Юдин М.В.
200-летию Отечественной войны 1812 г. посвящается Столь модная в наше время тема борьбы с мифами имеет глубокие корни. Ничего удивительного в этом нет. Каждый исследователь имеет полное право на собственный взгляд на те или иные события в истории, на свое, субъективное восприятие исторических событий и деятелей прошлого. Новые времена и новые эпохи заставляют по-новому взглянуть на нашу историю, выявляя все новые оттенки и нюансы исторических событий. Ключ к пониманию оценок исторических событий дал известный историк-марксист Михаил Николаевич Покровский, произнеся в марте 1928 г. свои знаменитые слова: «История... ничего иного, кроме политики, опрокинутой в прошлое, не представляет» [24, с. 5-6]. Эти слова можно признать закономерностью, поскольку любая власть пытается создать свою идеологию, опираясь на исторические реалии или отрицая их. В соответствии с «формулой» М.Н. Покровского выстраивалось и отношение к русскому полководцу и дипломату, генерал-фельдмаршалу Михаилу Илларионовичу Кутузову в годы советской власти. Представляется достаточно интересным проследить, как образ М.И. Кутузова отразился в советской пропаганде и в отечественной культуре в разные периоды существования социалистического государства, и что повлияло на оценку фельдмаршала в советском обществе.
Долгие годы советские читатели знали позицию власти через слова автора многочисленных работ по истории Отечественной войны 1812 года и директора Института военной истории П.А. Жилина, что советские историки, в отличие от буржуазных, оценили и подняли на должную высоту роль М.И. Кутузова [8, с. 13]. Однако уважаемый историк опустил в своей оценке целый этап, связанный с первым послереволюционным десятилетием: именно в эти годы началось отрицание того прошлого нашей страны, которое было связано с царями и их слугами, «эксплуататорами трудового народа», с православной религией. Некоторые пролетарские культурно-просветительные организации через своих отдельных радикально настроенных приверженцев прямо заявляли:
Мы подняли смерчь крылатый, Взрыли поля чугуном;
Мы требуем полной оплаты За столетья, убитые сном [2].
В.И. Ленин даже был вынужден осудить их, заявив, что нам необходимо «развитие лучших образцов, традиций, результатов существующей культуры с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его диктатуры» [18, с. 462]. Но видимо все лучшее не относилось к музею А.В. Суворова в Петрограде, который был закрыт в 1918 г. в связи с немецкой угрозой Петрограду, и в его помещении три десятилетия работали различные конторы [16, с. 8-9]; не относилось это и к «Кутузовской избе» в Филях, закрытой в 1928 г. для заселения в одной половине жильцов, а в другой – для размещения диспансера Киевского района г. Москвы. Кстати, часть экспонатов в этой суматохе была безвозвратно утеряна. В Смоленске в конце 1920-х гг. реконструируется «Кутузовский садик»: бюст Кутузова снимается и лишь стараниями музейных работников перевозится в историко-революционный музей, а сам «садик» становится сквером «Динамо» [36] (см. фото 1).
В борьбе с проклятым наследием царизма пострадал генерал-фельдмаршал и екатерининский вельможа Григорий Александрович Потемкин. По воспоминаниям писателя Бориса Лавренева, останки Потемкина были выкопаны из земли и выставлены на всеобщее обозрение в Херсонском антирелигиозном музее. В трех стеклянных витринах раздельно были помещены череп, скелет и полусгнившая одежда «полюбовника Катерины II Патьомкина» [17, с. 154-155]. Возмущенный издевательством над трупом, Лавренев отправил огромную телеграмму в Наркомпрос, с копией в Комитет по охране памятников искусства и старины, с изложением всего увиденного. В этом же году музей был закрыт, а тело Потемкина вновь погребено.
