В Западной Сибири ситуация с нарушениями в сфере избирательного законодательства была схожей с общероссийской. Рассмотрим подробнее на сибирском материале ход кампании по устранению нарушений в электоральной сфере.
Сибкрайисполком оперативно отреагировал на Постановление ЦИК от 22 марта 1930 г., направленное на устранение нарушений в сфере избирательного законодательства. Уже 31 марта 1930 г. по решению Сибкрайисполкома была создана краевая комиссия для быстрейшей проверки списков лиц, лишенных избирательных прав, и рассмотрения жалоб на неправильное лишение прав. Этим же решением предписывалось организовать не позднее 10 апреля 1930 г. аналогичные окружные, городские и районные комиссии. Всю работу в крае предполагалось завершить к 1 июня 1930 г. [ГАНО, ф. 1347, оп. 1, д. 2425, л. 6].
Значительно медленнее разворачивалась работа в округах, районах и городах. В ряде округов (Новосибирском, Каменском, Томском) комиссии были созданы со значительным опозданием (на 2 недели и более) [см.: ГА РФ, ф. 1235, оп. 108, д. 659, л. 26]. В Новосибирске на момент проверки (25 апреля) комиссия даже еще не была создана. Выяснилось, что горсовет и городская администрация так и не смогли разобраться, кто же должен производить эту проверку и кто за нее отвечает. Закончить работу планировалось к 1 мая, но комиссия не спешила, поскольку ее члены занимались пересмотром списков и жалоб в свободное от службы время, по вечерам [см.: ГАНО, ф. 1347, оп. 1, д. 2425, л. 40].
Подводя предварительные итоги работы по пересмотру списков лиц, лишенных избирательных прав, 20 июня 1930 г. Сибкрайисполком отмечал несоблюдение сроков образования части нижестоящих комиссий, медлительность в работе [см.: ГА РФ, ф. 1235, оп. 108, д. 659, л. 26]. Вместе с тем комиссии, быстро (в течении двух-трех недель) закончившие пересмотр списков и рассмотрение жалоб, вызывали едва ли не большее недовольство краевого руководства, посчитавшего что они «выполнили работу механическим дублированием заключений сельсоветов» [Там же, л. 27].
Одна из главных проблем, с которой столкнулись комиссии, – отсутствие документов, являвшихся основанием для лишения избирательных прав. В информационном отчете о выполнении директивы о полном пересмотре списков лиц, лишенных избирательных прав в Сибирском крае, от 20 июня 1930 г. отмечалось, что в делах отсутствуют справки административных, налоговых, судебных органов, а личные дела лишенцев из сельской местности зачастую представляют из себя только выписки из постановлений бедняцких собраний и заявлений отдельных граждан, не проверенные сельсоветами [см.: Там же, л. 28].
С документальным подтверждением лишения прав дела обстояли ненамного лучше и в городах. Ситуацию осложняли незнание нормативных актов членами комиссий и частичная передача личных дел лишенцев из городских советов в административные отделы (милицию). В докладе инструктора Новосибирского окрисполкома, направленном в Сибкрайисполком 28 мая 1930 г., отмечалось, что «существующая при горсовете комиссия с законоположениями о лишении избирательных прав не знакома, председатель комиссии постановления ВЦИК от 10 апреля 1930 г. не знает, последних руководящих указаний в делопроизводстве адмгорчасти нет, а частичная передача дел лишенцев в адмотделы создает неразбериху с документами, подтверждающими лишение прав» [ГАНО, ф. 1347, оп. 1, д. 2425, л. 41].
При пересмотре списков специально созданными комиссиями выяснилось, что значительная часть лишенных избирательных прав отсутствуют на местах. Городские и районные комиссии не знали, что делать с этими «мертвыми душами». Председатель краевой комиссии по пересмотру списков лишенцев всем окрисполкомам дал указание «списки лиц, лишенных избирательных прав, но выехавших за пределы города и о которых никаких материалов, кроме списка, нет, пересмотру не подвергать, выделить эти списки с той целью, что возможны случаи, когда отдельные их них могут выявиться» [ГАНО, ф. 1347, оп. 1, д. 2425, л. 39].
Наладить взаимодействие различных организаций, которые были обязаны предоставлять сведения для лишения, и комиссий по пересмотру списков удавалось с трудом. В Томске, например, председатель городской комиссии Рогаев жаловался представителю окружной комиссии на то, что, «несмотря на правительственные постановления и напоминания со стороны горсовета, горизбиркома и адмотдела окрфинотделу и судебным органам о присылке сведений на облагаемые подоходным налогом, выбирающих патенты и пораженных в правах, – сведения не предоставляются» [Там же, д. 658, л. 34].
Одной из самых сложных проблем, с которыми столкнулись комиссии по пересмотру списков и рассмотрению жалоб лишенцев, являлось возвращение имущества восстановленным в избирательных правах крестьянам. Краевые власти – Сибкрайисполком и Сибирское краевое административное управление (СКАУ) – давали нижестоящим органам указания соблюдать закон и возвращать имущество восстановленным в правах крестьянам. Окружные и районные комиссии, понимая, что подчас это сделать крайне затруднительно (необходимо было его выделять из имущества колхозов), либо игнорировали спускаемые сверху указания, либо активно сопротивлялись возврату имущества.
