Юрий Сухарев
К 900-летию русского военного духовенства
Приближается 900-летие одного из наиболее выдающихся событий отечественной военной истории – Похода объединенных сил русских князей на половцев в 1111 году, переломившего ход войны Руси с кочевниками. Оно, как представляется, должно занять свое место среди утвержденных Законом Российской Федерации дней воинской славы России. Военная история нашего Отечества начинается не с Ледового побоища! Негоже дарить ее первые века соседям, даже при всем уважении к их "незалежности". Однако, при внимательном рассмотрении, выясняется, что в изучении этого похода еще рано ставить точку.
Это событие примечательно и тем, что в летописной повести о нем источники впервые фиксируют факт участия русского духовенства в боевых действиях наших войск. Таким образом, приближается 900-летний юбилей военного служения духовенства Русской Православной Церкви.
В наступающем году исполняется его 895-летие. Данная публикация имеет своими целями привлечение читателей к этим фактам. Автор надеется, что изложенная интерпретация известных событий послужит началом плодотворной дискуссии и позволит достойно подготовиться к приближающимся юбилеям.
Огромно количество научной и популярной литературы, в которой в той или иной связи упомянут или кратко описан поход Владимира Мономаха 1111 года на половцев, – одно из наиболее выдающихся и, казалось бы, хорошо известных событий русской средневековой военной истории.
С давних пор сложилась и трудами академика Б.А.Рыбакова утвердилась определенная интерпретация летописных сведений о направлении движения русских войск в этом походе, априори принимаемая практически всеми исследователями (Б.А.Рыбаков. Военное искусство // Очерки русской культуры IX – XII вв. Т.1. Материальная культура). Достаточно назвать, например, мнения таких крупных специалистов как Р.Г.Скрынников или С.А.Плетнева[1]. Суть ее сводится к тому, что вопреки ясному указанию источника о направлении похода – "к Донови", его следует понимать иначе: "к Донцу", поскольку там, недалеко от русской границы, в районе современных Харькова – Изюма – Змиева находится скопление средневековых городищ, а, главное, на карте "Большого чертежу" отмечена речка Сальница, упомянутая в летописной повести о событиях 1111 г.
За последние годы усилиями популяризаторов, главным образом авторов книг для детей школьного возраста, об этом походе стало известно действительно многим. Естественно, что описываются события этого похода также на основе господствующих в науке представлений о нем. Между тем, как нам представляется, ставить точку в изучении и оценке тех давних событий еще рано. Ведь как это ни удивительно, поход русских князей на половцев в 1111 году еще никогда, со времен В.Н.Татищева, специально не исследовался военными историками.
Нам неоднократно доводилось публиковать работы на эту тему и на себе испытать силу и тяжесть сложившейся традиции освещения событий данного похода заставившей, до времени, избегать острых углов. По этой же причине, в своей статье "Донской поход Мономаха", опубликованной в журнале "Родина" N3-4 за 1997 г. мы не сочли возможным начать полемику по столь "устоявшемуся" вопросу, т.к. это издание предназначено в основном для учащихся. Лишь в названии и на приложенной карте мы обозначили возможность иного варианта направления движения русского войска. Впрочем, реакции не последовало, вероятно, по причине отсутствия с нашей стороны обоснования своей версии. Однако прежде чем приступить к ее изложению и защите, необходимо ознакомить читателя с историческим фоном и непосредственной фактологией самого похода.
К началу XII века борьба Руси с половцами длилась уже без малого пятьдесят лет. Времени для того, чтобы осознать простую истину о том, что лучшей защитой является нападение было более, чем достаточно. Но только теперь русские князья смогли объединиться для того, чтобы совместными усилиями вырвать у противника стратегическую инициативу, перенести тяжесть войны на его территорию.
Новый этап войны предполагал и новые ее формы. Ими стали походы в степь, предпринимаемые в необычно ранние сроки, что оказалось поистине новым словом в отечественном военном искусстве. Мы никогда не узнаем, кому именно принадлежала идея проведения таких походов, однако инициативу их организации летописная традиция навсегда закрепила за Владимиром Мономахом.
Только авторитет самого доблестного воина среди внуков Ярослава Мудрого мог преодолеть инерцию мышления подавляющего большинства военной аристократии и среди них самого великого князя Святополка Изяславича. Для решения этого архиважного вопроса в обстановке максимальной секретности правители Киева и Переяславля в марте 1103 г. удалились в Долобск – княжескую охотничью ставку на левой, луговой стороне Днепра, отрезанную от столицы разливом.
Источники ярко, почти с протокольной точностью повествуют о том, как на совещании, проходившем в охотничьем шатре, Владимиру Всеволодовичу пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить Святополка Киевского и его дружину в правильности избранного замысла[2]. Аргументация Мономаха оказалась безупречной, и вскоре войско семи сильнейших русских князей выступило в поход.