Позорным фактом стало уничтожение главного монумента на Бородинском поле – памятника Отечественной войне 1812 года. Ввиду того, что памятник, установленный на батарее Раевского, по мнению членов Комиссии архитектурной реставрации Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса не имел историко-художественного значения, было решено не возражать против его разборки на металлолом. Монумент был взорван после такого решения, а заодно была разрушена могила П. И. Багратиона: надгробная плита сдана в металлолом, останки разбросаны [23, с. 14]. Иногда встречается информация, что могила князя была разграблена и были изъяты его ордена. Публикации Александра Добровольского «Третья могила Багратиона» [22] и Сергея Коломнина «Где награды Багратиона?» [7] достаточно логично и аргументированно опровергают это мнение. Скорее всего, речь шла о чисто техническом изъятии металла, совпавшем с полным равнодушием к своей национальной истории.
Характерным объяснением такого равнодушия стал классовый подход в изучении истории, а сама история как наука и учебная дисциплина была сведена к истории классовой борьбы.
Ярким подтверждением этих взглядов служит статья в Малой советской энциклопедии об Отечественной войне 1812 года. В ней говорится, что «пышное» название «Отечественная» война было связано с защитой крестьянами своего имущества и дело было вовсе не в подъеме патриотического «духа» [20, т. 6, с. 186]. В этой же энциклопедии прослеживается отношение к военным деятелям Российской империи. Если А.В. Суворов назван величайшим русским полководцем [20, т. 8], а Кутузов – известным полководцем[20, т. 8], то П.И. Багратион и М.Д. Скобелев именуются нейтрально – «русскими генералами» [20, т. 1, т. 6]. Потемкину достались ярлыки «взяточника» и «казнокрада» [20, т. 6], Аракчееву – «временщика» [20, т. 1], а о фельдмаршалах П.С. Салтыкове и З.Г. Чернышеве не упоминается вовсе. Так что к таким полководцам, как М.И. Кутузов и А.В. Суворов советская власть относилась если не с восторгом, то достаточно благожелательно и трепетно, хотя это и не повлияло на полную защиту исторической памяти по отношению к этим личностям. Кто же определял отношение к Кутузову как к полководцу и историческому деятелю? С конца 1920-х гг., но более – с начала 1930-х гг. в Советском Союзе таким человеком мог быть только Сталин. Причем не стоит воспринимать, а следовательно, и объяснять его позицию личной прихотью, капризом или чем-то вроде этого. Свои взгляды и убеждения И.В. Сталин базировал на железной логике и аргументах, «вытаскивая» их в тот момент, когда они были нужнее всего. Естественно, с его точки зрения. Так, в период продажи музейных ценностей за границу он не возражал против вскрытия могилы М. И. Кутузова в Казанском соборе. Там в то время размещался Музей истории религии. По воспоминаниям Бориса Никифоровича Сократилина, такое задание было получено им от руководителя Ленинградской парторганизации С.М. Кирова. Вряд ли Сергей Миронович принял такое решения без согласования со Сталиным или хотя бы без уведомления его. Киров сказал, что необходимо изъять из склепа М.И. Кутузова фельдмаршальский жезл и регалии для передачи их в музей [1]. Поручение Кирова было выполнено 4 сентября 1933 г., о чем был составлен акт. В нем значилось: «Вскрыт склеп, в котором захоронен Кутузов М.И. Склеп находился в подвальном помещении музея. По вскрытии склепа обнаружен сосновый гроб (обтянутый красным бархатом с золотым позументом), в котором оказался цинковый гроб, завинченный болтами, внутри которого обнаружен костяк с остатками сгнившей материи. Слева в головах обнаружена серебряная банка, в которой находится набальзамированное сердце. Весь процесс вскрытия был зафотографирован – было произведено 5 снимков» [28, с. 79]. Наград и жезла в склепе не нашли. Интересен факт: длительное время, по крайней мере до 1945 г. – точно, о реальном месте захоронения сердца Кутузова нигде не сообщалось. Почему, до сих пор неясно. В