Допущение рыночных механизмов, приведшее к восстановлению экономики, позволило политическому режиму укрепиться. Однако принципиальная несовместимость его с сущностью НЭПа как временного экономического компромисса с крестьянством и буржуазными элементами города неизбежно вела к отторжению идеи НЭПа. Даже в самые благоприятные для его развития годы (до середины 20-х) поступательные шаги в проведении этой политики делались неуверенно, противоречиво, с оглядкой на пройденный этап «военного коммунизма».
Советская и в значительной своей части постсоветская историография, сводя причины свертывания НЭПа к чисто экономическим факторам, лишила себя возможности в полной мере раскрыть его противоречия – между требованиями нормального функционирования экономики и политическими приоритетами партийного руководства, направленными сначала на ограничение, а затем и полное вытеснение частного производителя.
Трактовка руководством страны диктатуры пролетариата как подавления всех с ней не согласных, а также сохранившаяся у большинства кадрового состава партии приверженность «военно-коммунистическим» взглядам, усвоенным в годы гражданской войны, отражали свойственное коммунистам неуклонное стремление к достижению своих идейных установок. При этом стратегическая цель партии (социализм) оставалась прежней, а НЭП рассматривался как временное отступление от достигнутого за годы «военного коммунизма». Поэтому делалось все, чтобы не позволить НЭПу выйти за пределы, опасные для этой цели.
Рыночные методы регулирования экономики в нэповской России сочетались с внеэкономическими, с административным вмешательством. Преобладание государственной собственности на средства производства, крупной промышленности, являлось объективной основой такого вмешательства.
В годы НЭПа партийно-государственные верхи не хотели реформ, а были озабочены тем, что частный сектор получит преимущество перед государственным. Охваченные боязнью НЭПа, они принимали меры по его дискредитации. Официальная пропаганда всячески третировала частника, в общественном сознании формировался образ «нэпмана» как эксплуататора, классового врага. С середины 1920-х меры по сдерживанию развития НЭПа сменились курсом на его свертывание. Демонтаж НЭПА начался негласно, сначала мерами по налоговому удушению частного сектора, затем лишению его правовых гарантий. При этом на всех партийных форумах провозглашалась верность новой экономической политике. В конце 1920-х, посчитав, что новая экономическая политика перестала служить социализму, руководство страны ее отменило. Методы, которыми оно сворачивало НЭП, было революционным. В ходе ее осуществления деревенскую «буржуазию» (кулаков) «раскулачивали», конфисковали все ее имущество, ссылали в Сибирь, а «остатки городской буржуазии» – предпринимателей («нэпманов»), а также членов их семей лишали политических прав («лишенцы»); многих подвергали судебным преследованиям.