Дмитрий Юрьевич «о полудни» приказал «себе едино куря доспети». Ему была подана курица, которую участники отравления «смертным зелием доспеша», Дмитрий Юрьевич «яде не ведый мысли их», «ту же разболеся» и, проведя 12 дней в постели, скончался 17 июля 1453 года[1]:154[42]:293[6]:131.
Дмитрий Юрьевич Шемяка был похоронен в Георгиевском соборе Юрьева монастыря Великого Новгорода[22]:89[26]:262[42]:293[44]:19.
2. Реакция современников и потомков на убийство Дмитрия Шемяки
Василий Тёмный получил известие о смерти Дмитрия Юрьевича 23 июля 1453 года в московском храме Бориса и Глеба «на Рве», где слушал вечерню накануне дня празднования святых страстотерпцев Бориса и Глеба[1]:153, 154[6]:130. Василий II сразу же пожаловал доставившему весть подьячему по имени Василий Беда звание дьяка[1]:154[6]:130. Ермолинская летопись содержит замечание о Василии Беде в связи с получением им дьячества: «прорекоша ему людие мнози, яко ненадолго будеть времени его, и по мале сбысться ему»[1]:154[6]:131.
Преподобный Пафнутий Боровский с Житием. Икона. 1-я половина XIX века. ЦМиАР
Митрополит Иона запретил поминовение погибшего Дмитрия Юрьевича («положил на него и по смерти негодование, не велел его поминати»[39]:365)[1]:155. Игумен Боровского монастыря Пафнутий не подчинился этому распоряжению и, возможно, не велел называть митрополитом самого Иону[1]:155: «…Ионе митропалиту была брань с Пафнотием старцем: сказали Ионе, что Пафнутий его не велит звати митропалитом»[39]:191. Иона, вызвав боровского игумена в Москву, «брань положил на Пафнотья»[39]:365 за поминовение Дмитрия Юрьевича и заточил игумена в темницу[39]:365[1]:155. Однако, преподобный Пафнутий «того не устрашился, и митрополиту Ионе о том не повиновался, да о том с ним сопрелся»[39]:365. Митрополит вынужден был «смириться» с игуменом, «сам пред Пафнотием повинился и мир дав ему и дарова его и отпусти его с миром о Христе Исусе»[39]:366. Преподобный Пафнутий продолжал поминать Дмитрия Юрьевича до конца жизни[39]:366[1]:155, 156, 259.
Один из убийц Дмитрия Юрьевича (повар Поганка[45] или боярин Иван Котов[38]) вскоре после его гибели постригся в монахи и явился в Боровский монастырь. Узнав об этом, преподобный Пафнутий изобличил его перед учениками («Смотрите, что даже ради иноческого чина он не очистился от крови»[37]) и отказался принять в своей обители[1]:156.
Николай Борисов высказывает предположение, что Мартиниан Белозерский, назначенный в 1448 году игуменом Троицкого монастыря в награду за поддержку Василия Васильевича, и ставший тогда же духовником[46] Василия, осудил отравление Дмитрия Юрьевича и назначил Василию Тёмному строгую епитимью. После 3 июля 1453 года Василий II перестал называть Мартиниана по имени в своих грамотах, в 1454 году Мартиниан покинул Троицкий монастырь, игуменом был назначен другой человек[6]:138, 139.
Князь Андрей Курбский в Третьем послании Ивану Грозному (1579) с негодованием писал, в том числе, о расправе с Дмитрием Юрьевичем, с которым находился в отдалённом свойстве: «Что Углецким учинено, и Ерославичом, и прочим единые крови? И како их всеродне заглаженно и потребленно? Еже ко слышанию тяжко, ужасно!»[47][1]:154
3. Посмертная судьба
В 1616 году шведские солдаты в поисках клада раскопали и вскрыли гробницу в юго-западном углу Георгиевского собора Юрьева монастыря (южный неф являлся традиционной княжеской усыпальницей). В гробнице солдаты обнаружили «человека цела и неразрушена, в княжеском одеянии» и останки подростка («преставись млад, лет в 13»)[3]:101—103, 105, 108, 114. С разрешения шведского «воеводы» Якоба Делагарди митрополит Исидор перенёс «честныя их мощи» в собор Святой Софии, объявив мумифицированные останки мощами святого князя Фёдора Ярославича, скончавшегося в 1219 году в возрасте 13—14 лет[3]:97, 103, 105. Останки были помещены в каменную гробницу — очевидно, ту же, в которой они находились в Георгиевском соборе[3]:113, 114.
В 1919 году (по всей видимости, в ходе кампании по вскрытию мощей[40]) было произведено вскрытие «мощей князя Фёдора» и обнаружены мумифицированные останки, принадлежащие «мужчине лет сорока»[3]:103. Останки были обследованы в 30-х годах XX века известным антропологом Вульфом Гинзбургом, который также определил, что возраст покойного — около 40 лет[3]:103, 104.
10 августа — 28 октября 1987 года было проведено исследование останков «Фёдора Ярославича», в рамках которого, по направлению начальника Новгородской археологической экспедиции В. Л. Янина, было произведено и судебно-химическое исследование останков. Исследование подтвердило, с одной стороны, что усопший — Дмитрий Юрьевич Шемяка, с другой — что он скончался в результате отравления мышьяком[3]:110, 111, 210—217.
Изучение останков также дало представление о внешности великого князя. Дмитрий Юрьевич был рыжеватым мужчиной среднего роста — около 168 см[3]:212[44]:19, как отмечает Н. С. Борисов, возводя прозвище «Шемяка» к «Шеемяка», — «коренастый крепыш <…>, обладавший незаурядной физической силой»[6]:50.
