Смерть императора
В праздник Богоявления 6 января 1730 года, несмотря на жесточайший мороз, Пётр II вместе с фельдмаршалом Минихом и Остерманом принимал парад, посвящённый водоосвящению на Москве-реке. Когда Пётр вернулся домой, у него начался жар, вызванный оспой. Опасаясь смерти покровителя, Иван Долгоруков задумал спасти положение своих родственников и возвести на престол свою сестру. Он пошёл на крайнюю меру, подделав завещание императора.[2][3][6] Долгоруков умел копировать почерк Петра, чем развлекал того в детстве. После смерти Петра Иван Долгоруков выскочил на улицу, выхватил шпагу и прокричал: «Да здравствует императрица Екатерина Вторая Алексеевна!». Он тут же был арестован и вместе с семьёй и княжной Екатериной отправлен в пожизненную ссылку в Сибирь.
В первом часу ночи с 18 на 19 (30) января 1730 14-летний государь пришёл в себя и сказал: «Закладывайте лошадей. Я поеду к сестре Наталии» — позабыв, что она уже умерла. Через несколько минут он скончался, не оставив потомков или назначенного наследника. На нём дом Романовых пресёкся в мужском колене.
Надгробие Петра II
Последним из российских правителей Пётр II был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля. На его могильной плите (возле южной грани северо-восточного столпа собора) помещена следующая эпитафия:
3.4. Внешняя политика
Несмотря на короткое правление Петра, внешняя политика России в его время была достаточно активной. Остерман, заведовавший внешней политикой, всецело полагался на союз с Австрией. У императора эта политика не вызывала сомнений, ведь его дядей по матери был император Карл VI, а двоюродной сестрой — будущая императрица Мария-Терезия. Интересы России и Австрии совпадали по многим направлениям — в частности, в отношении противодействия Османской империи.[3]
Союз с Австрией, по понятиям того времени, автоматически означал натянутые отношения с Францией и Англией. Коронацию Георга II хотели использовать для улучшения отношений между Россией и Великобританией, но смерть главного посла России во Франции и Англии, Бориса Куракина, разрушила эти планы.[3]
Отношения России с Польшей значительно ухудшились из-за того, что поляки считали Курляндию, в которой правила Анна Иоанновна, своей провинцией и открыто говорили, что её следует делить на воеводства. Морицу Саксонскому, внебрачному сыну польского короля Августа II, было отказано от браков с Елизаветой Петровной и Анной Иоанновной.[3]
Отношения с империей Цин были затруднены из-за территориальных споров, в связи с которыми границы купцам были закрыты. Китай хотел присоединить южную часть Сибири вплоть до Тобольска, где было много китайских жителей, а Россия противилась этому. 20 августа 1727 года граф Рагузинский заключил договор, согласно которому границы Китая оставались прежними и учреждалась торговля между державами в Кяхте.[3]
Известие о воцарении Петра хорошо было принято в Дании, так как на тётке Петра был женат близкий родственник короля, герцог Голштинский, что могло послужить основой союза с Данией. Алексей Бестужев доносил Петру из Копенгагена: «Король надеется получить вашу дружбу и готов искать её всевозможными способами, прямо и посредством цесаря».[3]
Со Швецией отношения были поначалу весьма враждебные: к русскому посланнику относились холодно, в то время как турецкого осыпали милостями; Швеция вынуждала Россию начать войну, чтобы приписать ей начало враждебного движения и получить помощь от Франции и Англии . Продолжались споры о петровских завоеваниях: Швеция угрожала, что не будет признавать Петра императором, если Россия не вернёт Швеции Выборг. Однако позже шведы, узнав, что армия и флот в России всё же в боеспособном состоянии, отказались от этих требований. Несмотря на это, отношения остались напряжёнными: в Швеции многие жалели, что Меншиков был сослан, и, кроме того, готовилось вторжение в Россию Швеции и Турции с поддержкой Англии и Франции. Однако вскоре отношения изменились, и главный противник России, граф Горн, стал клясться в преданности императору. В конце правления Петра, сам король Швеции Фредерик I попытался вступить в союз с Россией.[3]
4. Личность Петра II
Пётр II отличался ленью, учиться не любил, зато обожал развлечения и при этом был очень своенравным.[3] Историк Николай Костомаров приводит исторический анекдот из его жизни:
Ему исполнилось только 12 лет, а он уже почувствовал, что рождён самодержавным монархом, и при первом представившемся случае показал сознание своего царственного происхождения над самим Меншиковым. Петербургские каменщики поднесли малолетнему государю в подарок 9000 червонцев. Государь отправил эти деньги в подарок своей сестре, великой княжне Наталье, но Меншиков, встретивши идущего с деньгами служителя, взял у него деньги и сказал: «Государь слишком молод и не знает, как употреблять деньги». Утром на другой день, узнавши от сестры, что она денег не получала, Пётр спросил о них придворного, который объявил, что деньги у него взял Меншиков. Государь приказал позвать князя Меншикова и гневно закричал:
— Как вы смели помешать моему придворному исполнить мой приказ?
