В Тибете в то время сложилась ситуация двух центров, в Ташилунпо и Лхасе, со своими различными взглядами на внешнюю политику. Общаясь с госайнами и паломниками, Панчен-лама получал от них важные сведения относительно перемен в политической ситуации к югу от Гималаев. Это, а также его политическая активность, выразившаяся в посылке паломнических миссий в соседние с Тибетом Индию и Непал, привело к тому, что тибетский иерарх был осведомлен о ситуации в соседних с Тибетом странах лучше, чем правительство и амбани в Лхасе, которые занимали прокитайскую позицию, поддерживая политику изоляции. Столкновение интересов было продемонстрировано на примере вопроса о миссии Дж. Богля, который не сразу смог войти в Тибет. Длительная задержка мисии в Бутане была вызвана, среди прочего, попытками Чжампал Делега не допустить проникновения в страну иностранцев. В письме, направленном регентом к Панчен-ламе, указывалось, что европейцы «очень воинственны, а их проникновение в страну приводит к увеличению беспорядков, и в дальнейшем они становятся хозяевами этой страны» . Далее регент рекомендовал любыми способами добиться возвращения миссии в Бенгалию, советуя тибетскому иерарху «упомянуть о жестокой оспе, или какой-либо другой причине» . Панчен-лама в ответном послании сообщил в Лхасу, что если там «выступают против его мнения, и будут упорствовать, отвергая его решение, то ответственность за бедствия, которые могут обрушиться на страну после этого, ляжет на них» . Миссия была пропущена в страну, однако в дальнейшем регент не раз писал Панчен-ламе, выражая свое недовольство по поводу пребывания в стране иностранцев, и подозревал Дж. Богля в шпионаже.
Уяснив расстановку сил в Тибете, английский посол почувствовал, что оказался в сложной ситуации. С одной стороны было ясно, что в Лхасе были настроены враждебно как против европейцев вообще, так и против Дж. Богля в частности. С другой стороны, молодой шотландец здраво рассудил, что, без его личного присутствия, возможность положительного решения интересующих его вопросов резко уменьшается . «Я осознавал, — пишет Дж. Богль, — что мне не очень нравится идея передачи моего дела в Лхасу, где я не был представлен, где я был не знаком с кем-либо, и где, и я имел все основания так думать, министры не испытывали большого расположения ко мне и моему делу» . Между тем вопрос о развитии торговли с Китаем мог быть решен только в переговорах с представителями прокитайской группировки в Лхасе.
Окончательное решение Дж. Богля не ехать в Лхасу было вызвано рядом обстоятельств. Панчен-лама успокоил молодого посла, заверив его, что «в любом случае после того, как Далай-лама повзрослеет на год или два, правление Гезуба подойдет к концу» и важные вопросы уже можно будет решать без его участия. Кроме того, тибетский иерарх рассказал Дж. Боглю, что находится в хороших отношениях с главой Пекинского буддийского центра Чжанчжа-хутухтой II, который, по словам Панчен-ламы, оказывает большое влияние на императора . Панчен-лама заверил Дж. Богля, что попытается установить связь между губернатором и императором Китая, а также затронуть вопросы о возможном основании английских факторий и о получении паспорта для английского посла, который обеспечил бы ему возможность визита в Пекин . Исходя из записей Дж. Богля, можно сделать вывод, что Панчен-ламе удалось убедить английского посла в возможности осуществления этих планов. Этим объясняется решение последнего, после своего возвращения в Калькутту, представить У.Гастингсу меморандум, в котором Дж. Богль излагал свой план о встрече с Панчен-ламой III в Пекине . В заключение, рассудив, что ему, как официальному представителю Компании, было бы непозволительно появляться в Лхасе без подарков для регента, Далай-ламы и амбаней, которых у него с собой не было , Дж. Богль решил ограничиться обсуждением всех вопросов с тибетским иерархом, при этом написав письмо регенту Джампал Делегу. Главным вопросом в переговорах оставался вопрос о торговле. Дж. Богль установил, что из товаров Бенгалии наибольшим спросом пользуются сукно, кожа, индиго, жемчуг, коралл, янтарь, табак и сахар и т. д. Что касается тех товаров, которые ввозились в Бенгалию, то предметом наибольшей важности являлся золотой песок. «Наиболее значимым предметом потребления, привозимым из Тибета в Бенгалию, является золото и поэтому любое расширение этой торговли будет способствовать прибыли Бенгалии» — писал английский посол. Помимо этого в Бенгалии пользовались спросом хвосты яков, шерсть, и мускус . Дж. Богль проинформировал Панчен-ламу, что в Бенгалии готовы предоставить купцам значительные льготы, в частности, значительно снизить пошлины . Тибетский иерарх также стремился помочь решению вопроса о расширении торговли. Он направил несколько писем с изложением сути дела в Лхасу, а также организовал встречу Дж. Богля с представителями тибетского и кашмирского купечества. Основной темой переговоров, таким образом, стало обсуждение вопроса о торговых путях, по которым товары могли быть доставлены из Тибета в Бенгалию, а также, в связи с этим, был затронут вопрос о ситуации в пригималайских государствах.
