Столыпин умел читать знамения времени, что так не давалось последним монархам Александру III и Николаю II, упустившим время для безболезненного преобразования страны. Он вел государственный корабль между Сциллой революции и Харибдой реакции и видел опасности, угрожавшие этому кораблю «прямо по курсу». Столыпин понимал, что серьезные военно-политические осложнения чреваты катастрофой. Поэтому наряду с воссозданием и укреплением армии, он ратовал против любого участия России в военных конфликтах в ближайшие годы. Незадолго до смерти, 28 июля 1911 г., он писал послу России во Франции А.П. Извельскому: «Нам необходим мир; война в следующем году, особенно в том случае, если ее цели будут непонятны народу, станет фатальной для России и династии. И, наоборот, каждый мирный год укрепляет Россию не только с военной и военно-морской, но и с экономической и финансовой точек зрения. Кроме того, и это важней, Россия растет год от года, развивается самосознание народа и общественное мнение. Нельзя сбрасывать со счетов и наши парламентские установления. Как бы они ни были несовершенны, их влияние тем не менее вызвало радикальные изменения в России, и когда придет время, страна встретит врага с полным осознанием своей ответственности. Россия выстоит и одержит победу только в народной войне»[23].
Столыпин не смог реорганизовать местное самоуправление. Законопроект о бессословных волостных органах, власть которых распространялась на всех сельских жителей, включая помещиков, уже после смерти его инициатора был отвергнут Госсоветом. Лишь в 1912 г. была отменена должность земского начальника, напоминавшая крестьянам о временах крепостного права. В рамках судебной реформы удалось лишь восстановить институт мировых судей (1912).
Как ясно показала первая российская революция, главной проблемой российского общества оставался аграрный вопрос, обострившийся на рубеже XIX—XX вв. В будущем неудовлетворенное крестьянство, составлявшее большинство населения страны, могло пойти дальше разгрома 2 тыс. помещичьих имений.
Кроме того, без развития сельского хозяйства Россия не могла развиваться как великая держава, что прекрасно понимал П. А. Столыпин.
Главная социально-политическая цель заключалась в привлечении на сторону режима широких слоев крестьянства и предотвращении новой аграрной войны. Для этого предполагалось способствовать превращению большинства жителей российской деревни в «крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство», которое, по словам Столыпина, «служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия».
Ранее была распространена ошибочная точка зрения об ориентации столыпинской реформы на привлечение сложившегося узкого слоя «кулаков».
Проводя аграрную реформу, правительство стремилось не затронуть интересы помещиков. В пореформенное время и в начале XX в. правительство не смогло защитить дворянское землевладение от сокращения, но крупное и мелкое поместное дворянство продолжало составлять наиболее надежную опору самодержавия. Оттолкнуть его было бы для режима самоубийством.
Кроме того, дворянские сословные организации, в том числе Совет объединенного дворянства, имели большое влияние на Николая II и его окружение. Член правительства, а тем более премьер-министр, ставящий вопрос об отчуждении помещичьих земель, не мог бы удержаться на своем месте, а тем более организовать проведение такой реформы. Реформаторами учитывалось также и то, что помещичьи хозяйства производили весомую часть товарного хлеба.
Другой целью являлось разрушение сельской общины. Помня об участии общины в борьбе 1905—1907 гг., реформаторы при этом понимали, что главным в крестьянском движении являлся вопрос о земле. Поэтому они ставили задачей ликвидацию лишь поземельной общины и не стремились сразу разрушить ее административную организацию.
Социально-экономические цели были тесно связаны с социально-политическими. Планировалось ликвидировать экономический землераспределительный механизм общины, с одной стороны, составлявший основу социального единства общины, а с другой — сдерживавший развитие агротехники. Конечной экономической целью реформ должен был стать общий подъем сельского хозяйства страны, трансформация аграрного сектора в экономическую базу новой, Великой России.
Законодательной основой реформы стал указ 9 ноября 1906 г., после принятия которого началось проведение реформы в жизнь. Позднее, 14 июня 1910 года, после утверждения III Государственной думой и Государственным советом, он стал законом, одобренным Думой и Госсоветом. Серьезные уточнения в ход реформы внес закон 1911 г., отражавший изменение акцентов правительственной политики и означавший начало второго этапа реформы.
В 1915—1916 гг. в связи с войной проведение реформы фактически прекратилось. В июне 1917 г. реформа была официально прекращена Временным правительством.
