В 1970 году в возрасте 92 лет умер патриарх Алексий и на Поместном соборе (30 мая - 2 июня 1971 г.) следующим патриархом был избран митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (Извеков). По общему мнению русских церковных деятелей, в послехрущёвскую эпоху усиливался маразм партийных и государственных вождей, застой, развитие «неофициальной децентрализации». Именно эти факторы обусловили более либеральное отношение советской администрации к Церкви. Попытки поприжать Церковь предпринимались, но к серьёзным результатам они не приводили. Общая тенденция сохранялась: происходил неуклонный подъём религиозности населения, пропорционально нарастающему идеологическому кризису.
Перестройка сначала рассматривалась как усиление атеистической пропаганды. Но рубеж 1986 - 1987 годов можно считать поворотным моментом в положении религии и верующих в СССР. И действительно, в 1987 году атеизм уже не наступает, а, скорее, обороняется (речь идёт, конечно, только о печати). Упраздняются ограничения на деятельность религиозных организаций, действовавшие в течение многих лет. В 1988 году очень торжественно прошёл Собор и празднование 1000-летия крещения Руси. Верховными Советами СССР от 01.10.1990 г. и РСФСР от 25.10.1990 г. принимаются Законы соответственно «О свободе совести и религиозных организациях» и «О свободе вероисповеданий». В результате Церковь - юридическое лицо с правами любой общественной организации.
В принятой конституции РФ 1993 года свободе совести отводится важное место в системе гражданских прав и свобод. Российская Федерация провозглашается светским государством. Конституционные нормы получили дальнейшее развитие и конкретизацию в Федеральном Законе РФ «О свободе совести и религиозных объединениях», принятом Государственной Думой 19 сентября 1997 года. Этот Закон отражает борьбу Русской Православной Церкви за приближение к государству.
Итак, коммунизм потерпел полный крах, коммунистическая этика осталась уделом учебников истории и некоторых специальных докладов и обсуждений. Но свято место пусто не бывает. Так что же произошло за эти годы в массовом сознании? Как похоже было падение обеих империй (Российской и Советской), и как похожи пути по которым идут реформаторы. Как по мановению волшебной палочки наши вчерашние коммунисты перекрасились в демократов. Новый проект снова был некритически воспринят с запада и стал упорно внедряться государственной машиной. Вопрос в том, почему этот либеральный проект так легко был освоен коммунистическими деятелями. В качестве ответа можно проследить пересечения коммунистического и либерального сознания:
Во-первых: коммунизм отрицает этнос, отечества в нём нет; бизнес тоже не имеет отечества (где служба, там и родина).
Во-вторых: «да здравствуют все честные люди планеты» и др. Под этим подпишется и любой либерал. Оказалось, что коммунизм - провинция общечеловеческих ценностей. И коммунизм, и либерализм ставят во главу всего универсального человека. Космополитизм - это главное.
В-третьих: и то и другое - великое учение (коммунисты верят в «царство свободы», а либералы - в конец истории и либеральный рай - а ведь это одно и то же).
Итак, выходит, что новый проект - демократический либеральный миф лишь по названию отличается от предыдущего. Но как предыдущий проект был чужим для культуры России, так и этот родным не стал. В октябре 1993 года демократический миф был расстрелян из танков, когда он сидел в Белом Доме. Можно отметить закономерность - любой социальный проект взятый с Запада в России подвергается деформации и деградирует. Эти проекты: демократизация общества начала века (за полгода власть самоуничтожилась, и пришли большевики); коммунистический проект (Ленин ультрарадикальный западник) направлен на обгон Запада по западной логике прогресса и во имя запада, тоже сам себя съел без остатка; либерально-демократический проект 90-х годов тоже западнический, находится сейчас в серьезнейшем кризисе и народом не принимается. Схема деградации этих проектов одна - цель оправдывает средства, а средства разрушают цель.
VI. Современная ситуация в России
Сейчас в России нет национальной идеи и своего социального проекта. Мы продолжаем идти в фарватере Запада под знаменем догоняющего развития. И это несмотря на то, что большинство населения в России не хочет копировать западную цивилизацию. Мы живём в эпоху межмифья, по инерции делая то, во что не верим. Современную власть можно определить как безнравственную и безыдейную, т.к. её главные черты этический релятивизм и прагматизм.
Повальное увлечение верой православной прошло, ведь вызвано оно было не личным обращением, а противостоянием коммунизму. Ажиотаж в церквях - лишь торжество освобождения от идеологических оков. Необходимо время и активная работа, чтобы возродить православную культуру России. Церковь стабильна в своем вероучении, а стабильная нравственность - залог возрождения государства и гарант от новых метаний без руля и без ветрил из крайности в крайность.
Если власть не хочет распада страны, проект цивилизации, который она поддержит, должен определяться простым постулатом - не закладывать в основу идеологии то, что не отвечает культуре народов, живущих в государстве.
Заключение.