В 2011 году останки Дмитрия Юрьевича находятся в Софийском соборе Великого Новгорода и по-прежнему отождествлены с останками Фёдора Ярославича[40].
4. Память о Дмитрии Юрьевиче
А. А. Зимин отмечает, что «со смертью Дмитрия Шемяки его ореол не померк в районах, где он действовал. Культ галицких князей сохранялся в Галицкой земле даже в XVII в.»[1]:156. В XV — начале XVII века прозвище «Шемяка» было распространено в местах, связанных с влиянием галицких князей, среди лиц различных социальных слоёв и происхождения[1]:156.
Верхнее городище города Галича находится на возвышении, называемом Шемякина гора[1]:18[2]:226. На склонах этой горы 27 января 1450 года произошло сражение войск Дмитрия Шемяки с войсками Василия Тёмного[1]:221.
5. Легенды и приписываемые Дмитрию Шемяке злодеяния 5.1. Клад на дне Галичского озера
Согласно этой легенде, Дмитрий Шемяка якобы утопил в озере сокровища, чтобы они не достались Василию Тёмному. Для этого он выгнал на середину озера ладью, доверху нагруженную золотом, и пробил в днище дыру. Этот клад «заговорённый» и просто так никому «не дастся»[2]:222.
5.2. Расправа с Григорием Пельшемским
В Житии святого Григория Пельшемского рассказывается о походе князя Дмитрия к Вологде. Дмитрий Шемяка осадил город, после чего к нему из монастыря пришёл святой Григорий и якобы обличил Дмитрия Юрьевича, после чего тот, разгневавшись, приказал сбросить Григория «с помоста» (при этом Григорий остался жив)[7][8][1]:156, 157.
Автор Жития неизвестен, оно создано, по предположению Василия Ключевского в конце XV — начале XVI века, списки сохранились с середины XVI века[48]. Житие известно в трёх полных редакциях[48][2]:255[7], содержащиеся в разных редакциях сведения отличаются друг от друга[2]:255 и зачастую противоречат друг другу[7]. Между первой и второй редакциями имеются существенные различия, третья редакция совмещает в себе приметы первой и второй со значительными сокращениями[48]. Само событие в первой редакции датировано 1430 годом. Во второй присутствует рассказ о походе Григория в Москву с целью убедить занявшего великокняжеский престол Юрия Дмитриевича отказаться от него в пользу Василия II, этот рассказ датирован 1431 годом, а эпизод обличения — «в та же лета». В третьей редакции рассказ о хождении в Москву отсутствует, эпизод обличения датирован, как и во второй редакции, «в та же лета»[48]. В редакциях Жития и между ними есть и другие противоречия[2]:259, 260[7][48]. Кроме того, в Житии имеются вставки из житий Дионисия Глушицкого и Димитрия Прилуцкого[2]:255[7][48].
По мнению К. П. Ковалёва-Случевского, можно «предположить внедрения в текст Жития и даже переписывания текста, связанные с необходимостью идеологического характера»[2]:256. А. А. Зимин отмечает, что «речь могла идти о каких-то воспоминаниях о походе Василия Косого под Вологду в 1435 г. или Дмитрия Шемяки в 1449/50 г. Согласно житию, Григорий крестил детей князя Юрия Дмитриевича, что делает, по И. У. Будовницу, рассказ о событиях на Вологде весьма сомнительным»[1]:157[49].
5.3. «Шемякин суд»
В сатирическом произведении «Шемякин суд» («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о неправедном судие Шемяке»), известном в виде прозы и в поэтической версии, рассказывается, как на невезучего бедняка последовательно подают жалобу его брат-богатей, поп и горожанин. Приехав для разбирательства дела к «Шемяке судии», бедняк кладёт за пазуху завёрнутый в платок камень и показывает его судье, изображая тем самым «посул». «Шемяка судия» решает дело таким образом, что все три истца предпочитают дать «мзду» бедняку, чтобы не исполнять решений судьи. Когда судья узнаёт, что на самом деле у бедняка за пазухой был камень, он воздаёт хвалу Богу, что судил в пользу бедняка, иначе бедняк «убил бы его тем камнем»[50]:60[1]:157, 158[2]:366—369,453—455.
В 1816 году Николай Карамзин в V томе «Истории государства российского» поместил следующий текст: «Не имея ни совести, ни правил чести, ни благоразумной системы государственной, Шемяка в краткое время своего владычества усилил привязанность москвитян к Василию, и в самих гражданских делах, попирая ногами справедливость, древние уставы, здравый смысл, оставил навеки память своих беззаконий в народной пословице о суде Шемякине, доныне употребительной» [51]:321[50]:79. Этот текст Н. М. Карамзин обосновал в примечании 338 к V тому «Истории государства российского» следующим образом: «В Хронографе: от сего убо времени в Велицей Руссии на всякого судью и восхитника во укоризнах прозвася Шемякин суд»[51]:Прим., с. 212[50]:79, 87.
Следует отметить, что в 1833 году Николай Полевой в V томе «Истории русского народа», приводя утверждение Н. М. Карамзина, указывал, что «летописцы, враги Шемякины, ничего этого не говорят, хотя и жестоко бранят Шемяку за ослепление Василия»[15]:372, 373. Однако большинство позднейших исследователей, включая Сергея Соловьёва, на основании приведённой Н. М. Карамзиным «цитаты из Хронографа», отождествляли героя повести «Шемякин суд» с великим князем Дмитрием Шемякой. При этом научная критика исторических источников часто заменялась «моральными обличениями» в адрес Дмитрия Юрьевича[50]:79, 93.