А. Н. Старостин
Облик духовенства любой конфессии складывается из совокупности социальных характеристик, правового статуса, общественной роли и состава религиозной деятельности, отношений с государством и верующими. Комплексный анализ данных параметров не часто встречается в научных исследованиях.
Между тем без рассмотрения совокупности перечисленных факторов трудно представить историю и современное положение той или иной религии. В данной статье предпринята попытка определить численность и социальный облик мусульманских священнослужителей Урала, рассмотреть их правовое и финансовое положение в современный период, а также проанализировать образовательный уровень имамов, выявить пути складывания их карьеры.
Приступая к анализу социального облика имамов Урала, необходимо определиться с терминологией. Под словом «имам» (в переводе с араб. – предстоятель, руководитель) первоначально подразумевался руководитель молитвы в мечети. В условиях российской действительности этот термин трактуется шире – «глава мусульманской общины махалля» [Хайретдинов, 65]. Имам призван управлять мирскими делами общины, следить за правильностью воплощения принципов религиозного закона в жизни общины. В суннитской традиции имамом мог стать любой человек, наиболее компетентный в вопросах веры, а потому способный провести коллективную молитву – намаз. Лишь в Российской империи после учреждения Екатериной II Оренбургского магометанского духовного собрания в 1788 г. имамы, называвшиеся «указными муллами» и назначавшиеся муфтием, приобрели особый статус по аналогу с православным духовенством. В частности, они были освобождены от ряда налогов и повинностей. Закон разрешал выплачивать им казенное жалованье и пользоваться доходами от приходов. Мусульманское духовенство представляло важнейшую группу элиты у народов Российской империи, исповедовавших ислам, «обладало культурным и символическим капиталом» [Мухетдинов, 26].
В ходе революции 1917 г. и последующей гражданской войны значительное количество имамов заняло антибольшевистскую позицию. В Средней Азии имамы, многие из которых были членами суфийских орденов, стали духовными лидерами басмаческих отрядов, сражавшихся против Красной армии. С Урала вместе с отступающей армией Колчака ушло более 500 мулл [см.: Камынин, 72]. В конце 1920-х – 1930-е гг. во время активной борьбы государства с религией тысячи представителей мусульманского духовенства были раскулачены, сотни репрессированы и расстреляны. Характеризуя сложившуюся ситуацию, историк И. Миннуллин отметил, что в результате репрессий «мусульманское духовенство утратило наиболее активную и образованную часть религиозных деятелей, на смену которым приходили неквалифицированные служители культа» [Минуллин, 78].
В условиях острой нехватки квалифицированных священнослужителей муфтий Габдрахман Расулев (1889–1950) был вынужден сосредоточиться на выдаче шахадатнаме (свидетельство на право исполнения обязанностей имама мечети, выдаваемое муфтием. – А.С.), т. е. сохранении и обновлении кадров духовенства. Иными словами, свидетельства выдавались всем, кто желал стать имамом и обладал хотя бы минимальными духовными знаниями. Конечно, это негативно сказалось на качественном уровне мусульманского духовенства, т. к. муфтияту приходилось использовать все резервы для решения кадровой проблемы. Лишь в условиях Великой Отечественной войны руководство страны осознало, что священнослужители разных конфессий мобилизуют народ на борьбу с агрессором, поэтому ослабило давление на религию, и на ислам в том числе.
Созданное еще в 1917 г. Центральное духовное управление мусульман (преемник Оренбургского магометанского духовного собрания), в 1948 г. было переименовано в Духовное управление мусульман европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС). ДУМЕС не имело своих образовательных учреждений, поэтому для решения кадрового вопроса вынуждено было пользоваться единственным в СССР средним мусульманским медресе Мир-и-Араб в г. Бухара и Ташкентским исламским институтом. Поскольку Мир-и-Араб с 1946 по 1989 г. оставался единственным подобным заведением в СССР, нет ничего удивительного в том, что почти все мусульманские лидеры сегодняшней России и стран СНГ – выпускники данного учебного заведения. Его закончили верховный муфтий ЦДУМ Талгат Таджутдин, муфтий Пензенской области Аббас Бибарсов, его сын Мукаддас Бибарсов, председатель Духовного управления мусульман Поволжья, а также муфтий Татарстана Гусман Исхаков, третий муфтий Чечни Ахмад Кадыров и мн. др. Этих людей принято называть поколением «бухарских имамов», т. е. получивших образование в бухарском медресе [см.: Идрисов, 12].
Казалось бы, после распада СССР мусульманское духовенство получило уникальный шанс вернуть себе положение, которое оно занимало до Октябрьской революции, однако в силу ряда причин сделать этого не удалось. Воспитанные при советской системе лидеры Духовного управления мусульман не смогли приспособиться к стремительной трансформации общества. Сказались также малочисленность мусульманских священнослужителей и их низкая профессиональная подготовка. Кроме того, постоянные конфликты муфтиев и имамов друг с другом негативно отразились на имидже всего мусульманского духовенства. Таким образом, по мнению исламоведа А. Малашенко, «мусульманское духовенство не оформилось в сплоченную касту, способную эффективно решать вопросы религиозного возрождения, отстаивать перед властью как собственные корпоративные интересы, так и интересы своей паствы» [Малашенко, 105].
