,4 %, в Никитском — 7,24 %.
Отмеченный к середине XIX века рост может указывать на увеличение в составе московского мещанства малообеспеченной страты. Показательно, что в выборках за 1859 год также отмечен рост браков мещан с крепостными. Одновременно свою роль могло сыграть постепенное повышение удельного веса «военного сословия» в составе населения Москвы. В конце XVIII века военные составляли 4 % населения города, в 1834-1840 годах — 10,1 %, к 1871 году нижние чины, отставные, бессрочно отпускные солдаты и семейства нижних чинов в сумме составляли около 13 % населения города [4: с. 124-125].
Третья разночинная группа, динамика браков с которой весьма интересна, — иностранцы, а также исповедующие католицизм или протестантизм выходцы из Западных районов Российской империи.
Необходимо отметить, что до конца первой четверти XIX века данные метрических книг об иностранцах и иноверных, заключавших браки с православными, зачастую носили неполный и произвольный характер. Так, например, в метрике, как правило, указывалось вероисповедание иностранца, но иногда информация о нем отсутствует, страна происхождения иностранца или национальность фиксируются произвольно; для лиц, перешедших в российское подданство, как правило, отсутствует сословная идентификация. К середине века информация метрик становится более упорядоченной: за редким исключением мы всегда располагаем данными о подданстве иностранца, его конфессиональной принадлежности, а в случае иноверных подданных Российской империи, еще и сословии.
Основная часть межнациональных браков (15 из 20-ти) отмечается на территории Никитского сорока. Отчасти это связано с преимущественным расселением в центральной части города выходцев из Западной Европы и единоверных с ними уроженцев западных районов империи.
Абсолютно преобладали браки православных мещанок с мужчинами- иноверцами. Ситуация, когда католичка или протестантка выходила замуж за православного мещанина, встречались крайне редко. Зафиксировано всего два таких брака. Один из них был заключен в 1801 году (Никитский сорок), второй в 1859 году (Замоскворецкий сорок). Отмеченные браки православных мещан с иностранками разделяют более полувека, что указывает на исключительную редкость данного явления. На маргинальный характер подобных браков указывают также особые обстоятельства, с которыми связано их заключение. В первом случае невеста, «дочь немца», отказывается от религии родителей и принимает православие. Во втором случае мещанин, женившейся на девушке-католичке, имел иностранные корни и, судя по отчеству, был православным в первом поколении.
Брачные союзы протестантов и католиков с православными мещанками встречались значительно чаще. Среди браков мещанок (с учетом цеховых женщин) отмечены четыре брака с католиками, шесть браков с протестантами, в четырех случаях вероисповедание супруга-иностранца неизвестно. Зафиксированы четыре брака русских мещанок с православными женихами других национальностей. Среди них были двое исповедующих православие иностранцев: «австрийский поданный» и «уроженец Ионических островов», а также два россиянина — грек, купеческий сын из города Таганрога, и «вольный человек» из Эст- ляндской губернии. Национальность мужа-иноверца указывается в источнике относительно редко. Среди мужей мещанок зафиксированы итальянец (1801 г.), «гамбургский уроженец» (1821 г.), француз (1859 г.). Браки московских мещанок с выходцами из Западных районов Российской империи учащаются к концу рассматриваемого периода. В выборках 1787-1813 годов такие брачные союзы не отмечены, в 1821 году был заключен брак русской мещанки с «польским под- даным», в 1841 году — брак с ремесленником из Дерпта и мещанином из Риги, в 1859 году — браки с уроженцем Финляндии, дворянином из Волынской губернии. В 1859 году отмечены два брака представителей иноэтничного компонента мещанства: московский цеховой и московский мещанин, исповедующие лютеранство, женились на мещанках православного вероисповедания.
В Никитском сороке межэтнические браки русских мещанок фиксируются во всех выборках, кроме за 1787 и 1813 годы. В Замоскворецком сороке смешанные браки отмечаются в трех последних выборках, начиная с 1821 года. Больше всего межэтнических пар в Замоскворечье зафиксировано в 1859 году. Это можно расценивать как признак серьезных культурных сдвигов, протекавших в мещанском населении этой части Москвы. Мещанство Замоскворечья, тесно связанное с замоскворецким купечеством, должно было отличаться большим консерватизмом и традиционализмом, чем пестрое по своему социальному происхождению мещанство Никитского сорока. Увеличение браков мещанских дочерей с иноверцами свидетельствует о качественном росте контактов русского мещанского населения с протестантами и католиками.