Стратегический замысел советского командования не мог, понятно, стать предметом открытого обсуждения ни в советских, ни в британских СМИ. Д.Ортенберг, редактор «Красной звезды» (до конца июля 1943 г.) вспоминает: в период подготовки новой битвы пресса по указанию Сталина не должна была давать даже названия фронтов (Брянского, Центрального и др.), расположенных в районе Курской дуги45. О развитии оборонительной операции советских войск в Курской битве (5 — 23 июля) и их наступательных операций — Орловской и Белгородско-Харьковской (12 июля — 23 августа) жители Британии получали информацию от Би-Би-Си и от газет. 8 июля лондонское радио передало: германские танковые силы никогда ещё не проявляли такой высокой манёвренности; однако она парируется не меньшей манёвренностью советской артиллерии, которая после трёх дней непрерывных ожесточённых боёв вместе с авиацией уничтожила большую часть германских бронетанковых сил; «к югу и северу от Курска германские танки мечутся, словно охваченные лихорадкой, ища бреши в русской обороне...» Выступая спустя два дня по радио, военный обозреватель «Ньюс кроникл» оценил беспрерывные бои последних дней на советско-германском фронте как новый прецедент в военной истории— впервые крупное наступление с участием массированных танковых сил не сумело добиться сколько-нибудь заметного успеха на первоначальном этапе. Он особо подчеркнул могущество советской авиации, её господство в воздухе46.
Ал.Верт в своих комментариях 11 июля — войска противника двигались тогда на получившую мировую известность Прохоровку (железнодорожная станция на линии Белгород — Курск) — рассказал радиослушателям, что наступление является не операцией местного значения, а сражением, в два раза более интенсивным, нежели самые ожесточённые бои под Сталинградом. По существу речь идёт о крупнейшей битве всей войны, в которой немцы несут огромные потери в авиации и танках, в том числе новых тяжёлых их типах «Тигр». 12 июля в районе Прохоровки действительно произошло самое крупное танковое сражение Второй мировой войны, в нём были задействованы до 1200 танков и самоходных орудий, советских и немецких. В тот день лондонское радио подтвердило: после почти недельных боёв немцы не добились успеха; «сейчас разворачивается операция величайшего масштаба»; 75 % состава германской армии военного времени связано на восточном фронте, а резервов у неё нет47. Советские войска вынудили противника приостановить наступление и перейти к обороне.
В некоторых случаях по радио проводилось сравнение военных действий в Сицилии и на советско-германском фронте. Капитан Сирил Фоллс, комментируя 24 июля провал летнего наступления Германии и успешные действия советских войск на орловском направлении, подчёркивал: «события в России имеют во многих отношениях большее значение, чем бои на Сицилии». Ещё определённее высказался 14 июля руководитель лондонского отдела американской «Чикаго сан» Фредерик Ку, заявив: «...Ни Лондон, ни Москва не считают Сицилию вторым фронтом»49.
Пресса, со своей стороны, информировала читателей о превосходстве советской армии над гитлеровской армией в битве под Курском. «Таймс» подтверждала, что Курск и Орёл обозначили заметный сдвиг в соотношении сил обеих сторон в «немецкий» сезон, но предостерегла от излишнего оптимизма. «Находясь в обороне, быть может, ведя арьергардные бои, враг ещё силён». Дж.Гарвин в начале Курской битвы заявил о необходимости поддержки советских войск и одновременного развития во 2-й половине 1943 г. наступательных действий СССР и западных союзников на континенте50 (район операций англо-американских войск Гарвин точно не определил).
Период сражений под Курском и Орлом был отмечен новыми выступлениями солидарности с советским народом. Состоявшийся 11 июля в Москве Второй антифашистский митинг советских ученых нашел отклик у британских деятелей науки, они провели параллельно в Лондоне свой митинг.
Председательствовавший на митинге Р.Уотсон Уатт (член Королевского общества, глава Ассоциации научных работников Британии) подтвердил общность целей учёных двух стран — полное истребление гитлеризма, построение нового мира. Были зачитаны также выдержки из приветственных писем президента британской ассоциации Р.Грегори, Дж.Холдейна, А.Флеминга, М.Борна и других учёных. Дж.Кроутер (директор отдела науки Британского совета) заявил: «Предельная вера Объединённых Наций в Красную Армию является также доказательством веры в работу учёных и инженеров, которые обеспечили Красную Армию её оружием»51.
На страницах леволейбористской и либеральной прессы публиковались призывы к открытию второго фронта, признанию справедливости советских требований. Э.Дж.Каммингс заявил в «Ньюс кроникл»: «Теперь не время для сверхосторожности, которая оттяжкой второго фронта создает военно-политическую опасность». Сообщив, что в Москве 5 августа впервые был дан победный салют в честь освобождения Орла и Белгорода, «Ньюс кроникл» подвела итог: Красная Армия «господствует на поле боя не только зимой, но и летом, не только на земле, но и в воздухе»52.