Отношения власти и Русской православной церкви на протяжении 70-летней истории советского государства отнюдь
не исчерпывались конституционной формулой об отделении церкви от государства. Вопреки декларированному принципу основой политики большевистского режима стало жесточайшее подавление любого инакомыслия, в том числе и религиозного. Наиболее драматично эти отношения складывались в первое советское десятилетие.
Помимо бесспорной необходимости объективного прочтения истории, нельзя не отметить очевидной актуальности проблемы взаимоотношений власти и церкви. Перемены в государственном и политическом строе России, происшедшие после 1991г., коренным образом повлияли на роль и место религии и церкви в социально-политической и духовной жизни общества. За истекшее десятилетие демократизация религиозной сферы привела к необычайному взлету популярности религии, в том числе и православия. Русская православная церковь в настоящее время проявила с новой силой свой нравственный и политический потенциал, став одним из самых активных институтов, с которым взаимодействуют власти и к которому обращено внимание всего общества. В условиях духовно-нравственного кризиса, переживаемого Россией в конце ХХ века, существенным фактором возрождения духовных и нравственных основ жизни российского общества может стать вера, и роль Русской православной церкви* в этом процессе трудно переоценить.
За последние годы глубокому реформированию подверглись государственно-церковные отношения, изменились принципы взаимоотношения власти и религиозных объединений. Демократизация религиозной сферы сказалась на отношениях церкви и самых разных государственных, общественных институтов (церкви и школы, церкви и армии, церкви и общественных организаций, политических партий и движений и т.д.), всего гражданского общества в целом. Новые отношения церкви с государством и обществом нашли свое отражение в формировании современных принципов взаимодействия религиозных объединений и государственных структур, в разработке нового законодательства о свободе совести и религиозных организациях.
Возрастание значимости религиозных объединений привело к тому, что отношения власти и церкви стали существеннейшей частью отношений власти с гражданским обществом. От того, какое влияние будет иметь церковь на формирование общества, его политические, культурные, нравственные и другие аспекты, во многом зависит характер взаимодействия общества и власти - конфронтация или партнерство.
Коренные изменения государственно-церковных отношений как важная часть общих изменений в государстве и то влияние, которое оказывает церковь на духовно-нравственное развитие общества, обязывает нас обратиться к богатому историческому опыту. Уроки истории взаимоотношения власти и церкви приобретают сегодня и научно-теоретический, и вполне практический характер, позволяют учесть ошибки прошлого при формировании новой "модели" взаимоотношения власти и церкви, что в конечном итоге может сказаться на реальной практике и перспективах развития отношений власти и общества в целом.
Роль Патриарха Тихона в русской православной церкви.
Главной задачей лжесобора была полная дискредитация Святейшего Патриарха-исповедника. Большевики считали Патриарха Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви. На основании церковных канонов они объявили его лишенным сана и монашества и возвращенным в первобытное, мирское положение. Отныне Патриарх Тихон — мирянин Василий Белавин. Собор признает, что и самое восстановление патриаршества было актом определенно политическим, контрреволюционным... поэтому собор отменяет восстановление патриаршества".В начале августа в Москве состоялось совещание лжеепископов и уполномоченных ВЦС, встревоженных уходом былых приверженцев в православную Церковь или в новые секты, на котором они упразднили ВЦС и образовали новое учреждение — “синод”. В этот “синод”, чтобы он выглядел более каноничным в глазах колеблющихся, ввели двенадцать архиереев старого поставления. Председателем избрали Евдокима, именуемого митрополитом, но подлинным предводителем раскольников стал Введенский, успевший уже обзавестись архиерейским саном. Лжесинод объявляет о роспуске “Живой церкви”, “Церковного возрождения”. В обновленческом синоде не сложилось единого мнения о политике по отношению к православной Церкви, многие выступали за примирение с “тихоновцами”.3 В конце августа синод обнародовал свою точку зрения в послании, где говорится, что на Патриарха Тихона общественное мнение и религиозная совесть верующих возложили две вины: одну — в непризнании им нового государственного строя и советской власти, в чем он открыто покаялся; вторую — в приведении в полное расстройство всех церковных дел. “Вторая вина еще по-прежнему лежит на бывшем Патриархе". Несмотря на оскорбительный тон этого послания, ради спасения заблудших и водворения согласия, Святейший Патриарх был готов к переговорам с обновленцами об условиях их возвращения в Церковь. Советская власть продолжала поощрять раскольников: у православных отнимают Спасо-Преображенский собор и церковь святых Косьмы и Дамиана, но священники покидали храмы вместе с верующими и переходили в другие приходы, а обновленцам достаются только церковные стены и храмовая утварь. Несмотря на заявления и послания Патриарха с выражением лояльности советскому