Р.В. Фурцев
В статье с использованием системного и историко-сравнительного подходов анализируется дипломатическая практика представителей Лодовико Моро при дворе Максимилиана I в период начальной фазы Итальянских войн. Автор раскрывает основные цели и задачи миланских послов и показывает способы их достижения. Рассмотрены структура, механизм и особенности функционирования миссий Милана в ходе решения внешнеполитических проблем, главной из которых являлся вопрос военного сдерживания Франции с опорой на союз с империей.
В современных условиях европейской интеграции несомненный интерес вызывает исследование процесса политического становления и развития европейских государств, что неразрывно связано с изучением истории международных отношений на континенте. Конец XV века стал важным рубежом в истории Европы: на смену Средневековью приходит Новое время. В этот период изменяются границы, формируются новые коалиции, происходит кардинальная перестройка политического ландшафта. Аспекты внешней политики любой страны особенно четко вырисовываются во время международных конфликтов, что дает возможность более детально проследить весь ход дипломатических отношений. Знаковым событием в Европе в 1494-1495 годах стала итальянская кампания французского короля Карла VIII. Поскольку в ту эпоху одним из ключевых игроков на европейской политической сцене выступал Максимилиан I Габсбург, то многие государства Италии искали с ним союза ради сдерживания французской экспансии. Не был исключением и правитель Милана Лодовико Сфорца по прозвищу Моро, развивший бурную дипломатическую деятельность для достижения собственных целей. Весомым фактором внутренней политики империи, оказавшим, однако, существенное влияние на внешнеполитическую ситуацию в Европе, явился в эти годы Вормсский рейхстаг, который привнес новую динамику в развитие империи, что не в последнюю очередь связано с попытками сословий провести реформы государственного управления и создать себе более прочную основу во взаимоотношениях с Габсбургом.
По сравнению с посольствами других итальянских государств дипломатическая миссия Милана при дворе Максимилиана I в середине 90-х годов
XV века была представлена значительно большим числом как официальных лиц, так и разного рода агентов, информаторов и лоббистов, что объяснялось немалыми финансовыми ресурсами миланского правителя Лодовико Сфор- цы. Ведущими дипломатами, отстаивавшими интересы Милана в империи в данный период, были Эразмо Браша и Анджело Фиоренца [2: p. 445]. Бра- ша, пользовавшийся особым доверием Габсбурга, с осени 1494 года действовал в качестве постоянного представителя Сфорцы при королевском дворе и располагал целым штатом сотрудников, помогавших ему выполнять официальные поручения в отношениях с монархом и имперскими сословиями. Среди помощников Браши прежде всего стоит упомянуть его родного брата Санкто, а также Бальтазара Пустерлу и Джованни Марлиано. Эта тройка активно участвовала в дипломатической подготовке герцогской инвеституры Лодовико. Причем если Пустерла и Марлиано присутствовали на Вормсском рейхстаге в роли наблюдателей лишь в начальной фазе работы имперского собрания, то Эразмо Браша и особенно Фиоренца принимали участие в заседаниях рейхстага вплоть до принятия заключительной резолюции [7: №1578a, p. 169]. Официальным дипломатическим статусом обладал и секретарь королевы Бьянки Марии Джованни Колла, с мая-июня 1495 года находившийся в непосредственном окружении главы империи.
Кроме того, постоянные представители либо эмиссары Сфорцы при дворе эрцгерцога Филиппа в Нидерландах также косвенно или напрямую (если Максимилиан I сам находился в тех краях) могли вступать в контакт с монаршим двором. Поэтому Лодовико придавал большое значение бесперебойному функционированию своей миссии в Бургундии и Нидерландах, в том числе и для решения политических вопросов в координации с миланскими дипломатами в Германии. Так, в ноябре 1494 года посол Милана при дворе эрцгерцога Филиппа Маффео Пировани получил от Моро распоряжение оказать поддержку Эразмо Браше в его переговорах о герцогской инвеституре во время пребывания Максимилиана I в Антверпене [7: №1161, p. 122]. Из-за стратегической важности нидерландских областей, служивших мостом между империей и Францией, Англией и скандинавскими королевствами, направляемые туда дипломаты должны были обладать почти идеальными профессиональными и личными качествами, чтобы организовать и оптимально использовать беспрепятственный обмен информацией. Наконец, послы Максимилиана I после выполнения их миссии при французском дворе зачастую возвращались в империю через Фландрию, Брабант и Бургундию, что тоже давало миланским дипломатам возможность получить некоторые актуальные сведения.
