История становления палеографии как науки началась еще в начала 20 столетия с появлением работы Шляпкина И.А. «Русская палеография по лекциям в Императорском Санкт-Петербургском Археологическом институте» изданная в 1913 году.
В этой работе данные основные данные об изучении палеографии до 20 столетия. Этот труд входит в основу всех последующих в изучении палеографии.
В исследовании Черепнина Л.В «Русская палеография» 1956 года представлено такой ход развития палеографии: «Первоначальные приемы палеографического анализа зародились, вероятно, в чисто практических целях еще в раннефеодальный период русской истории, в X – XII вв. Уже в то время существовали княжеские архивы, в которых хранились такие государственные документы, как договоры князей с Византией, включенные в переводе на русский язык в состав древнерусского летописного свода – Повести временных лет. Имеются основания датировать XI веком запись наиболее ранних частей кодекса русского феодального права – Русской Правды. В княжеском дворе и в монастырях составлялись летописные своды. Все это требовало наличия штата писцов и соответствующих навыков в чтении и переписке рукописей. Совокупность сведений и приемов, необходимых для написания и оформления рукописи, можно условно назвать «практической палеографией».
В период феодальной раздробленности XII – XV вв. во всех феодальных центрах Руси продолжалось дальнейшее развитие письменности и выработка навыков «практической палеографии». До нас дошли (правда далеко не полностью) государственные архивы отдельных феодальных княжеств боярских республик. Сохранились также документы из архивов ряда феодалов-землевладельцев, преимущественно церковных. В условиях дальнейшего развития феодализации, захвата крупными землевладельцами общин крестьянских земель, обращения в феодальную зависимость непосредственных производителей играли большую роль письменные документы. Они закрепляли права господствующего класса на владение средствами производства и зависимыми людьми. Договорные междукняжеские грамоты оформляли политические взаимоотношения между феодальными центрами Руси. Княжеские духовные грамоты (завещания) закрепляли систему феодально-иерархических отношений между великими и удельными князьями внутри отдельных княжеств. В ряде земель и княжеств создавались законодательные памятники. Развивалось летописание. В этих условиях расширялась и специализировалась деятельность писцов.
В результате сдвигов в социально-экономическом развитии и усиления феодальной эксплуатации в конце XV в. обострились классовые противоречия и усилилась борьба внутри класса феодалов за землю, феодальную ренту, рабочие руки. Возникали многочисленные земельные тяжбы между феодалами и «черными» (государственными) крестьянами, с одной стороны, и между отдельными представителями господствующего класса феодалов – с другой. Московская центральная власть стремилась к перераспределению земельных фондов внутри господствующего класса, к передаче поместному дворянству части земель, принадлежащих крупным монастырям и боярской аристократии, которая сопротивлялась процессу государственной централизации. Землевладельцы-феодалы, стремясь защитить свои богатства и привилегии, проявляли особый интерес к той документации, на которую можно было сослаться во время судебных процессов, предъявить великокняжеской власти в доказательство своих прав за средства производства и владение зависимыми крестьянами. С конца XV в. и на протяжении XVI – XVIII столетий возник целый ряд сборников документов (так называемых «копийных книг») на земельные владения, составлявшихся по предписанию крупных землевладельцев, преимущественно церковных. Для обоснования своих землевладельческих прав и политических привилегий феодалы не останавливались перед составлением подложных грамот.
В процессе борьбы московской великокняжской власти, опиравшейся на дворянство и находившей поддержку стороны городского населения , вырастала роль документов как орудия политической борьбы. Образование в конце XV в. Русского централизованного государства сопровождалось концентрацией в Московском государственном архиве документов, вывезенных из архивов феодальных центров. Перестройка взаимоотношений между московской великокняжеской властью и князьями, лишенными политической самостоятельности влекла за собой пересмотр документации, фиксирующей отношения. Подверглись политической редакции в Москве как законодательные памятники, так и летописные своды, созданные в утративших свою независимость княжествах и боярских республиках. Письменность стала обслужи интересы Русского централизованного государства.