— Наша казна истощена, — сказал Меншиков, — государство нуждается, и я намерен дать этим деньгам более полезное назначение; впрочем, если вашему величеству угодно, я не только возвращу эти деньги, но дам вам из своих денег целый миллион.
— Я император, — сказал Пётр, топнув ногой, — надобно мне повиноваться.
— Н. Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей»
По мнению многих, Пётр был далёк от интеллектуального труда и интересов, не умел вести себя прилично в обществе, капризничал и дерзил окружающим. Виной этому, возможно, был не столько унаследованный дурной характер, сколько воспитание, которое, как внук императора, Пётр получил довольно посредственное.
По отзывам дипломатов, он был весьма своевольным, хитрым и несколько жестоким:
Монарх говорит со всеми в тоне властелина и делает, что захочет. Он не терпит пререканий, постоянно занят беготнёю; все кавалеры, окружающие его, утомлены до крайности.
— Лефорт, саксонский посол в России[6]
Царь похож на своего деда в том отношении, что он стоит на своём, не терпит возражений и делает, что хочет.
— Лефорт, саксонский посол в России[6]
Прежде можно было противодействовать всему этому, теперь же нельзя и думать об этом, потому что государь знает свою неограниченную власть и не желает исправляться. Он действует исключительно по своему усмотрению, следуя лишь советам своих фаворитов.
— Гогенгольц, австрийский посол в России[6]
Нельзя не удивляться умению государя скрывать свои мысли; его искусство притворяться — замечательно. На прошлой неделе он два раза ужинал у Остермана, над которым он в то же время насмехался в компании Долгоруких. Перед Остерманом он же скрывает свои мысли: ему он говорит противоположное тому, в чём уверял Долгоруких… Искусство притворяться составляет преобладающую черту характера императора.
— Граф Вратислав, австрийский посол в России[6]
Хотя и трудно сказать что-либо решительное о характере 14-летного государя, но можно догадываться, что он будет вспыльчив, решителен и жесток.
— Герцог Де Лириа, испанский посол в России[6]
5. Титулы
| ГодыТитул | |
| 1715—1727 | Великий князь |
| 1727—1730 | Божіею посп?шествующею милостію, Мы Петръ Вторый, Императоръ и Самодержецъ Всероссійскій, Московскій, Кіевскій, Владимірскій, Новгородскій, Царь Казанскій, Царь Астраханскій, Царь Сибирскій, Государь Псковскій и Великій Князь Смоленскій, Князь Эстляндскій, Лифляндскій, Корельскій, Тверскій, Югорскій, Пермскій, Вятскій, Болгарскій и иныхъ Государь и Великій Князь Новагорода Низовскія земли, Черниговскій, Рязанскій, Ростовскій, Ярославскій, Б?лоозерскій, Удорскій, Обдорскій, Кондійскій и всея С?верныя страны Повелитель и Государь Иверскія земли, Карталинскихъ и Грузинскихъ Царей, и Кабардинскія земли, Черкасскихъ и Горскихъ Князей и иныхъ Насл?дный Государь и Обладатель[13] |
6. Самозванцы
XVIII век в истории России был богат на крестьянских и солдатских «царей» — монархи и члены их семьи, как умершие естественной смертью так и убитые в ходе дворцового переворота, не оставались без «продолжателей». Не был исключением и Пётр II. Его внезапная смерть в юном возрасте также вызвала кривотолки и рассказы о негодяях-придворных, поспешивших избавиться от «неугодного» правителя, который, конечно же, задумал осчастливить своих подданных. Однако понадобилось около двадцати лет, чтобы умерший царь «восстал во плоти».
Слухи о том, что Петра «подменили и заперли в темницу» начали ходить практически сразу после его смерти. В одном из дел Тайной канцелярии сохранилась запись разговора двух не названных по именам крестьян, один из которых рассказывал другому, что во время болезни юный царь был подменён негодяями-придворными, «замурован в стену», но после долгого заточения сумел освободиться и скрыться в раскольничьих скитах.[14] Самозванец появился в Заволжье, причём, по его собственным рассказам, он, будучи ещё царевичем, вместе с князем Голицыным, Иваном Долгоруковым и графом Минихом отправился почему-то в чужие края на псовую охоту. В пути юный царевич заболел оспой и был благополучно подменён и увезён в Италию, где и содержался в «в каменном столбе» с единственным окошечком — для подачи пищи и воды. В заточении он провёл 24 с половиной года и, наконец, сумел бежать. Ещё девять лет странствовал по разным странам, после чего вернулся на родину. Самозванец не скупился на щедрые посулы — так, он обещал после своего воцарения свободу вероисповедания для старообрядцев и освобождение от налогов для крестьян. Впрочем, лже-Пётр был достаточно быстро арестован и на допросе назвал себя Иваном Михайловым. В дальнейшем его следы теряются.[14]