Экономические предпосылки у Наумана связаны, с одной стороны, с войной, а с другой стороны — с особенностями экономического развития Германской империи. «Экономическая тюрьма», т. е. блокада центральных держав, вынудила их обеспечивать себя только за счет собственных ресурсов, что в будущем должно было позволить им стать более самостоятельными в мировой экономике. Обязательным условием этого являлась фиксация сложившегося тесного экономического сотрудничества, перевод его на постоянную основу.
Способствовать выделению срединноевропейской экономической зоны должны были особенности экономической модели, возникшей в Германии. По мнению Наумана, они заключались в высокой степени организованности и массовости экономической деятельности, которая осуществлялась в рамках ассоциаций, союзов (в т. ч. профсоюзов), синдикатов и других объединений. Этим, по мнению Наумана, капитализм в Германии отличался от капиталистических систем западноевропейских держав. «…Мы научились лучше, чем они, вести работу по общему плану и в едином ритме, — писал Науман. — Это врастание отдельного “я” в общее “я” и является нашим умением, благодаря которому мы ведем более активное строительство, обеспечиваем больший ассортимент изделий, более высокое качество товаров для продажи на мировых рынках» [Naumann, 601—602 ]. Война способствовала дальнейшему развитию этих характерных черт хозяйства Германии, но и в дальнейшем они должны были сохраниться. По окончании военных действий должна была возникнуть потребность в «более эффективной организации и в регулируемом народном хозяйстве» [Ibid., 609 ].
Уникальность экономического развития Германии должна была получить распространение и за ее границами: «Немецкое экономическое верование должно в будущем постепенно распространяться на Срединную Европу. Таким образом, военный оборонительный союз станет внутриполитическим сообществом» [Ibid.]. Война, по мнению Наумана, продемонстрировала, «насколько прогрессивной и эффективной оказалась организаторская сила немцев в самых тяжелых условиях» [Schnorr, 186 ].
Что касается исторических предпосылок, то Науман скорее призывал найти их, чем утверждал, что они бесспорно существуют. Признавая, что Пруссия, под чьим началом была создана Германская империя, и Австрия длительное время враждовали, он все же предлагает переосмыслить историю в соответствии с поставленной задачей, предпринять новую оценку известных исторических фактов. Еще более необходимо было создать чувство общности между Германской и Австрийской империями как одной из сторон и ненемецкими народами — с другой стороны. Естественно, что источником вдохновения в данном случае должна была стать Священная Римская империя германской нации: «Немцы жили в самом сердце Срединной Европы, но они притянули к себе все соседние народы: возникла Священная Римская империя германской нации. Этот старый рейх вновь встрепенулся и заворочался под землей во время мировой войны, как будто решил вернуться назад, пробудившись от долгого сна» [Naumann, 533 ]. «...Поскольку я поставил себе особую задачу — сделать понятной идею Срединной Европы не только австрийским немцам, но и самым разным народам, населяющим Австро-Венгрию, писал Науман в 1916 г., и поскольку я должен стремиться сформировать у имперских немцев более мягкое и дружелюбное отношение к мадьярам и западным славянам, то мне кажется, что моя историческая конструкция должна уходить корнями в Средневековье» [цит. по: Enste, 21 ]. Кроме этого, идею Срединной Европы можно было подкрепить политическими традициями Бисмарка: континентальные приоритеты во внешней политике Германии и заключение в 1879 г. союза с Австро-Венгрией.
Подводя итоги, можно сказать, что среди предпосылок создания Срединной Европы первостепенное значение для Наумана имела Первая мировая война: именно она поставила Германию и Австро-Венгрию в качественно новые условия и заставила их теснее сотрудничать друг с другом. С его точки зрения, было бы нецелесообразным прекратить это сотрудничество после завершения военных действий. Кроме того, оно могло и должно было послужить фундаментом для создания более крупного государственного объединения, которое являлось необходимым в условиях возникновения хозяйственно-политических блоков по всему миру. Поскольку в 1915 г. стало очевидно, что Германия может потерять имевшиеся у нее ранее колонии, ей было нужно каким-то образом компенсировать эту утрату, и создание государственного объединения в Срединной Европе могло стать такой компенсацией. Следовательно, Германия была больше заинтересована в создании такого объединения, чем Австро-Венгрия, которая не владела колониями и во внешней политике ограничивалась действиями на европейском континенте, к тому же Германия должна была стремиться к доминированию в этом объединении. Возможность дальнейшего развития германской экономической модели, а также историческая общность народов Срединной Европы, напротив, оставались второстепенными факторами.