Помимо Святополка и Владимира, которые наверняка вели все наличные силы киевщины и переяславщины, упомянут Давыд Святославич, располагавший лишь половиной черниговских сил (его брат Олег отказался участвовать). Обращает на себя внимание участие полоцкого князя Давыда Всеславича. Кроме них участие в походе приняли племянник Святополка Вячеслав Ярополчич, княживший в это время в Турово-Пинской земле и внук Игоря Ярославича Мстислав, который, возможно, в это время правил в Смоленске или Владимире Волынском. Упомянут также Ярополк Владимирович, второй сын Мономаха, как, вероятно, уже имевший самостоятельную дружину.
В поход выступили как на конях, по берегу Днепра, так и в лодьях (пехота), спустившись ниже порогов, до Хортицы. Уже 4 апреля 1103 года на р.Сутине (Молочная), в четырех переходах от места высадки, русские нанесли половцам неслыханное поражение.
Исход битвы в значительной мере был предрешен успешными действиями русской "сторожи" – древнего аналога головной походной заставы. Ей удалось "устеречь" вражескую разведку во главе с самым храбрым и опытным из половецких вождей Алтунопой и истребить ее целиком. В результате "ослепления" противника гигантские массы половцев, двигавшиеся огромным фронтом, как казалось русским, подобно лесу ("акь борове"), к моменту столкновения оказались застигнуты врасплох, не перестроившись своевременно в боевой порядок, и побежали вспять еще до столкновения.
Кавалерия объединенного русского войска преследовала бегущих. В этом бегстве было убито двадцать одних только половецких "князей" (т.е. беков и султанов по тюркской титулатуре), включая и самого хана приднепровских половцев Урусобу. Белдюзя же, захватив живьем, казнили за то, что он многократно нарушал свои скрепленные клятвами обещания не воевать с Русью. В руки победителей вместе с пленными, огромными стадами и табунами, кибитками-"вежами", "челядью"-рабами, среди которых было множество русских, попали и зависимые от половцев группы торков и печенегов.
Одной из основных половецких группировок был нанесен сокрушительный удар[3]. К сожалению, он не был закреплен дальнейшими наступательными действиями, и в результате мирная передышка оказалась минимальной. Более того, война приняла более напряженный характер.
Уже через два года возобновились половецкие нападения на правом берегу Днепра. Их возглавил Боняк, хан правобережного половецкого объединения, чьи силы не пострадали на Сутине. Зимой 1105 г. хан появился у г. Заруба, разорив кочевья торков и берендеев, искавших защиты у киевской границы. На следующий год половцы грабили окрестности Заречска. Святополк посылал в погоню за ними своих воевод, которым удалось отбить полон.
Весной 1107 г. Боняк, переправившись через Днепр, напал на Переяславское княжество, угнав конские табуны. Летом половцы, по-видимому, решили взять реванш. Боняк, объединив свои силы с Шаруканом и войсками "иных многих" вождей помельче, осадил крепость Лубен на р. Суле.
Князья выступили в основном прежнем составе, но вместо Давыда черниговские войска возглавил Олег Святославич, до сих пор пытавшийся сохранить нейтралитет в этой общерусской борьбе. Упомянут Святослав, скорее всего сын Мономаха.
Утром 12 августа русское войско появилось перед половецким станом и, сходу форсировав Сулу, атаковало его. О перестроении из походного порядка в боевой, о каком-либо "исполчении", на которое неизбежно пришлось бы потратить время, не говорится. Вполне возможно, что развертывание было произведено загодя, еще на подходе к рубежу атаки (реке), под защитой пойменного леса.
В условиях почти полностью открытой местности русским военачальникам удалось обеспечить скрытность своих действий. Поскольку в этот раз не говорится об уничтожении сторожевого охранения противника, остается предположить, что половецкие "сторожа" просто проспали. В результате кочевники оказались застигнуты врасплох и не смогли организовать сопротивления: "Половци же оужасошася. От страха не возмогоша ни стяга поставити…"[4]. Некоторые в суматохе даже не могли поймать своих коней и убегали пешком! Почти до самого Хорола преследовали их дружины молодых князей, рубя и захватывая пленных. Был убит брат Боняка, Таз, и захвачены Сугр с братом – предводители Донского объединения. Сам Шарукан (Шарук-хан) едва ушел от погони.
Летописи практически ничего не говорят об организации отпора врагу. Удивляет быстрота, с которой русские оказались под Лубном. Степняки явно не ожидали нападения. Можно предположить, что, предвидя вторжение крупных сил половцев, или имея сведения о подготовке ими такового, князья загодя скрытно собрали войско под Переяславлем, откуда оно, по первому сигналу, как из выжидательного района, выдвинулось ночным форсированным маршем к осажденной крепости через открытое степное пространство между Трубежем и Сулой. В этой связи не приходится сомневаться, что русское войско было полностью конным.