Также и французские послы, курсируя между Парижем и Вормсом, проезжали через эти области, чем успешно пользовались представители Милана для расширения собственных контактов и сферы влияния путем активной дипломатической коммуникации, особенно если французов в их поездках сопровождали миланские агенты. Например, в апреле 1495 года посол Карла VIII Юмбер де Батарне прибыл в Вормс вместе с агентом Сфорцы Корнелиусом Нибья, который еще в Париже установил связь с этим французским дипломатом и сумел расположить его к интересам и желаниям правителя Милана. Хотя такие агенты и шпионы действовали скорее неформально, но тем не менее во многих европейских столицах их признавали и даже общались с ними на полуофициальном уровне.
Поскольку основная сфера деятельности агентов заключалась в оказании помощи официальным представителям Милана, что предполагало тесное взаимодействие между послами и шпионами, то нередко агенты рекрутировались из числа родственников и друзей дипломатов. В этом смысле показателен пример еще одного члена семьи Браша — Томазо, который в марте 1495 года по поручению своего брата Эразмо организовал через миланских торговцев и банкиров во Фландрии денежные переводы в королевскую казну. К тому же за несколько месяцев до этих событий Томазо уже был вовлечен в разрешение ленно-правового спора между Миланом и Монферратом по поводу крепости Инчизы, причем на официальном уровне переговоры вели его братья Эразмо и Санкто [6: p. 374].
Кроме того, в роли неформальных наблюдателей и агентов при дворе Габсбурга выступали также лица непосредственно из семейного круга Сфорцы, причем главным образом они попадали в окружение Максимилиана I в качестве придворного персонала королевы Бьянки Марии, племянницы Лодовико. Однако их поступки не всегда соответствовали желаниям миланского правителя, что наглядно показывает скандал, произошедший в конце 1494 года вокруг придворной дамы и родственницы королевы Виоланты Каймо и ее супруга, королевского советника Пьетро. Согласно сведениям Эразмо Браши и Джованни Коллы, Ви- оланта, узнав о внезапной смерти Джангалеаццо, повела себя подозрительно и попыталась настроить королеву против Лодовико. После того как Браша добился от Моро ее отзыва, супруги Каймо подали ходатайство Максимилиану I с просьбой остаться при дворе и в итоге получили согласие монарха [7: № 1236, p. 131]. Этот случай обнаруживает как трудности Лодовико в распоряжении своими агентами и доверенными лицами, так и возможности последних проводить при габсбургском дворе свою собственную политику. Особенно миланский персонал в придворном штате королевы из-за ее наивного, подверженного чужому влиянию характера, очевидно, больше занимался собственными делами и нуждами, зачастую даже в ущерб Сфорце, и полностью проконтролировать его из Милана было весьма затруднительно.
Большего успеха Моро достиг в использовании должностных лиц империи в собственных политических целях. Располагая, в отличие от испытывавшего перманентную нехватку средств Максимилиана I, значительными материальными ресурсами, Лодовико мог выплачивать им пенсии ради лоббирования миланских интересов, что было обычным явлением для той эпохи. Например, во время Вормсского рейхстага в отстаивании интересов Милана в различных вопросах особо выделялись бургундский казначей и королевский советник Жан Бонтан и влиятельный придворный канцлер Конрад Штюрцель [7: № 3458, p. 436]. Подобные «служебные отношения», базировавшиеся на выплате пенсий в обмен на лоббирование определенных интересов, могли сохраняться годами еще и потому, что вознаграждение от миланского правителя представляло собой для чиновников немецкого короля лучшую возможность заработка.
Итак, в политической рутине основные практические задачи выполняли постоянные послы и специальные уполномоченные, назначаемые нередко на долгий срок. Но для более полной защиты интересов Милана нельзя было обойтись и без придворных и чиновников, открыто получавших пенсии, а также действовавших тайно агентов и шпионов. На высшей ступени дипломатической иерархии стояли церемониальные послы, выполнявшие в первую очередь символические представительские функции в ходе торжественных государственных актов. На эти должности назначались, как правило, особо выдающиеся личности [4: p. 190]. На рейхстаге в Вормсе таким послом от Милана был гуманист и доктор гражданского и церковного права Джазон дель Майно, которому во время официального акта инвеституры Лодови- ко Миланом выпала честь произнести в Миланском соборе хвалебную речь в адрес новоиспеченного герцога [7: № 3446, p. 434]. А видные политические деятели Антонио ди Тривульцио и Франческо Висконти в марте 1495 года участвовали в подписании пакта о создании Венецианской лиги, представляя интересы Сфорцы. В официальных процедурах церемониальных послов всегда сопровождали поверенные в делах, что придавало церемониальным актам формально-деловой характер [4: p. 189]. Такие миссии с репрезентативными функциями были рассчитаны на короткий срок и, как правило, обозначали удачное завершение переговоров либо заключение договоров, которые сначала вели и вырабатывали профессиональные дипломаты.