Однако наиболее активные исследования истории Южного Зауралья в период II-XVI вв. развернулись в последние двадцать лет. Причем особое
13
значение здесь приобретают археологические материалы. Именно археологами была предпринята наиболее полноценная реконструкция этнического и социального-экономического развития Южного Зауралья. При этом для данных работ характерна попытка одновременного обращения к письменным, этнографическим и антропологическим источникам, что позволяет перепроверить и дополнить вещественные материалы.
Наиболее важные тенденции данного периода были отражены в трудах В.А. Могильникова, в частности в двух томах «Археологии СССР» [196-199]. По сути, автором были затронуты почти все узловые проблемы генезиса южнозауральского населения домонгольского периода, а также намечены пути их решения. В частности, рассмотрен генезис угорского и прамадьярского населения, их роль в формировании гуннов; этапы тюркизации лесостепи Западной Сибири; хронология, экономическое развитие и этнический состав большинства лесостепных культур. Уровень развития и причины кризиса *> зауральского населения в конце раннего железного века были исследованы Л.Н. Коряковой и Н.П. Матвеевой [153; 168; 188]. Проблемы этногенеза мадьяр, в том числе в эпоху кыпчакских миграций, были затронуты в трудах В.А. Иванова и А.В. Расторопова [129-131; 232-233]. Авторами была обоснована непосредственная связь мадьяр с Южным Зауральем и Западной Сибирью. При этом В.А. Иванов обратил внимание на специфику состава улуса Шибана в Южном Зауралье. Проблемы Кимакского и Кыпчакского каганатов, а также их роль в истории лесостепи Западной Сибири исследовали Б.Е. Кумеков (по письменным источникам) и Д.Г. Савинов (по археологическим материалам) [237-240; 169-170].
Особого внимания заслуживают работы С.Г. Боталова и В.П. Костюкова, посвященные истории тюркоязычных кочевников Южного Зауралья. Так, С.Г.
-X;
Боталовым было прослежено влияние экологического фактора на заселение региона южными номадами, намечены пути миграционных процессов, исследован ряд интереснейших комплексов, свидетельствующих о
14
взаимодействии местного зауральского населения с пришлыми кочевниками в V-VIII вв. Кроме того, автором была предложена трактовка легендарных народов «яджудж, маджудж» как реальных этнонимов мадьяр [83-91]. В.П. Костюков обратил особое внимание на роль региона в составе Золотой Орды, рассматривая улус Шибана как своеобразный буфер между двумя частями кыпчаков, наиболее активных противников монгол. При этом автор считает, что этнический состав населения улуса формировался в основном переселенцами из Центральной Азии. Кроме того, была обоснована роль канглов в этнополитической структуре Южного Зауралья XII-XIII века [154-158]. Последнее особенно интересно, поскольку долгое время считалось, что доминирующим этносом здесь были кыпчаки.
Не были забыты и проблемы северных угорских групп населения Южного Зауралья. Генезис этих групп исследовался В.Д. Викторовой и В.М. Морозовым, а проблемы развития сылвенской (бакальской) культуры - Б.Б. ¦ff Овчинниковой [101; 218-219]. Последней была обоснована точка зрения о близости саргатской культуры раннего железного века и бакальцев. Кроме того, В.И. Соболев и В.И. Матющенко на основании синтеза источников написали работы, посвященные истории торговых связей региона [190; 251].
В среде историков не были забыты основные тенденции историографии предыдущих этапов, в частности проблемы колонизации региона русскими, что нашло отражение в работах Р.Г. Скрынникова [248]. В тоже время автор, располагая большим количеством источников, рассмотрел ее в контексте общих тенденций развития региона, а также его внешнеполитических связей. Однако данный труд скорее является исключением для 1980-1990-х гг. На первое место в это время выступает история местных народов региона. Первый опыт создания историографии коренных народов Сибири был сделан М.А. Деминым [120].
А.Г. Нестеровым была подробно проанализирована история Сибирского княжества Тайбугидов, причины его внутренней слабости. В последнее время
15
автор пытается реконструировать родословную Сибирских Шибанидов [211-215]. В рамках истории государства Шибанидов Д.М. Исхаков исследовал связь Сибири с Казанью, миграции казанских татар в Южное Зауралье и причины обратной волны [138, 173-178]. Однако наибольшего внимания заслуживает совместная монография С.Г. Кляшторного и Т.И. Султанова [145]. В этой работе авторы поставили своей целью исследование народов и государств евразийских степей в древности и средневековье. Настолько широкие хронологические рамки позволяют им проследить эволюцию населения и вписать ее в фон общеевразийской истории. В подобной работе не могли быть обойдены и кочевники Южного Зауралья, особенно в контексте государства Шибанидов. Особое внимание авторы обращают на роль миграционных потоков зауральского населения в формировании этнической карты степей.