правительству сохранялся запрет на поминовение имени Патриарха за богослужением. Оно приравнивалось к публичному изъявлению хвалы заведомым врагам советской власти. Прокурорское разъяснение предупреждало, что “служители культа, которые будут продолжать такое поминовение... как лица социально опасные на основании декрета ВЦИК от 10 августа 1922 г. будут представляться в особую комиссию при НКВД для высылки в административном порядке с заключением на три года в лагерь принудительных работ". Из-за сложившихся обстоятельств поминовение совершалось по-разному: одни священники решались называть Патриарха Тихона полным именем и титулом, навлекая на себя опасность ареста и ссылки, другие поминали Святейшего Патриарха Московского и всея России без имени, а третьи и вовсе только местного архиерея. По всей стране православные храмы закрывались и перестраивались в кинематографы, клубы и увеселительные заведения. Глумление над православием принимало все более причудливые формы. Например, вошли в моду и распространились так называемые комсомольские “пасхи” и “рождества”. Это были массовые шествия молодых людей в одеяниях священнослужителей с богохульными лозунгами и плакатами, с кощунственными изображениями и огромными гротескными куклами. Для борьбы с христианской верой и “научного” перевоспитания людей в 1923 г. началось издание нового журнала “Безбожник”, который напутствовал Бухарин: “В бой против богов! Единым пролетарским фронтом против этих шкурников!". В 1924 г. гонения на Церковь продолжались почти с той же яростью, как и в предыдущие годы. Митрополит Харьковский Нафанаил пробыл в заключении до 1925 г., митрополита Сергия выслали в Нижний Новгород. Всего к концу 1924 г. в тюрьмах и ссылках пребывало более 66 архиереев — почти половина российского епископата, которые оказались в заточении или в ссылке, сохранивших верность Патриарху Тихону. 30 сентября 1924 г. Патриарх Тихон направил во ВЦИК заявление: “Церковь в настоящее время переживает беспримерное внешнее потрясение. Она лишена материальных средств существования, окружена атмосферой подозрительности и вражды, десятки епископов и сотни священников и мирян без суда, часто даже без объяснения причин, брошены в тюрьму, сосланы в отдаленнейшие области республики, влачимы с места на место; православные епископы, назначенные нами, или не допускаются в свои епархии, или изгоняются из них при первом появлении туда, или подвергаются арестам; центральное управление православной Церкви дезорганизовано, так как учреждения, состоящие при Патриархе Всероссийском, не зарегистрированы, и даже канцелярия и архив их опечатаны и недоступны; церкви закрываются, обращаются в клубы и кинематографы или отбираются у многочисленных православных приходов для незначительных численно обновленческих групп; духовенство обложено непосильными налогами, терпит всевозможные стеснения в жилищах, и дети его изгоняются со службы и из учебных заведений потому только, что их отцы служат Церкви".Архиепископ Серафим (Мещеряков) писал митрополиту Антонию, что Святейший Патриарх Тихон “сильно ослабел и страшно переутомился. Он часто служит и ежедневно делает приемы. К нему едут со всех концов России. У него заведен такой порядок: он принимает каждый день не более пятидесяти человек, с архиереями говорит не более десяти, а с прочими не более пяти минут. Иногда вследствие изнеможения принимает лежа на диване. Он сильно постарел и выглядит глубоким старцем. Около него нет ни Синода, ни канцелярии. Письменных распоряжений он избегает делать во избежание осложнений с властями..."9 декабря 1924 г. на Святейшего обрушилось тяжелое несчастье: был убит самый близкий ему человек — его келейник Яков Сергеевич Полозов. В покои Патриарха ворвались бандиты, один из них остановился на пороге, а другой бросился к Патриарху. Верный келейник стал между бандитами и Святейшим. Несмотря на возражения Тучкова, Патриарх Тихон настоял на том, чтобы останки его почившего друга были погребены у наружной стены малого Донского собора.. Тем временем Тучков в переговорах с Синодом требовал, чтобы Патриарх издал послание, в котором должен был безоговорочно признать советскую власть и отмежеваться от эмигрантского духовенства, призвав к этому и верующих. В свою очередь, митрополит Петр, возглавлявший церковную сторону в этих переговорах, настаивал на том, чтобы власти юридически оформили положение духовенства, разрешили преподавание Закона Божия и дали согласие на открытие духовной академии. Переговоры были невероятно трудными, был выработан проект воззвания, но уговорить Святейшего Патриарха подписать этот документ оказалось нелегким делом, хотя Тучков с угрозами требовал, чтобы документ был подписан как можно скорее. В праздник Благовещения тяжело больной Патриарх вынужден был ехать на экстренное заседание Синода по выработке окончательного текста документа. Отредактированный документ митрополит Петр повез Тучкову, а оттуда опять в клинику на Остоженке. Рукой Тучкова в воззвание были внесены поправки и дополнения, неприемлемые для Патриарха. Через неделю после преставления святого Тихона, 15 апреля 1925 г., газета “Известия” напечатала послание, подписанное Патриархом в день его кончины, озаглавив его “предсмертным завещанием Тихона” и сопроводив краткой запиской митрополитов Крутицкого Петра и Уральского Тихона.