А. В. Шаманаев
Для получения всесторонней и объективной характеристики каменных изделий отдельных памятников, археологических культур и эпох наиболее перспективно рассматривать их как целостность, которую принято называть каменной индустрией. Под этим термином понимается совокупность устойчиво повторяющихся типов заготовок (техника расщепления), типов вторичной обработки (техника вторичной обработки) и типов (или видов) изделий (набор типов форм) [см.: Коробкова, 1987, 14].
Такой подход позволяет изучать каменную индустрию, с одной стороны, как самостоятельное системное явление, а с другой – как часть системы более высокого порядка – археологического памятника или культуры. Познание этих систем осуществляется посредством анализа информации, заключенной в материальных предметах (артефактах), оставшихся от древних обществ. Проблемы специфики получения и анализа такого рода информации в источниковедческом аспекте неоднократно рассматривались в научной литературе [см., например: Генинг, 1989; Клейн, 1978; 1995].
На практике в настоящее время широкое признание и распространение получил комплексный анализ каменных индустрий. Его составными частями, обеспечивающими получение наиболее полного представления о каменных изделиях археологических комплексов, являются типологический, технологический и функциональный методы.
Следует отметить, что комплексный анализ широко применяется преимущественно для изучения каменных индустрий палеолитического времени. В 60–80-е гг. XX в. были опубликованы теоретические разработки по его использованию и работы, рассматривавшие возможности применения такого подхода на конкретном археологическом материале [см. об этом: Рогачев, 1973, 14–21; Филиппов, 1983, 9–71; Щелинский, 1983, 72–133; Матюхин, 1983, 134–187]. В это же время Г. Ф. Коробкова [1969; 1987] с успехом применила комплексную методику для анализа каменных индустрий периодов неолита и энеолита, разработав и теоретические основания использования этого подхода для изучения каменного инвентаря поздних, по сравнению с палеолитом, эпох.
Необходимо принять во внимание, что структурные составляющие комплексного подхода в основном зарождались изолированно друг от друга и являются вполне самостоятельными методами археологических исследований. Каждый из них нацелен на выявление специфической информации, содержащейся в каменных изделиях. Типологический (технико-морфологический) метод связан с выделением определенных норм (типов) в морфологии изделий и их группированием по сходствам и различиям соответственно принципам, удовлетворяющим логическим правилам деления объема понятий [см.: Клейн, 1991, 364–366; Гиря, 1993, 20; 1997]. Технологический анализ предназначен для определения способов изготовления того или иного вида изделий. Одна из основных познавательных задач этого метода – изучение техники раскалывания камня, выявление ее приемов, технических условий и т. д. [см.: Гиря, 1991, 115–129; Матюхин, 1999, 12–22]. Метод функционального анализа (экспериментально-трасологический) позволяет установить, было ли каменное изделие орудием, для чего использовалось орудие, каким кинематическим образом оно применялось. [см. об этом: Семенов, 1957; 1968; Коробкова, 1994, 3–21; Коробкова , Щелинский, 1996; Keeley, 1980].
Каменные изделия, прежде всего орудия, сочетают в себе элементы, изучаемые с помощью всех этих методов. Форма предмета обусловливается технологическими условиями его производства (сырье, орудия расщепления), культурными традициями (предпочтение тех или иных видов заготовок и законченных форм), функциональным назначением орудия. С другой стороны, функция обусловливается во многих случаях формой заготовки, качеством сырья и т. д. Таким образом, изучив каменное изделие во всех аспектах, которые определяли его существование в древности, можно получить целостное представление как об отдельных артефактах, так и о каменной индустрии в целом. Как отмечает Л. С. Клейн, «…информация, заключенная в любых объектах, может условно рассматриваться как сообщения, составленные в неких знаковых системах (или на неких языках), т. е. зашифрованные в том или ином ключе. Чтобы прочесть эти сообщения, т. е. извлечь информацию, нужно знать этот ключ (или код)» [Клейн, 1995, 79].
Однако для объяснения тех процессов, которые характеризуют изменения в облике каменных индустрий, необходимо понять связь каменного инвентаря со всей системой деятельности древнего человека. Представляется, что принципов комплексного подхода для решения этой задачи недостаточно. Необходимо представлять схему взаимосвязи каменной индустрии и составляющих ее элементов с хозяйственной системой общества. Исходя из того, что совокупность орудий труда из камня и индустрия в целом представляют собой материальные системы, важно остановиться на основных свойствах этих систем, определяющих способы их анализа.