Хотя Фридрих Науман отдельно не формулирует цели Срединной Европы как союза государств, из анализа предпосылок его создания можно сделать вывод, что основной целью являлось создание противовеса крупным политическим и экономическим центрам — Российской и Британской империям, Соединенным Штатам Америки. В создании такого противовеса была в первую очередь заинтересована именно Германия, т. к. она обладала заметно большим потенциалом, чем малые государства Европы, но явно недостаточным для равноправных отношений с тремя другими ведущими государствами.
О структуре и устройстве Срединной Европы на основании работ Наумана можно сделать лишь несколько более или менее обоснованных предположений. Он осознано отказывался от детальной разработки устройства Срединной Европы, полагая, что подробная программа только заранее связывает руки и может отвлечь внимание от главного, в то время как «политика — труд из жизни для жизни» [Naumann, 520 ]. Свою задачу он видел не в разработке политического устройства Срединной Европы, а в том, чтобы убедить в его необходимости широкие круги общественности Германии, Австро-Венгрии и, по возможности, других государств, которые могли войти в новый союз.
Прежде всего следует констатировать, что Науман никогда не рассматривал Срединную Европу как законченное наднациональное государство. У него прямо говорится: «Ни одно государство, которое войдет в состав нового верховного государства, не захочет пожертвовать своим суверенитетом, доставшимся ценой многих усилий и кровавой борьбы»; «…Государственный суверенитет должен остаться неприкосновенным… Двигателями развития являются и останутся нынешние суверенные государства, которые будут заключать договоры» [Naumann, 734—735 ].
Предполагалось, что в ведение наднациональных органов власти будут переданы две области государственного управления — экономика и армия, поэтому саму Срединную Европу Наумана можно определить как совокупность двух сфер: военного и экономического союзов, с одной стороны, и компетенций национальных государств — с другой.
Экономический союз подразумевал создание «экономического правительства, которое напрямую отвечает за часть экономических законов, а по другой части консультирует национальные правительства. К прямым обязанностям экономического союза относятся таможенные вопросы, монопольное законодательство, организация экспорта, патентное право, защита товарных знаков, контроль над качеством материалов и др. К сфере его непрямой деятельности относятся торговое право, транспортная политика, социальная политика и многое другое» [Ibid., 752 ]. В меморандуме «Что будет с Бельгией?», направленном в рейхсканцелярию в ноябре 1914 г., Науман в качестве желательного элемента Среднеевропейского экономического союза называл также введение общей денежной единицы [Ibid., 449 ].
Члены такого экономического правительства должны были назначаться, а не избираться населением стран-участниц. Однако Науман считал: чтобы достичь определенной степени демократичности, необходимо обязать среднеевропейские экономические комиссии «в протокольном порядке заслушивать мнение представительств всех стран-участниц и отраслей промышленности» по отдельным вопросам, а также обеспечить народным представительствам стран-участниц возможность проверять разработку бюджета в тех органах, которым будет поручено комплектовать состав комиссий [см.: Ibid., 754 ].
Данные комиссии, входящие в состав экономического правительства, Науман предлагал разместить там, где лучше всего развит соответствующий вид деятельности. Так, в качестве центра морской торговли он предлагал Гамбург, в качестве биржевого центра — Берлин, в качестве центра правовой деятельности — Вену, в качестве центра договорной деятельности, не связанной с какой-то конкретной областью, — Прагу [см.: Ibid., 744 ]. В этом проявился интернациональный элемент его концепции.