На стены изб и храмов шли просмоленные на корню сосна и лиственница, из легкой ели устраивали кровлю. И только там, где эти породы были редки, использовали для стен крепкий тяжелый дуб, либо березу. Да и дерево рубили не всякое, с разбором, с подготовкой. Загодя высматривали подходящую сосну и делали топором затесы, снимали кору на стволе узкими полосами сверху вниз, оставляя между ними полосы нетронутой коры для сокодвижения. Затем, еще лет на пять оставляли сосну стоять. Она за это время густо выделяет смолу, пропитывает ею ствол. И вот по стылой осени, пока день еще не начал удлиняться, а земля и деревья еще спят, рубили эту просмоленную сосну. Позже рубить нельзя - гнить начнет. Осину же, и вообще лиственный лес, наоборот, заготовляли весной, во время сокодвижения. Тогда кора легко сходит с бревна и оно, высушенное на солнце, становится крепким как кость. Существовало три типа организации комплекса построек, составлявших двор. Большой двухэтажный дом на несколько родственных семей под одной крышей назывался «кошель». Если хозяйственные помещения пристраивались сбоку и весь дом приобретал вид буквы «Г», то его называли «глаголь». Если же хозяйственные пристройки подстраивались с торца основного сруба и весь комплекс вытягивался в линию, то говорили, что это «брус». В дом вело «крыльцо», которое часто устраивалось на «помочах» / «выпусках»/ - концах длинных бревен, выпущенных из стены. Такое крыльцо называлось «висячим». За крыльцом обычно следовали «сени» (сень - тень, затененное место). Их устраивали для того, чтобы дверь не открывалась прямо на улицу, и тепло в зимнее время не выходило из избы. Передняя часть здания вместе с крыльцом и сенями называлась в древности «всходом». Если изба была двухэтажная, то второй этаж называли «поветью» в хозяйственных постройках и «горницей» в жилом помещении. Помещения же над вторым этажом, где обычно находилась девичья, назывались «теремом». На второй этаж особенно в хозяйственных постройках часто вёл «ввоз» - наклонный бревенчатый помост. По нему могла подняться лошадь с телегой, груженой сеном. Если крыльцо вело сразу на второй этаж, то сама площадка крыльца, особенно, если под ней находился вход на первый этаж, называлась «рундуком». Потолок устраивали не всегда. При топке печей «по-черному» он не нужен - дым будет только скапливаться под ним. Поэтому в жилом помещении его делали только при топке «по-белому» (через трубу в печи). При этом доски потолка укладывались на толстые балки - «матицы». В церкви же вместо плоского потолка устраивали «небо» - выпуклый многоугольный потолок, часто весь заполненный неприхотливой иконописью. Русская изба была либо «четырехстенкой» /простая клеть/, либо «пятистенкой» /клеть, перегороженная внутри стеной - «перерубом»/. При строительстве избы к основному объему клети пристраивались подсобные помещения / «крыльцо», «сени», «двор», «мост» между избой и двором и т.д./. В русских землях, не избалованных теплом, весь комплекс построек старались собрать вместе, прижать друг к другу. Да и к храму часто пристраивались «прирубы» - более низкие пристройки. Так для пышных северорусских храмов характерна «двадцатистенка». Здесь к основному восьмерику с четырех сторон пристраивались трехстенные прирубы. Интересно, что такие храмы-двадцатистенки в летописях назывались круглыми. Так подчеркивалась их центрическая композиция. Простой крытый прямоугольный деревянный сруб без всяких пристроек назывался «клетью». Обычно сруб ставился на «подклете» - нижнем вспомогательном этаже, который использовали для хранения запасов и хозяйственного инвентаря. А верхние венцы сруба расширялись кверху, образуя карниз - «повал». Это интересное слово, происходящее от глагола «повалиться», часто использовалось на Руси. Так, например, «повалушей» называли верхние холодные общие спальни в доме или хоромах, куда вся семья уходила летом спать (повалиться) из натопленной избы. Двери в клети делали как можно ниже, а окна располагали повыше. Так тепло меньше уходило из избы. Кровлю над срубом устраивали в древности безгвоздевую - «самцовую». Для этого завершения двух торцовых стен делали из уменьшающихся обрубков бревен, которые и называли «самцами». На них ступеньками клали длинные продольные жерди - «дольники», «слеги» (ср. «слечь, лечь»). Иногда, правда, самцами называли, и концы слег, врубленные в стены. Так или иначе, но вся кровля получила от них свое название. Сверху вниз поперек в слеги врезали тонкие стволы дерева, срубленные с одним из ответвлений корня. Такие стволы с корнями называли «курицами» (видимо за сходство оставленного корня с куриной лапой). Эти ответвления корней, направленные вверх, поддерживали выдолбленное бревно - «поток». В него