Так началась растянувшаяся на века полемика между адептами и оппонентами обеих официозных исторических доктрин. Она продолжалась c перерывами в несколько последующих столетий даже тогда, когда после Люблинской унии 1569 г. политическая борьба за Подолье прекратилась. Высокая степень политизированности научных споров о Подолье не только обусловливала повышенную тональность диспутантов, но и полярность их позиций и максимализм защищаемых тезисов. Разумеется, это не способствовало поискам новых методов решения синеводской проблемы, а, наоборот, вело к консервации определенных систем доказательств и выводов. В результате изучение синеводской проблемы на научных основах в XIX – первой половине XX в. хотя и активизировалось, но так и не привело к осмыслению того факта, что исследовательские изыскания из-за их утилитарного подхода к проблеме изначально были сконцентрированы не на ее главной части, а на производных от нее вопросах. Вместо исследования конкретных обстоятельств реализации провозглашенной в 1358 г. политической программы Ольгерда относительно всей Руси и Золотой Орды, прямым следствием которой, по нашему мнению, и являются военнополитические акции Великого княжества Литовского в западных золотоордынских улусах в 1362 г., внимание историков, как и встарь, оказалось сконцентрированным на вопросах истории постзолотоордынского Подолья и проблеме присоединения украинских земель к Литовскому княжеству.
Данный вывод подтверждается историографическим опытом, накопленным в ходе изучения синеводской проблемы. Назову лишь наиболее яркие примеры этого процесса и тех его фигурантов Новейшего времени, которые самостоятельно проанализировали источники и сделали ценные наблюдения и выводы. Хронологические рамки рассматриваемого периода выбраны не случайно – именно последняя треть XIX – середина XX в. характеризуется массовым изданием актового материала по эпохе позднего Средне-Ф. М. Шабульдо. К итогам изучения синеводской проблемы 75 вековья и Нового времени, тогда же усилился интерес историков к синеводской проблеме, ускорился процесс изучения ее определенных аспектов, были получены первые научные результаты. Но вопреки отмеченным успехам синеводская проблема и в Новейшее время изучалась в рамках двух конфронтирующих традиционных исторических схем.
В восточноевропейских историографиях продолжало господствовать мнение, что летописная повесть «О Подолье» является правдивым источником. Еще в начале XIX в. Н. М. Карамзин вслед за Никоновской летописью определил дату Синеводской битвы 1363 г., ее место – берегами р. Синюха (правый приток Южного Буга), а результат – установлением власти Литвы над Подольем (Карамзин 1993, Т. V: 14). Ему вторили Д. Н. Бантыш-Каменский (1993: 19), С. М. Соловьев (1988: 255, 646, прим. 28; 686, 278), Т. Нарбут (Narbut 1839: 58, 60–61, 135–137) и К. Стадницкий (Stadnicki 1849: 35–53, 68, XIV–XV, prz. 58; 1881: 123, 132–138, 161, 248).
На рубеже 70–80-х гг. XIX в. основатель украинской литуанистики В. Б. Антонович исследовал обстоятельства присоединения к Литве Украины (Антонович 1878: 360–370; 1885: 47–58, 120– 128; Шабульдо 1997: 132–142). Ученый считал, что непосредственным результатом самой Синеводской битвы были разгром Подольской орды, присоединение Подолья к Литве и передача власти над ним князьям Кориатовичам. Концепция В. Б. Антоновича не стала доминирующей даже в отечественной историографии, но она обратила на себя внимание ученых, поделив их на ее последователей и противников.
Главным оппонентом концепции И. Б. Антоновича выступил Н. П. Дашкевич, опиравшийся на более солидную источниковую базу. Он не признал повесть «О Подолье» достоверным источником и отрицал связь между тремя, по его мнению, разделенными временем и разными обстоятельствами событиями: установлением зависимости Киева от Литвы; приходом на Подолье князей Кориатовичей и подчинение его им; разгромом трех ордынских князей у Синих Вод (Дашкевич 1882, № 3: 45–70; № 8: 325–344; № 9: 361– 376; № 10: 419–440; 1885: 74–89). Тогда же Н. В. Молчановский, исследуя историю средневекового Подолья, отрицал влияние битвы 76 История и современность 1/2013 у Синих Вод на присоединение этого края к Литве, отдав предпочтение второй версии повести «О Подолье», то есть подчинению его князьями Кориатовичами по праву «займанщины» (Молчановский 1883: 179; 1885: 175–179).