Традиционными маршрутами торговли между двумя странами были пути через Непал и Бутан. Напомним, что правитель горкхов Притхви Нарайян, изгнал из Непала всех тибетских и кашмирских купцов, с целью обеспечения монополизации торговли в руках местного купечества . Однако такая политика не нашла понимания в Тибете, который с 1770 г. закрыл все торговые пути в Непал и прервал коммерческие связи между двумя странами. Если ранее Непал был заинтересован в сохранении добрососедских отношений с Тибетом, и периодически отправлял посольства с различными официальными миссиями в эту страну, то агрессивная политика Притхви Нарайяна, как был вынужден признать Панчен-лама в разговоре с Дж. Боглем, не поддавалась никакому контролю со стороны Лхасы . Еще более отношения с Притхви Нарайяном осложнились после его нападения на Сикким, формально считавшегося вассалом Тибета . Когда же английского посла попросили высказать свое мнение о политике непальского правителя, то Дж. Богль отметил, что, по его мнению, раджа горкхов в случае успешной войны с Сиккимом может захватить и Бутан, а также воспользовался удобным случаем и заметил, что «Гезубу и правительству следует принять это во внимание и может быть более доверять англичанам, которые в течении 15 или 20 лет никогда не пытались расширить границы Бенгалии, которые оставили территорию, захваченную у Деб Раджи, и которые известны своей веротерпимостью» . Также английский посол предположил, что У.Гастингс может взять на себя функцию посредника в конфликте между Непалом и Тибетом, то есть, как отмечается в одной из работ, речь фактически шла о попытке заключения военного союза с Британской Индией . Однако во время переговоров пришло известие о смерти Притхви Нарайяна, и вопрос о возможном союзе отпал.
Смерть Притхви Нарайяна не отразилась на характере тибето-непальских отношений. Получив известие о смерти, тибетский иерарх написал письмо новому правителю, которым стал его несовершеннолетний сын Гирван Юдх Викрама Шах Дева (1775—1816) . В письме, в частности, говорилось: «Вы сейчас унаследовали трон, и будет правильным, если вы будете заботиться о счастье ваших людей и обеспечите всем купцам, как индусам, так и представителям других каст, допуск, передвижение и защиту в вашей стране, что будет выгодным для вас и обеспечит славой ваше имя. Сейчас они боятся вас, и ни один из них не пойдет в вашу страну. Древние обычаи, существовавшие ранее, должны соблюдаться вами, так же как и мной». Непальская сторона отреагировала незамедлительно и в августе 1775 на тибето-непальской границе состоялась встреча делегаций от обеих сторон. В результате переговоров был подписан договор. Тибетцы пошли на ряд уступок. Они согласились принять партию новой непальской монеты, а также не притеснять представителей непальского купечества в Лхасе. Взамен непальцы подписали мирный договор с представителем Сиккима. Возобновление индо-тибетской торговли через Непал оказалось пока невозможным. Пункт четвертый договора гласил, что «восточные и западные дороги в Тибет будут закрыты для госайнов, индийцев и других купцов». Таким образом, договор не доставил полного удовлетворения ни одной из сторон, однако он обеспечил некоторую стабильность на границах, дав возможность Тибету и Непалу сосредоточиться на решении своих внутренних проблем.