собиралась, стекавшая с крыши, вода. И уже сверху на курицы и слеги укладывали широкие доски крыши, упирающиеся нижними краями в выдолбленный паз потока. Особенно тщательно перекрывали от дождя верхний стык досок - «конек» («князек»). Под ним укладывали толстую «коньковую слегу», а сверху стык досок, словно шапкой, прикрывали выдолбленным снизу бревном - «шеломом» или «черепом». Впрочем, чаще бревно это называли «охлупнем» - то, что охватывает. (рис1) Чем только не крыли крышу деревянных изб на Руси! То солому увязывали в снопы (пучки) и укладывали вдоль ската крыши, прижимая жердями; то щепили осиновые поленья на дощечки (дранку) и ими, словно чешуею, укрывали избу в несколько слоев. А в глубокой древности даже дерном крыли, переворачивая его корнями вверх и подстилая бересту. Самым же дорогим покрытием считался «тес» (доски). Само слово «тес» хорошо отражает процесс его изготовления. Ровное, без сучков бревно в нескольких местах надкалывалось вдоль и в щели забивались клинья. Расколотое таким образом бревно еще несколько раз кололось вдоль. Неровности получившихся широких досок подтесывались специальным топором с очень широким лезвием. Покрывали крышу обычно в два слоя - «подтесок» и «красный тес». Нижний слой теса на кровле называли еще подскальником, так как часто он покрывался для герметичности «скалой» (берестой, которую скалывали с берез). Иногда устраивали крышу с изломом. Тогда нижнюю, более пологую часть называли «полицей» (от старого слова «пола» - половина). Весь фронтон избы важно именовали «челом» и обильно украшали магической оберегающей резьбой. Наружные концы подкровельных слег закрывали от дождя длинными досками - «причелинами». А верхний стык причелин прикрывали узорной свисающей доской - «полотенцем». Кровля - самая важная часть деревянной постройки. «Была бы крыша над головой», - говорят до сих пор в народе. Потому и стал со временем символом любого храма, дома и даже хозяйственного сооружения его «верх». «Верхом» в древности называли любое завершение. Эти верхи в зависимости от богатства постройки могли быть самыми разнообразными. Наиболее простым был «клетский» верх - простая двускатная крыша на клети. «Шатровым» верхом в виде высокой восьмигранной пирамиды украшались обычно храмы. Затейливым был «кубоватый верх», напоминающий массивную четырехгранную луковицу. Таким верхом украшались терема. Довольно сложной в работе была «бочка» - двускатное покрытие с плавными криволинейными очертаниями, завершающаяся острым гребнем. А ведь делали еще и «крещатую бочку» - две пересекающиеся простые бочки. Шатровые церкви, кубоватые, ярусные, многоглавые - все это названо по завершению храма, по его верху. Однако, более всего любили шатер. Когда в писцовых книгах указывалось, что церковь «деревянна сверху», то это означало, что она шатровая. Даже после никоновского запрета на шатры в 1656 году, как на бесовство и язычество в архитектуре, в Северном крае их все равно продолжали строить. И лишь в четырех углах у основания шатра возникли небольшие бочки с главками. Такой прием получил название шатра на крещатой бочке. Особо трудные времена наступили для деревянного шатра в середине XIX в., когда правительство и правительствующий Синод взялись за искоренение раскольничества. Северная «раскольничья» архитектура тогда тоже попала в опалу. И все же, несмотря на все гонения, типичной для древнерусского деревянного храма остается форма «четверик-восьмерик-шатер». Встречаются и восьмерики «от пошвы» (от земли) без четверика, особенно в колокольнях. Но это уже вариации основного типа. В XVIII в., когда русское деревянное зодчество достигло вершины, приобрело четкую форму и многоглавие. Чаще всего стали возводить девятиглавые храмы - четыре главы по углам четверика (основания храма) и пятиглавие на крещатой бочке, завершающей храм. Однако в Успенской церкви в Кандопоге и в ансамбле на острове Кижи русскому многоглавию предел не поставлен. Фантазией зодчего здесь руководили не церковные символы, а исключительно законы красоты. Так Преображенская церковь в Кижах имеет 22 главы. Для покрытия криволинейных поверхностей кубов, бочек и глав церквей использовали «лемех» - резные деревянные дощечки из осины, либо «гонт» - короткие тесины с ложбиной для стока воды на верхней стороне. Осина от времени приобретает устойчивые водоотталкивающие свойства и становится серебристой по цвету. И вид верхи, крытые лемехом, приобретают своеобразный - чешуйчатый. Сами же главы ставили на «шеи» - круглые цилиндры-барабаны. Самый низ глав и шей для отвода от них воды обрамлялся «епанчёй», «епанчовым воротником», сделанным из коротких пикообразно заточенных тесин. Епанчей в старину называли широкий безрукавный плащ, накидку.