В 1891 г. концепцию Синеводской битвы В. Б. Антоновича полностью поддержал его ученик М. С. Грушевский. Он заново проанализировал источники данной проблемы и развил главные тезисы концепции, впервые рассмотрел поход Ольгерда во владения Золотой Орды на широком фоне литовско-польско-ордынских взаимоотношений, высказал ряд важных замечаний, предположений и рабочих гипотез. М. Грушевский впервые связал церковнополитические события в Киеве в 1358–1360 гг. и вокняжение в нем Владимира Ольгердовича с битвой у Синих Вод, а последнюю – с началом междоусобиц и ослаблением ханской власти в Золотой Орде. Вместе с тем ученый признал присоединение Киевщины к Литве и утверждение князей Кориатовичей на Подолье результатом Синеводской битвы, ошибочно доказывал истинность информации повести «О Подолье» известием Никоновской летописи о Синих Водах, неправильно вторично датировал битву у Синих Вод 1363 г., безосновательно предположил, что местом Синеводской битвы могли быть берега реки Сниводь, которая находится значительно севернее Синюхи – на пограничье Киевщины, Волыни и Подолья (Грушевский 1981: 492–494; 1894: 20–21; 1907: 74–76, 78, 82). На протяжении большей части XX в. выводы по синеводской проблеме видного украинского историка признавались как восточнославянскими (в том числе советскими), так и многими зарубежными историками, в частности польскими (С. Смолька, О. Гурка и др.). После отстранения М. С. Грушевского от научноакадемической деятельности и разгрома украинской медиевистики в 1930 г. синеводская проблема в советской историографии не изучалась почти 70 лет; результаты, полученные ее первыми исследователями, оказались законсервированы.
Исключением явилась монография литовского советского историка Р. Батуры «Литва в борьбе народов против Золотой Орды от нашествия полчищ Бату до битвы у Синих Вод» (1975 г.) (Batura 1975), в которой с позиций концепции Антоновича – Грушевского рассмотрены основные вопросы синеводской проблемы, критиче-Ф. М. Шабульдо. К итогам изучения синеводской проблемы 77 ски проанализирована основная аргументация большой статьи С. Кучинского о Синих Водах (Kuczy?ski 1965). С точки зрения количества и степени достоверности информации автор среди летописных источников выделил Рогожский, Тверской и Никоновский своды, а также литовско-русские летописи, но не определил степень их презентабельности. Можно сказать, что труд Р. Батуры является продолжением и своего рода подведением итогов предшествующего этапа научного изучения синеводской проблемы. Вместе с тем предпринятая в нем попытка рассмотреть битву у Синих Вод как неотъемлемую часть спланированного массированного наступления Литвы на подвластные Золотой Орде земли Руси и одновременно в контексте освободительной борьбы зависимых от империи Джучидов народов указывает на его новаторство и переходное значение.
В польской историографии конца XIX – первой половины XX в. заметны два подхода историков к синеводской проблеме: традиционный, отрицающий историчность Синеводской битвы и ее решающее значение для Подолья, и, наоборот, признающий ее. В период между Первой и Второй мировыми войнами стал преобладать традиционный подход. Его сторонники вообще отбросили летописную повесть «О Подолье» как недостоверный источник, но зато стали больше уделять внимания началу властвования в Подольской земле князей Кориатовичей, характеру их власти и отношению к Литве, Венгрии и особенно к Польше. Среди них наиболее жесткую позицию занял Антони Прохаска, который в 1895 г. предпринял попытку доказать, что литовского завоевания Подолья не было – его освободил от татар еще польский король Казимир III, а князья Кориатовичи особой роли в этом крае не играли (Prochaska 1895: 256–257). В 1911 г. Владислав Абрагам аргументировал мнение, что князья Кориатовичи появились на Подолье с польской помощью еще до 1349 г., и этим перечеркнул прямую связь между Синеводской битвой и ликвидацией властвования Золотой Орды на Подолье (Abraham 1912: 5–7). В том же году А. Левицкий поставил под сомнение историчность битвы у Синих Вод, а К. Ходиницкий (1927) отринул ее вообще (Lewicki 1896: 688; Chodynicki 1927: 57– 58). Подобные взгляды высказывали также А. Яблоновский, О. Галецкий, Я. Натансон-Леский, Ю. Пузына, Г. Пашкевич, Г. Ловмян-78 История и современность 1/2013ский. Но некоторые историки (И. Левелель, К. Шайноха, С. Смолька, К. Стадницкий, Г. Пашкевич, Л. Колянковский и др.) признавали освобождение Подолья от верховенства Золотой Орды в результате битвы у Синих Вод.
В 1935 г. в полемику с М. Грушевским вступил С. Кучинский (Kuczy?ski 1965: 154–158). С этой целью польский историк специально рассмотрел основные аспекты синеводской проблемы и особенно критически – ее историографию. По его мнению, князья Кориатовичи появились на Подолье, вероятнее всего, в 1345 г. и овладели его северо-восточной частью без помощи Литовского княжества; Западное Подолье уже тогда принадлежало Казимиру III, поэтому Кориатовичи были вынуждены поддерживать тесные связи с Польшей и союзной с нею Венгрией. Возможность похода Ольгерда к Синим Водам и саму битву С. Кучинский не отрицал, но считал их незначительными эпизодами во взаимоотношениях Литовского княжества и Золотой Орды. Он также высказал предположение, что битва имела место возле замка Синие Воды на реке Синюха, отмеченного в «Книге Большому Чертежу» в 70 верстах от ее впадения в Южный Буг.