Приемы палеографического анализа вырабатывались в Новгородском централизованном государстве XV – XVII вв. в правоведческих целях, главным образом в целях экспертизы документов, фигурирующих в судебных процессах.
Писцы, составляя описи документов, хранившихся в Московских приказах или архивах церковных феодальных корпораций, обычно обращали внимание на палеографические данные этих документов. Разработке начал «практической палеографии» способствовало появление в XVI – XVII вв. азбук-прописей, задачей которых являлось наглядное обучение письму (приведены различные начертания слов скорописи, образцы написания слогов и слов, прописи – образчики письма). В XVI –XVII вв. появляются трактаты филологического характера, в которых уделяется специальное внимание вопросу о расстановке знаков препинания и условных графических обозначений, помещающихся над строкой.
Говоря о развитии «практической палеографии» в XVI – XVII вв. следует указать на появление в это время специальных руководств для песцов, посвященных художественным принципам и техническим приемам оформления рукописных книг.
Конечно, такого рода практических навыков в описании документального материала и в выявлении отдельных и подложных документов, составлении азбук прописей и руководств для писцов и рисовальщиков было еще далеко до построения основ палеографии как научной дисциплины. Попытка некоторой систематизации палеографических наблюдений была сделана в начале XVIII века, причем эта попытка явилась результатом той политической и идеологической борьбы, которая велась в то время со стороны официальной феодальной церкви за свое господство.
XVII - начало XIX столетия – время развития в России дворянской историографии. Укрепление положения помещиков и торговцев повышало интерес со стороны дворянства и нарождающегося класса буржуазии к изучению исторического прошлого России, а в связи с тем и к собиранию, и к разработке источников этого прошлого. Дворянская историография изучала памятники прошлого, характеризующие главным образом, политическую историю государства. В этом оказалась классовая направленность дворянского источниковедения. Передовым представителем дворянской историографии в первой половине XVIII столетия является В.Н. Татищев. Он открыл и исследовал два важнейших памятников феодального права – Русскую правду и Судебник Ивана IV 1550 года. А также использовал в своей «Истории российской» большое количество летописных текстов и других источников. И критический анализ требовал применения и палеографических наблюдений.
Очень большая работа по извлечению и изданию исторических источников была проделана во второй половине XVIII века русским просветителем Н.И. Новиковым («Древняя Российская Вифлиофика…», «Древняя Российская идрография»). Публикация источников, производившаяся Н.И. Новиковым с большой точностью, требовала целого ряда палеографических наблюдений и способствовала выработке приемов анализа рукописных памятников.
Работы В.Н Татищева, М.В. Ломоносова по изучения летописных текстов, археологическая деятельность Н.И. Новикова и других передовых русских дворянских ученых XVIII века не только поставили вопрос о необходимости создания русской палеографии, но и наметили основные пути развития этой науки.
В начале XIX века появился в печати первый труд по вопросам палеографии, основанный главным образом на материале «вещевой палеографии». Это было письмо А.П.Оленина к известному собирателю древности А.Н. Мусину-Пушкину по поводу надписи XI века на Тмутараканском камне, найденном в 1792 году на Таманском полуострове. В результате своего исследования Оленин пришел к выводу о необходимости создания «палеографии Словянороссийской». Оленин не был единственным исследователем, занимающимся вопросами палеографии. Таковым А.И. Ермолаев. Он не оставил печатных трудов, но создал школу «практических палеографов», обладавших хорошим знанием русских рукописей.
Палеография, как и источниковеденье в целом, обслуживала интересы дворянской историографии. Изучались главным образом политическая и церковная история.
Крупным представителем дворянской палеографии начала XIX века является Н.М. Карамзин. Не занимаясь специально палеографией он в примечание к своей «Истории» привел большое количество палеографических наблюдений над источниками, положенными в основу схемы исторического процесса.