И тем не менее именно на плечи имамов и муфтиев легла тяжесть исламского возрождения, проблемы по институциональному оформлению российской уммы (сообщества мусульман), организации общин и строительству мечетей. Они воспринимаются властями в качестве представителей интересов исламского сообщества страны, поэтому с ними и ведется диалог. По мнению большинства исследователей, до революции 1917 г. мусульманское духовенство представляло элиту исповедовавших ислам народов Российской империи. Это обусловливалось высоким образовательным уровнем данной группы, а также демократическими традициями выборности мулл, с одной стороны, налагавшей на них большую ответственность перед избравшими их единоверцами, а с другой – укреплявшей их общественный авторитет. И даже представители светской элиты мусульман, начавшей формироваться к концу XIX в., в подавляющем большинстве окончили религиозные учебные заведения. Неудивительно, что сегодня среди мусульманских общественных и религиозных деятелей, ученых-исламоведов и политиков развернулась дискуссия о путях формирования новой мусульманской элиты, и некоторые исследователи всерьез рассматривают представителей мусульманского духовенства как прообраз новой элиты мусульманского сообщества России [см.: Мухетдинов, 25–30].
Изучение социального облика имамов Уральского региона, включающего Ханты-Мансийский автономный округ, Тюменскую, Свердловскую и Челябинскую области, а также Пермский край, поможет понять, способны ли мусульманские священнослужители играть уготованную им роль элиты российских мусульман. В исследование попали биографии имам-хатыбов1 , имам-мухтасибов2 , казыев3 и муфтиев4 , работавших в 2007–2008 гг. Оценка общего количества имамов изучаемых регионов представляет определенную трудность. Почти в каждом действует по две конкурирующие друг с другом мусульманские организации, зачастую приписывающие себе одних и тех же имамов. Если ориентироваться на количество юридически зарегистрированных общин и количество действующих мечетей, то необходимо иметь в виду, что в некоторых местах работает по два и более имама, а в некоторых их вообще нет. Кроме того, существует большое количество неофициальных, «безмечетных мулл». Таким образом, точно число имамов, работающих в Уральском регионе, назвать не может никто, в том числе муфтии и казыи. По примерным оценкам можно сказать, что Тюменская область, Пермский край, Свердловская и Челябинская области имеют каждая примерно по сто имамов, в ХМАО работает чуть более 30 имамов (примерно 430 человек). Исследование охватывает четверть изучаемой статистической совокупности, следовательно, ее результаты могут быть распространены на всю генеральную совокупность.
Социальный облик понимается как совокупность социальных характеристик [см.: Фролова, 5–10], присущих имамам Урала. В структуре этих характеристик есть три основополагающих компонента: общественный (место и роль имамов в структуре мусульманской уммы России), социально-демографический (возраст, место рождения, семейное положение) и культурный (национальность, образование, квалификация, профессиональная деятельность) [см.: Мотревич, 28].
Для воссоздания социального облика имамов были необходимы сведения биографического характера. Поэтому в качестве источников были использованы биографические справочники [Кто есть кто, 322], мусульманская и светская пресса [«Подробности», «Мусульмане Сибири», «Истина», «Урал карчыгасы», «М?гъриф?т», «Халык авазы» и др.], интернет-сайты Пермского, Тюменского, Югорского муфтиятов, Совета муфтиев России, биографические интервью имамов. Кроме того, часть сведений была получена с помощью прямого анкетирования и записи интервью. При обобщении собранной информации в работе использовался биографический метод, основанный на изучении и анализе биографического материала.
Согласно проведенному исследованию, имамы Уральского региона – это в основном люди среднего и старшего возраста. Средний возраст уральского имама – 55 лет. В то же время очень представительна группа пожилых имамов: треть всех исламских священнослужителей старше шестидесяти. Как правило, это жители деревень. Анализируя средний возраст имамов в региональном разрезе, можно заключить, что самые «пожилые» священнослужители проживают в Свердловской и Пермской областях (средний возраст 55 и 50 лет соответственно). В регионах уральского Севера (Тюменская область и ХМАО), наоборот, проживают самые молодые имамы (средний возраст 38 лет), что можно объяснить относительно небольшой историей местных мусульманских общин. Больше половины уральских имамов (61 %) – выходцы из сельской местности, только пятая часть имамов (19 %) родились в небольших городах, а 11 % из них – выходцы из крупных городов. Это связано с тем, что на селе религиозные традиции всегда были крепче, чем в городских центрах, а имам даже в советское время был одним из самых уважаемых людей на селе, т. к. его выбирали за глубокие религиозные знания, личные качества и высокий моральный авторитет. Таким образом, выходцы из сельской местности были ближе к религиозной культуре, чем горожане.