первой половине 1930-х гг. Сталин обозначил новую линию в оценке исторического прошлого нашей страны – национально-патриотическую. Дело в том, что обстановка в мире в 1920-е гг., мировой экономический кризис конца 1920-х – начала 1930-х гг. не привели к росту революционного движения и не приблизили разные государства к мировой пролетарской революции. Сам Сталин позже скажет генсеку Коминтерна Георгию Димитрову: «Не держитесь за то, что было вчера. Учитывайте строго создавшиеся новые условия» [13, с. 12]. Сталин знал, о чем говорит. Его взгляды на национальную историю России были однозначны. Он ее любил, гордился, а главное – хорошо знал. По оценке историка Б.С. Илизарова, Сталин был заядлым библиофилом, в его библиотеке значительное место занимали книги по гражданской истории, истории войн, художественная литература [11]. Вспомним и о том, что еще Ленин оценил Сталина как великорусского шовиниста, а Троцкий уже в 1924 г. обвинил его в предательстве мировой революции и переходе к национальному социализму [34, с. 337-381]. Как бы то ни было, Сталин поступал, сообразуясь с требованиями времени. Именно в этом и следует искать причины известных постановлений «О составлении учебников по гражданской истории для средней школы» от 29 марта 1934 г., «О преподавании гражданской истории в школах СССР» от 15 мая 1934 г. и замечаний членов Политбюро ЦК ВКП(б) от 26 января 1936 года «Об учебниках истории» [25].
В 1930-е гг. начинается возвращение к историческим истокам, критикуется «школа М.Н. Покровского», восстанавливаются исторические факультеты университетов и институтов. Но еще раньше, в октябре 1932 г. Е.В. Тарле, сосланный в 1929 г. по «Академическому делу» в Алма-Ату, вызывается в Кремль для беседы с наркомом просвещения РСФСР А.С. Бубновым по вопросу перестройки преподавания истории, а несколько позже вводится в состав Государственного ученого совета. По словам ученого, председатель совета в начале заседания сказал: «Нам было дано указание украсить Государственный ученый совет некоторыми первоклассными учеными. Первым из них нами был приглашен Евгений Викторович» [9, с. 227]. Все ранее изложенное дает основание предполагать, что «указание» могло исходить только от Сталина. Позже, в сентябре 1938 г., Тарле был восстановлен в рядах Академии наук СССР, и в этом же году вышла из печати его новая книга «Нашествие Наполеона на Россию», где четко прослеживались патриотические мотивы. В середине 1930-х гг. Совнарком СССР поручает Наркомпросу обследовать Бородинское поле в связи с приближающимся 125-летием битвы. В результатах обследования, подписанных наркомом А.С. Бубновым, отмечается, что из 37 памятников сохранились 35, в том числе и памятник М.И. Кутузову1. Стоимость реставрационных работ обозначалась в 225 тыс. рублей, помимо дополнительных дефицитных строительных материалов. Вскоре, 2 сентября 1937 г., в преддверии юбилея Бородинской битвы, газета «Правда» публикует материалы, посвященные «героической странице из прошлого нашей страны». На четвертой странице разместили парадный портрет генерал-фельдмаршала М.И. Голенищева-Кутузова-Смоленского и статью Н. Кружкова «Великий полководец». В ней автор говорит, что хотя к 1812 г. Кутузов являлся престарелым полководцем, но принадлежал к суворовской школе, отлично управлял боем. «...Выдержка, хитрость, расчетливость, хладнокровие и предвидение Кутузова победили гений Наполеона» [26, с. 4]. А уже 8 сентября «Правда» публикует статью Д. Осипова «Героическая поэма о 1812 годе», в которой отмечается, что Отечественная война – это яркая страница русской истории, а из русского народа вышло много исторических личностей, и на первом месте – Ленин и Сталин [27, с. 4]. 