После того как авары - «обры» — исчезли без «наследия», подчиненные им славяне стали выступать под другими, своими именами. Имя славяне являлось, несомненно, самоназванием славян. Причем им назывался то весь славянский мир, то какая-то часть его, обычно занимавшая окраины славянской территории (словене ильменские, словаки, словенцы, словинцы на побережье Балтийского моря).
Как произошло название славяне (древнее словене)? Что оно обозначало? Происхождение самоназвания славян уходит в такую даль веков, которая исключает возможность точного и единственного ответа на этот вопрос. Существует много различных предположений о происхождении наименования словене. Словен или славян производят от слово, т. е. говорящие, владеющие языком, в отличие от неумеющих говорить, немых, немцев; от славы в значении почетный, выдающийся; от местности, в названии которой имелся корень слов или слав (по аналогии с русскими волжанами или волгарями, уральцами, поморами, сибиряками). Предполагают, что в глубокой древности слав означало просто народ, племя.
Если о венедах мы располагаем лишь отрывочными сведениями и писатели древности ничего не говорят об их хозяйстве, социальном строе, то иначе обстоит дело со сведениями об антах. Политические события времен великого переселения и расселения славян вынудили Византию заинтересоваться славянами и антами. Анты — земледельцы. «У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, особенно проса и пшеницы»,— сообщает «Стратегикон». «Вместо городов у них болота и леса»,— пишет о славянах и антах Иордан. «Они селятся в лесах, у неудобнопроходимых рек, болот и озер, устраивая в своих жилищах (поселениях) много выходов вследствии случающихся с ними, что естественно, опасностей»,— продолжает автор «Стратегикона».
Его рассказ дополняет Прокопий Кесарийский: «Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства». Это подтверждает «Стратегикон», сообщающий о славянах и антах, что они «ведут жизнь бродячую».
Как примирить указания на «бродячую жизнь» славян и антов, на постоянную смену «мест жительства» славян и антов, напоминающую «разбойничьи набеги» венедов на земли от феннов до сарматов, с их оседлым земледелием и скотоводством?
С тех времен, как они под названием венедов появились в письменных источниках, славяне и анты представляют собой отнюдь не народ, а совокупность «бесчисленных племен». «Эти племена, славяне и анты, — сообщает Прокопий Кесарийский, — не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим». У них нет «единого начальника», и «так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если и соберутся, то решенное ими тотчас же нарушают другие, так как все они враждебны друг другу и при этом никто не хочет уступать другому».
Анты, по свидетельству Прокопия, «рассуждают сообща обо всем, что для них полезно или вредно». Речь идет, по-видимому, о сходках родов или племен, о родовых и племенных вечевых собраниях. Но объединения племен не прочны. Они то складываются, то рассыпаются. Союзы племен, формирующиеся по взаимной договоренности на межплеменных сходах, недолговечны и непостоянны. Анты не признают над собой власти ни иноземцев, ни соплеменников, и лишь на время интересы обороны или совместных военных походов заставляют их объединиться под властью одного вождя. Многочисленность предводителей у антов, которых «Стратегикон» называет «риксами», а Феофилакт Симокатта — «рексами», заявляя, что «так варвары называют на своем языке» вождей, десятки «вельмож», о которых говорит Иордан, давала возможность византийцам подкупать некоторых из них и этим самым усиливать среди них вражду и препятствовать им стать «под власть одного вождя». Правда, в середине VI в. анты были объединены под властью одной семьи антов. Менандр знает отца — Идара, его сыновей Межамира и Келагаста. Их авторитет, власть и могущество дали возможность Межамиру Идаричу держать себя в ставке аварского кагана гордо и независимо. Они свободолюбивы, и «их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению».
Антам присуще исключительное гостеприимство и радушие к иноземцам. У них существует кровная месть, и она распространяется на иноземцев. Если ант примет у себя чужестранца, то он охраняет его и в дальнейшем пути, а если кто-либо из антов причинит ему какой-либо ущерб, нанесет какую-либо обиду, то первый ант будет мстить обидчику за иноземца. У антов существует собственность. «Необходимые, для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют»,— читаем мы в «Стратегиконе». Появление самого понятия лишнее, т. е. не представляющее предмет первой необходимости, являемся свидетельством накопления богатства. А так как оно возбуждает зависть и агрессивность, то его доверяют тайникам, земле, боясь выставить открыто. Войны и набеги на Византию, во время которых славяне и анты взимали денежные контрибуции, захватывали много добычи и уводили пленных, обогащали антов и в первую очередь их верхушку — «рексов», или «риксов». Об этом говорит Иоанн Эфесский, сообщающий, что в результате походов на Византию они стали богатыми, имеют много лошадей, оружия, золота и серебра..
У антов существовало рабство, но оно очень отличалось от того рабства, которое имело место в Византии. Источником его являлся плен и только плен. Ант у анта рабом быть не мог. Ант, попавший в рабство в чужих краях, «придя в родные земли... в дальнейшем согласно закону будет уже свободным».
Но и пленный иноземец, превращенный в раба, пребывает в таком состоянии у антов недолго. Срок рабства пленников-рабов ограничен определенным временем, а затем анты «предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или оставаться там, где они находятся на положении свободных или друзей?».
Византийцев поражали семейные отношения антов. «Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь». Это указание «Стратегикона» является свидетельством господства у антов прочной патриархальной семьи.
В византийских источниках мы находит отрывочные, но ценные сведения о религии антов. Они не верят в судьбу, но в трудную минуту обращаются к богу, и если спасутся, то приносят ему жертву, считая, что их долг перед богом исполнен. «Владыкой над всеми» анты считают бога, творца молний, в котором нетрудно усмотреть древнерусского бога Перуна. Ему они приносят в жертву быков «и совершают другие священные обряды». «Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят гадания».
И тут перед нами предстают языческие верования русских дохристианских времен, совершавших моления (жрущих) у воды, у кладезя, почитавших берегинь (русалок), упырей, покровителей Чура, Рода и Рожаниц и пр., и приносивших им жертвы.
Познавшие всю силу ударов славян и антов, византийцы, естественно, в первую очередь интересовались их военным искусством. Особенное внимание этим качествам славян и антов уделял автор «Стратегикона». Он сообщает, что славяне и анты «выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище». Они вооружены небольшими копьями (каждый воин имеет по два-три таких копья), луками и маленькими стрелами, отравленными сильнодействующим ядом. Отравленные стрелы широко применяли скифы, от которых, видимо, это оружие перешло к антам. У многих имеются прочные, но тяжелые щиты. Панцирей они не знали.
Византийцы подчеркивали коренное различие между своим военным строем и военным искусством славян и антов. «Не имея над собой главы...— сообщает «Стратегикон»,— они не признают военного строя, не способны сражаться в правильной битве». Такое суждение вполне понятно. У феодальной Византии была армия, прошедшая многовековой путь развития, строившаяся на определенных принципах, подчинявшаяся сложившимся правилам, придерживавшаяся определенной тактики, стратегии, военной доктрины. Славяне и анты были вооруженным народом. Поэтому, естественно, они предпочитали сражаться в лесах, теснинах, оврагах, «пользоваться (засадами), внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью изобретая много (разнообразных) способов» («Стратегикон») ведения боя. Славяне и анты не любят сражаться «на открытых и ровных местах», «они умеют отлично сражаться» в лесах и «среди теснин» («Стратегикон»). «Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей» («Стратегикон»). Застигнутые врасплох, анты укрывались в камышах и, опустившись на дно у берега реки или озера, дышали через выдолбленные камышины, мужественно часами выдерживая пребывание в воде и укрываясь от глаз врага.