В 2002 году вышла монография В.В. Трепавлова «История Ногайской Орды» [265]. В.В. Трепавлов на большом архивном материале обосновывает значительную роль ногаев в истории Южного Зауралья, поскольку они были здесь основным населением почти на протяжении полутора столетий. При этом ногайская элита была значительной силой во внутренних шибанидских междоусобицах, а особенно в их внешних связях. Здесь же рассматривается история взаимоотношениий ногаев и Тайбугидов, а кроме того роль башкир в освоении региона.
Вклад в написание истории региона XV-XVI вв. был сделан и курганскими историками и археологами. Особенное значение здесь имеют работы В.В. Пузанова и С.Н. Шилова. В.В. Пузановым были исследованы причины внутренней слабости Тайбугидского княжества (особенности родословной) и его взаимоотношения с Москвой и Кучумом [231]. С.Н. Шиловым была предпринята попытка проверить данные «Сибирских летописей» археологическим путем (поиски Салтосаранской крепости результатов не дали). Также им был исследован единственный на территории
16
Притоболья могильник VII-VIII вв., который связан с прамадьярским населением и свидетельствует о проникновении тюркской культуры в Южное Зауралье [280; 281].
Ряд проблем этнополитической истории Южного Зауралья, как одного из регионов западно-сибирской лесостепи, изучали и западные исследователи. По всей видимости, одними из ранних представителей данного направления можно считать венгерских ученых И. Фодора и П.Вереша. В их трудах, во многом на основе сравнительного изучения лингвистических материалов, были рассмотрены вопросы угорского этногенеза, роль в этом зауральской лесостепи, а также проблемы изначальной территории формирования венгерского этноса, их хозяйственной и политической структуры на раннем этапе развития. В 1990-х А. Франк и С. Мартин исследовали проблемы Шибанидского и Тайбугидского государств на территории Западной Сибири, их взаимоотношения друг с другом и с Москвой; причем, для этого были проанализированы «Сибирские летописи» в различной редакции [293; 296]. Отметим, что в последние десятилетия среди западных ученых все большее значение приобретает дискуссия вокруг понятия «вождества» и возможностей его использования при описании дописьменных обществ, структура которых приближается к ранней государственности (Р. Карнейро, Ч. Спенсер и другие) [142; 253].
Таким образом, в течение нескольких столетий истории изучения Южного Зауралья в период со II по XVI вв. авторами было исследовано множество отдельных проблем этнополитической истории южнозауральского населения.
В результате целью нашего диссертационного исследования является построение общей схемы средневековой истории Южного Зауралья в этнополитическом аспекте в рамках антропологического подхода к историческим процессам.
Данная цель достигается путем решения конкретных задач:
17
- построение дробной периодизации и хронологии истории региона во V-XVI вв.;
- реконструкция этнического состава населения Южного Зауралья и его формирования в результате миграционных процессов и взаимодействий;
- исследование социально-экономической и политической (государственной) системы, в рамках которой существовало население Южного Зауралья в V-
V1
XVI вв.;
- выявление черт общего и особенного в рамках данных процессов на протяжении полутора тысячелетий.
Достижение цели и решение задач исследования, указанных выше, должно опираться на свидетельства исторических источников. Вообще, построение исторического исследования может быть задано любой последовательностью исторических фактов, отвечающей цели и задачам исследователя. Соответственно и отбор источников таких фактов во многом определяется логикой исторического, повествования. Принципы и критерии отбора источникового материала для исторического исследования могут быть различными, при соблюдении, однако, одного условия. Отбор этот сам по себе не должен серьезно (в идеале - абсолютно) влиять на складывание того или иного образа прошлого. В большинстве случаев, во избежание подобных искажений, стремятся использовать просто максимальное количество источникового материала. Подобный способ отбора источников во многом характерен и для настоящего исследования.
Все источники могут быть разделены на две группы: письменные, в свою очередь делятся на неопубликованые (архивные) и опубликованные, и вещественные (археологические).
Несомненной доминантой здесь являются письменные источники. К архивным относятся материалы археологических отчетов из архива Института Археологии РАН (фонд Р-1). Они имеют доминирующее значение в