Районные комиссии шли на различные уловки при восстановлении в избирательных прав крестьян. В уже упомянутом информационном отчете о полном пересмотре списков лиц, лишенных избирательных прав в Сибирском крае, от 20 июня 1930 г. отмечалось, что «наблюдаются случаи, когда районные комиссии в своих постановлениях заменяют термин “исключить из списков” термином “восстановить в правах”, толкуя, что при такой формулировке имущество восстановленных (как ранее правильно лишенных) может быть и не возвращено» [ГАРФ, ф. 1235, оп. 108, д. 659, л. 29]. В июне 1930 г. Барнаульский окрисполком свое нежелание возвращать имущество объяснял тем, что «экспроприированные средства производства находятся без всякого учета, сельсоветы не знают, сколько в каком хозяйстве экспроприировано. Сейчас после развала коммун имущество находится в беспризорном состоянии на дожде, на земле» [Там же, д. 658, л. 33 об.].
Каковы же были итоги работы комиссий по пересмотру списков и дел лишенцев и как ее оценивали вышестоящие органы власти? Комиссии по пересмотру списков и дел лиц, лишенных избирательных прав, не уложились в отведенные им три месяца; сроки продлевались неоднократно: сначала до 15 июля, затем до 1 сентября 1930 г., но и к концу сентября работа была далека до завершения. Как сообщал 10 сентября 1930 г. начальник Западно-Сибирского краевого административного управления, «в районах имеется большое количество нерассмотренных дел. Дела рассматриваются безобразно медленно, в работе допускается волокита, жалобщики своевременно не уведомляются о рассмотрении дела, крайне плохо поставлено оформление дел» [ГАНО, ф. 1347, оп. 1, д. 2425, л. 63].
Сибкрайком оценил работу краевой комиссии по проверке списков лишенных избирательных прав невысоко, отметив целый ряд серьезных недостатков. Однако в целом краевой комиссией была проведена большая по объему работа: с 1 апреля по 20 сентября 1930 г. она рассмотрела 4333 жалобы, по ним было восстановлено в правах 29 % лишенцев из списка. Нерассмотренными остались 8774 жалобы [Там же, ф. 3-П, оп. 3, д. 107, л. 50]. Итоги работы городских и районных комиссий по пересмотру списков лишенных избирательных прав приводились во многих информационных и отчетных материалах, но данные в них существенно разнятся. По сведениям Шишканова и Гусарова – инструкторов ЦИК СССР, проводивших обследование работы комиссий по пересмотру списков лишенных избирательных прав в Западной Сибири, на 1 июля «райкомиссиями было рассмотрено 61 755 [дел] лишенцев, из них исключено из списков 15 414 лишенцев, или 24, 9 % общего числа рассмотренных, городскими комиссиями рассмотрено 10 413 [дел] «лишенцев», исключено из списков/восстановлено 4 089, или 39, 3 %» [ГАРФ, ф. 1235, оп. 108, д. 659, л. 49]. Приблизительно такие же относительные показатели приводились Сибкрайисполкомом для региона [Там же, л. 29]. Наиболее полные данные по бывшим округам Западной Сибири приводились в докладе Запсибкрайкома ВКП(б), в котором называлась численность этих лиц по спискам на 1 сентября 1930 г.: Барабинский округ – 5663 (восстановлено 19 %); Барнаульский – 10 200 (восстановлено 21, 7 %); Каменский – 8278 (восстановлено 20, 2 %); Кузнецкий – 6770 (восстановлено 41, 4 %); Новосибирский – 5596 (восстановлено – 25, 4 %); Омский – 23 355 (восстановлено 23, 4 %); Рубцовский – 13 644 (восстановлено 14, 9 %); Славгородский – 2752 (приведено количество только восстановленных в правах 100 %); Томский – 1806 (восстановлено 49, 6 %); Бийский – 33 772 (восстановлено 16 %) [ГАНО, ф. 3-П, оп. 3, д. 107, л. 50].
Приведенные выше данные не совсем точны, поскольку отражают статистику части округов (Омский, Рубцовский, Бийский) по пересмотренным спискам лишенцев, а в других округах (Славгородский, Томский, Новосибирский) – по пересмотренным делам «лишенцев».
Несмотря на отсутствие достоверных данных о количестве пересмотренных дел (списков), объем проделанной работы комиссиями всех уровней по пересмотру списков и жалоб лишенцев оказался весьма значительным. Результаты проверки в некоторых городах и районах стали откровением даже для краевого руководства. В частности, при проверке выяснилось, что из 5 057 человек, значившихся по списку Новосибирска как лишенные избирательных прав, 2715 человек уже не проживали в городе и их местожительство не было известно; 617 человек было восстановлено в правах; 343 человека оказались занесенными в списки по несколько раз; кроме того, были выявлены ошибки в нумерации списков, т. е. осталось реально в списках лишенцев 1382 человека [Там же, ф. 1347, оп. 1, д. 2425, л. 142].