Реформа осуществлялась усилиями Главного управления землеустройства и земледелия, возглавлявшегося А. В. Кривошеиным, и столыпинского Министерства внутренних дел.
Суть и методы реформы лучше всего изложить словами самого П. А. Столыпина. Ее цель состоит в том, утверждал он, чтобы сделать « ...крестьянина богатым, достаточным, так как, где достаток, там... просвещение, там и настоящая свобода. Но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тисков... в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему ... собственность. Пусть собственность эта будет общая там, где община еще не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже нежизненная, но пусть она будет крепкая, пусть будет наследственная».
В отличие от европейских стран, уже миновавших самый болезненный этап индустриализации — «раскрестьянивание» деревни, — в России крестьяне составляли 77% населения. Реформа Александра II дала им землю и волю, но не сделала их землевладельцами, собственниками. Земля передавалась не отдельным личностям и даже не домохозяевам, а общине, которая «всем миром» и «по справедливости» делила ее на наделы. По мере того как менялся состав семей, дележка проводилась заново. Были общины и «непередельные», где земля передавалась по наследству, но в любом случае решал этот вопрос «мир». Семейный надел состоял из отдельных полос, часто далеко отстоявших одна от другой. Общинные поля делили сначала на несколько больших кусков — по качеству и отдаленности от селения, а потом в каждом куске нарезали землю по хозяйствам. Об уровне аграрных технологий говорит тот факт, что почти треть хозяйств были безлошадными, столько же имели одну лошадь.
Но так видели дело лишь специалисты. Сами крестьяне и «общество» корень зла усматривали в малоземелье. А между тем Россия являлась самой редконаселенной страной в Европе: в Европейской России лишь четверть хозяйств имели меньше 5 десятин (1 десятина — 1,09 га), в то время как во Франции и в Германии таких хозяйств было примерно три четверти, а в Бельгии — даже 90%. Большей частью из 240 миллионов десятин земли, пригодной для сельского хозяйства, распоряжались крестьяне: примерно 140 миллионов десятин входили в состав их наделов и еще около 25 миллионов были крестьянами куплены, то есть являлись их частной собственностью. Только 53 миллиона десятин (22%) приходилось на дворянские поместья, остальными владели купцы, мещане и торгово-промышленные компании.
Однако за сорок лет после 1861 года земледельческое население Европейской России увеличилось с 50 до 86 миллионов человек, из-за чего надел на душу сократился на 42% (с 4,8 до 2,8 десятины), а средняя урожайность надельных земель выросла лишь на 30%, достигнув 39 пудов с десятины — на 15—20% ниже, чем в соседних частных хозяйствах, и в 3—4 раза ниже, чем в Европе.
В Думе столкнулись два варианта решения земельной проблемы. Трудовикам была ближе позиция эсеров, требовавших изъятия всей земли из частной собственности, передачи ее в общенародное достояние и распределения между земледельцами по трудовой норме. Для помещиков и прочих частных собственников это означало конфискацию земли. Кадеты решительно выступали против обобществления. Взамен они предлагали частичное (до 60%) отчуждение помещичьей земли в пользу крестьян, но не бесплатно, а «по справедливой оценке».
Подготовка проектов реформы до революции фактически началась Совещанием о нуждах сельскохозяйственной промышленности под руководством С. Ю. Витте в 1902—1903 гг. В 1905—1907 гг. выводы, сформулированные Совещанием, прежде всего идея о необходимости разрушения поземельной общины и превращения крестьян в собственников земли, нашли свое отражение в ряде проектов государственных чиновников (Н. Н. Кутлер, В. И. Гурко).
Одним из главных разработчиков кадетской аграрной программы стал М. Я. Герценштейн, выдающийся специалист по финансовому праву, профессор Московского университета, которого товарищи по партии с большим трудом уговорили баллотироваться в Думу. По свидетельству писателя В. Г. Короленко, именно Герценштейну, а не своим лидерам крестьянские депутаты-трудовики доверяли отстаивать их интересы перед правительством.
Власти утверждали, что принудительное отчуждение обрушит принцип частной собственности и приведет к революции. И это говорилось в стране, где о частной собственности подавляющее большинство не имело и понятия! (Удивительно, но данный аргумент повторяют до сих пор, хотя очевидно, что именно желание власти оградить собственность помещиков толкнуло крестьян в объятия большевиков в 1918 году.) Принудительное отчуждение земли при справедливом выкупе нарушало принцип частной собственности в меньшей степени, чем реформа Александра II, безвозмездно отнявшая у помещиков крепостных рабов, а за выкуп — значительную часть земли.