1 ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 69. Д. 2366. Лл. 102-106. Цит. По: Информационный бюллетень об истории охраны Бородинского поля и текущей ситуации на нем. 2011. С.36-38. [электронный ресурс]. URL. http/ www. sovet1812.ru (дата обращения 15.01.2012) Вот так, за несколько лет до Великой Отечественной войны была проведена четкая аналогия великих побед и личностей прошлого с вождями настоящего и их деятельностью. В связи с этим нельзя согласиться с некоторыми авторами, которые привязывают эти процессы к началу войны против фашизма. Так, например, Клаус Вышек и Нина Бабурина в книге «Искусство русского плаката XX века. Реальность утопии» отмечают: «Национально-патриотическая символика давала советской пропаганде, которая до тех пор ограничивалась только марксистко-ленинскими аргументами, новую стратегию убеждения». Все это «свидетельствовало о признании преемственности между советским государством и царской Россией, ее полководцами. Отменена была тщательно соблюдаемая дотоле идеологическая установка, согласно которой наследие империи категорическим образом не признавалось» [4, с. 134-135]. Как видим, «преемственность» была обозначена значительно раньше. Факты это подтверждают. В июле 1938 г. Киевский райисполком г. Москвы принимает решение о восстановлении музея «Кутузовская изба», и хотя за два года до этого разбирается Триумфальная арка, связанная с победой русского оружия в Отечественной войне 1812 года, а значит и Кутузова лично, процесс «кутузовской реабилитации» продолжается. Советская пропаганда постепенно и медленно вновь формирует образ русского полководца. В 1939 г. драматург В.А. Соловьев пишет пьесу «Фельдмаршал Кутузов», за которую в 1941 г. получает Сталинскую премию II степени, войдя в число первых награжденных [32]. В 1940 г. Н. Охлопков ставит эту пьесу в театре им. Е. Вахтангова (см. фото 2). Однако в январе 1941 г. Начальник Главного управления политпропаганды Красной Армии А.И. Запорожец в докладной записке на имя А.А. Жданова говорит: «У нас мало таких постановок, как «Иван Сусанин», «Суворов», «Фельдмаршал Кутузов». Совершенно мало фильмов о военном прошлом нашей страны. На экранах еще не показаны Отечественная война 1812 года, Севастопольская оборона и ряд других волнующих страниц русской истории» [10, с. 191-196]. При этом автор записки ставит вопрос: «... рядом с Москвой находится место Бородинского боя. Почему бы не выработать традиции массовых экскурсий в одно из воскресений к Бородинскому полю?». Вполне разумно полагать, не начнись война в 1941 г., советский народ увидел бы печатную, кинематографическую и театральную продукцию с именем М.И. Кутузова. Вся предшествующая логика подсказывала подобный ход развития событий. Не будем гадать, было бы это чуть раньше или чуть позже, но к началу войны историко-национальная почва была уже подготовлена. Свое развитие этот процесс нашел в речи наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова. Выступая по радио 22 июня 1941 г., он сказал: «В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. Тоже будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная армия и весь наш народ поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу» [14, с. 1]. В этой речи была проведена четкая аналогия с дореволюционной Россией, нашей страной и нашим народом. Тема Отечественной войны была развита и И.В. Сталиным в обращении к народу 3 июля 1941 года, когда он призвал народ самоотверженно идти «на нашу Отечественную освободительную войну против фашистских поработителей» [6, с. 1]. Совсем открыто Верховный главнокомандующий произнес имя М.И. Кутузова в речи на торжественном заседании Моссовета с партийными и общественными организациями г. Москвы, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции. Полководец был назван наряду с именами Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина, Сурикова и Суворова, как принадлежащий к великой русской нации. Апофеозом возвращения в историческую память народа героев прошлого стало выступление И.В. Сталина на параде 7 ноября 1941 г. Хрестоматийно знаменитыми стали его слова, произнесенные с трибуны мавзолея на Красной площади: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!» [33].