Вопрос о втором фронте левые лейбористы продолжали использовать в своей критике правительства. Однако, повторяем, лозунг второго фронта по мере развития операций на Средиземном море и в Атлантике всё более утрачивал актуальность для общественности. В повестку 42-й конференции лейбористской партии (14 — 18 июня 1943 г.) этот вопрос не был включён. Он обсуждался на 3-ей сессии Англо-советского профсоюзного комитета (Москва, 23 июня— 22 июля), а также в ходе подготовки к 75-му конгрессу БКТ и на его заседаниях (Саутпорт, 6 — 10 сентября). Несмотря на то, что некоторые низовые организации, в их числе профсоюз пожарников, высказались за открытие второго фронта в 1943 г., представители Генсовета БКТ заняли иную позицию, ограничившись неопределёнными пожеланиями. Журнал «Война и рабочий класс» посвятил серию материалов на эту тему, подвергнув критике позицию лейбористского руководства, но в то же время опубликовал статьи У.Ситрина и других руководящих деятелей британского профдвижения, где они знакомили советских читателей с производственными усилиями рабочего класса в Англии, с работой тред-юнионов по мобилизации населения на войну53. На 75-м съезде БКТ были обнародованы данные о пожертвованиях английских трудящихся в различные фонды помощи Советскому Союзу — Красного Креста (фонд «пенни в неделю»), Национального совета труда («Помощь России»). К 22 июня 1943 г. по линии этого последнего за месяц с небольшим было собрано 75 тыс. фунтов стерлингов для оборудования нового госпиталя в Сталинграде; общая сумма пожертвований в фонд «Помощь России» достигла к 31 марта 490 тыс. ф. стерл. 54
В сводках, которые в июле — августе поступали в министерство информации, по-прежнему говорилось о восхищении военными успехами России, её стратегией, о вере в возможности советского союзника. Упоминалось, кроме того, об удивлении британцев концентрацией военной техники Германии, они спрашивали: «Где производится такое количество танков немцами, если мы уничтожили их промышленные центры?». Предметом главного внимания с конца лета стали операция высадки союзных войск в Италии и падение фашистского режима Муссолини. Улучшение морального состояния жителей Британии авторы сводок связывали с вторжением в Сицилию и Италию, с успехами в битве за Атлантику и на Тихом океане, также как с контрнаступлением советских армий. Хотя у кое-кого из лондонцев и возникли предположения о координации стратегии всеми Объединёнными Нациями, большинство высказывало сомнения на этот счёт. В некоторых кругах даже надеялись, что «русские продвинутся прямо к Берлину». У жителей семи регионов возродились уверенность в том, что Россия приносит все крупные жертвы, и стремление поддержать её «чрезвычайными» акциями союзников. В трёх регионах придерживались противоположного мнения: кампания в Сицилии во многом облегчила для России начало летнего наступления, а русские недостаточно признательны за это англичанам55.
Восторги по поводу успехов России, как уточнялось в ряде сводок, «не вылились в то крещендо похвал, какими сопровождалась Сталинградская битва». Советские требования о вторжении в Европу встречали теперь сдержанную, в целом поддержку, хотя англичане и считали их оправданными. Только в «крайне левых» политических кругах велась агитация за второй фронт; в семи регионах ощущалось недовольство неспособностью России оценить военный вклад Британии. Не считая КПВ, к «крайне левым» относилась, по всей видимости, газета «Рейнолдс ньюс», потребовавшая выполнения условий англо-советского договора о вступлении в борьбу на европейском континенте. Как и всегда, к организации Англией и США второго фронта, ещё до освобождения Красной Армией всей советской территории, призывала газета «Ньюс кроникл»56.
Важное место в общественной дискуссии заняла тема о переговорах Черчилля и Рузвельта в Квебеке. На 1-й Квебекской конференции (14 — 24 августа 1943 г.) руководители США и Великобритании приняли ряд политических и военных решений, в том числе о высадке через Ла-Манш (операция «Оверлорд») 1 мая 1944 г. Ещё до отъезда в Квебек Черчилль уведомил Сталина о предстоящих переговорах, вновь выразив надежду на возможность встречи глав правительств США, СССР и Британии (ещё раньше премьер-министр предлагал провести такую встречу в Скапа-Флоу, на севере Шотландии, но Сталин не поддержал эту затею, также как предложение Рузвельта о трёхсторонней конференции глав правительств). В ответном послании Сталин 9 августа признал желательность встречи глав трёх правительств, но опять, сославшись на невозможность «оторваться от фронта даже на одну неделю», заявил, что в данное время его поездка в Скапа-Флоу «или другой отдалённый пункт исключается». Тем не менее, в ходе дальнейшей переписки Большая тройка в принципе согласовала вопрос о проведении в ближайшее время встречи на уровне министров иностранных дел трех стран57.