Материальная система – это совокупность элементов, объединяемых в единое целое, отличное от составляющих его компонентов. Целостность системы означает несводимость ее свойств к сумме свойств составляющих ее элементов и невыводимость из них свойств системы. Сущность такого подхода заключается не в механическом суммировании отдельных элементов, а в способах соединения их между собой. Следовательно, сущность каждого элемента материальной системы раскрывается через его функциональные связи с другими элементами, т. е. через структуру. В структуре набора орудий труда выделяются две составляющих его группы: а) орудия производства для производства средств производства и б) орудия производства для производства предметов потребления [см.: Смирнов, 1983, 30–32].
Изучение каменного инвентаря с применением технико-типологического и функционального методов позволяет получить информацию как об одном из аспектов технологического уровня данного общества, так и о его технических возможностях в целом. Под техникой в данном случае понимаются созданные людьми средства для осуществления процессов материального производства и обслуживания духовных, бытовых и других непроизводственных потребностей [см.: Крапивенский, 1996, 80]. Технология – совокупность операций по целенаправленному использованию техники. Она выступает как развитие техники, достижение ею стадии системности [см.: Канке, 1996, 263]. Такой подход может определять и логику исследования. Изучение отдельных артефактов (орудий, заготовок, отходов их производства) позволяет выявить технические приемы применявшиеся при их создании. Однако простой перечень этих приемов не будет являться характеристикой технологии, известной данному коллективу. Для понимания последней нужно установить не только средства (технику), но и сущность целей, на которые ориентирована технологическая традиция. Любой элемент, составляющий каменную индустрию, целесообразно рассматривать с позиций установления целей, которые могли быть достигнуты в результате включения этого элемента в систему [см. об этом: Magnarella, 1997].
Орудия труда не представляют собой сочетание законов физики и опредмеченных способностей человека создавать «вторую природу». Они одновременно являются носителями информации как о способах действий человека, приемах и навыках труда, так и о мышлении древних людей. Таким образом, орудие (изделие из камня) выступает как объект хранения, переработки и передачи информации [см.: Багдасарьян, 1994]. М. Фуко отмечает: «Соотношение с текстами и соотношение с вещами – одной природы: и здесь и там люди находят знаки. Наследие древности, подобно самой природе, – это обширное пространство, взывающее к истолкованию; как здесь, так и там нужно обнаружить знаки и мало-помалу заставить их говорить» [Фуко, 1994, 70].
Исследователи неоднократно фиксировали случаи включения знаков-орудий в систему древних мифологических представлений. Ю. М. Бородай рассматривает как универсальное явление почитание архаических божеств в форме специально сделанных топоров, ножей, копий, стрел [см.: Бородай, 1996, 163]. На материалах археологии идею о тесной связи объектов материальной культуры, технологических традиций и семантики, образных смыслов архаической деятельности разрабатывает И. В. Калинина [1995, 7–12; 1999]
Данный подход к изучению древних орудий труда, вероятно, требует дополнительной аргументации и разработки методики исследований. Однако можно рассматривать как уже сложившееся в археологии представление о возможности постижения образных представлений, психологии древнего человека на основе исследований орудий труда.
Каменная индустрия включает не только собственно орудия труда, но всю совокупность каменного инвентаря (отходы расщепления, брак, заготовки и т. п.). В связи с этим встает вопрос о принципах организации данной системы не как реальности, выработанной в процессе исследования, а как системы, реально существовавшей в прошлом. Логика упорядочения вещей в комплексы, их возникновения и функционирования определяется характером деятельности, технологией процесса, порядком его обеспечения орудиями. Понимание этой структуры непосредственно связано с осознанием регулятивного аспекта такой активности. Любая форма человеческой деятельности может осуществляться только в том случае, если процесс ее совершения регулируется, то есть человек способен поддерживать его упорядоченность, руководить принципами его протекания [см. об этом: Белик, 1982, 129–130]. Таким образом, при изучении каменных индустрий необходимо установить, каким образом осуществлялось управление этой системой в прошлом.
Нет необходимости доказывать, что управление процессом может быть осуществлено только в том случае, если человек представляет его цель. Перспективной для решения этого вопроса представляется концепция Х. Ортега-и-Гассета о сущности производственной деятельности человека. Он рассматривает технику как преобразование природы, в результате чего осуществляется приспособление природной среды к субъекту. Таким образом, целью техники является: 1) удовлетворение элементарных потребностей; 2) достижение этого минимальной ценой; 3) создание новых возможностей [см.: Ортега-и-Гассет, 1993, 34–42].