Народы и личности в истории. том 3 Миронов В.Б 2001г. (стр. 8 из 173)
Мария Склодовская-Кюри и Пъер Кюри – Нобелевские лауреаты
Обратимся теперь к Норвегии… Эта небольшая страна с населением в 1 млн. человек имеет древнюю и славную историю. Согласно эддическим легендам, истинными предками норвежцев и их королей были древнескандинавские боги – конунги или «асы», пришедшие из Малой Азии (отсюда появилось их наименование «асы») еще в I в. до Рождества Христова. Одно время Норвегией управляли датчане. После низвержения Наполеона страну передали Швеции (1814). Вскоре там провозгласят независимость, приняв соответствующую конституцию.
Генрик Ибсен за своим рабочим столом
Заметное место в культурной жизни мира занял выдающийся норвежский писатель Г. Ибсен (1828–1906). Сын купца, Генрик рано понял важность практических знаний. В Шиене была датская школа. Письменность в то время в Норвегии была также датской. В Копенгагенском университете студенты-норвежцы создали «Норвежское общество». «У кого писатель учился и чему его учили, – пишет X. Хейберг, – особого интереса для нас не представляет, ибо в творчестве его мы не находим ни единого из семян, посеянных школой». Известно, что Ибсен очень стремился получить образование, ибо хотел стать врачом. В жизни будущего писателя было немало горьких потерь и разочарований. Как бы там ни было, а жизнь сделала из Ибсена врага добропорядочных мещан и буржуа, тех, кого он обычно называл толпой «с пустыми башками и тугим кошельком». Можно понять настороженное отношение к высшему обществу человека, который долгое время не имел даже приличного сюртука. Еще болезненнее ощущалось им отсутствие образования. В 1848 г. он направил сочинения по норвежскому языку частному учителю Штубу (одно из них называлось «Важность самопознания»), брал у него уроки греческого и латыни. По иным предметам занимался самостоятельно. Цель занятий очевидна – это «проложить себе путь к научной карьере». Революция 1848 г. во Франции и увлечение поэзией несколько изменили вектор его движения. Однако Ибсену все же удалось сдать экзамен на аттестат зрелости и продолжить подготовку на «фабрике студентов» Хельтберга, но в университет он зачислен не был. Звание студента открывало путь в Студенческое общество, где формировалась тогда духовная элита страны. Об этой школе и обучавшихся там великовозрастных учениках сохранились строки поэта Бьернсона:
Бородатые парни, иные за тридцать,
Рядом с теми собрались учиться,
У кого лишь семнадцать лет за спиной
И кто весел, как воробьи весной.
Моряки, что бросили школу и дом,
Чтоб искать приключений в краю чужом, —
Их нежданная жажда в пути истомила:
Озарить светом мысли все, что есть и что было.
Купцы, что читали книги тайком
За прилавком – и разорились потом,
И стали, банкроты, учиться «в кредит»…[23]
В дальнейшем Ибсен стал ведущим драматургом театра в Бергене, а затем и Национального норвежского театра. Это не принесло ему твердых доходов. Тогда он уехал в Италию, где и создал знаменитую пьесу «Пер Гюнт» (1864). В ней, как нам кажется, представлен подлинный лик западного мира в образе полулюдей-полутроллей. Возможно, именно поэтому многие выдающиеся скандинавы вначале отнеслись очень сдержанно к этому произведению. А писатель Г. X. Андерсен даже называл его худшей из прочитанных книг, композитор Григ долго откладывал написание музыки к пьесе, и решил взяться за нее только из-за гонорара. Пер Гюнт – скиталец, скандинавский Чайльд-Гарольд. Этот эльф знаний стремился вырваться из убогого мирка окружавшей его действительности. Загляните в его душу и вы узрите там талантливого учителя и ученика одновременно. Так, он говорит, обращаясь к героине:
Душу дам тебе и знанье,
Коли есть на то желанье.
Чуть зажжется в отдаленье
Дня багряное сиянье,
Я возьму тебя в ученье
Если бы Генрик Ибсен оставил нам (совместно с Григом) лишь одну песню Сольвейг, невообразимо печальную и одновременно сладостную мелодию любви, то и тогда норвежцы навсегда бы завоевали наши сердца… Но в Пер Гюнте им был воплощен образ Вечного Ученика, что скитается по миру, как мы бы сказали, в страстном желании овладеть сокровищами мировой культуры. Он жаждет увидеть Египет и Ассирию, узреть знаменитые пирамиды и колосс Мемнона, пойти за Черное море, направиться прямиком к Трое и бессмертным Афинам, увидеть Фермопилы, где пал Леонид и его герои, узнать древних философов и тюрьму, где сгубили Сократа. Что же это еще как не жажда познаний, трансформирующаяся в новом веке в нечто уродливое: в желание запродать душу дьяволу ради прибыли! Итак, в Норвегии в последней трети XIX в. возникла мощная культура и реалистическая литература, становившиеся популярными в Европе.
Подлинным музыкальным гением Севера стал другой великий норвежец – Эдвард Григ (1843–1907), композитор, пианист, дирижер. Его прадед был шотландцем. Он – автор сюит к драме Ибсена «Пер Гюнт», сонат, концертов, лирических пьес, а также 150 романсов и песен. О Григе нам известно относительно немного. Литературные труды его почти не издавались, а ведь статьи и письма Грига очень важны для понимания духовной жизни маэстро. Это тем более грустно, что более других скандинавских музыкантов он ставил перед собой задачи и сугубо просветительского характера. Вспомним, что во многом благодаря его инициативе в столице Норвегии Кристиании (с 1925 г. – г. Осло) возникло и «Музыкальное общество». В то время Норвегия не имела не только высших музыкальных учебных заведений, но даже и прилично организованных музыкальных школ. Почти все норвежцы обучались в Германии. Да и сам Григ признавал северогерманский характер их культуры. И хотя музыка норвежцев, возможно, более сдержанна, она вышла из германской школы. «Скандинавские музыканты большей частью получают образование в Германии, – писал Григ. – Казалось бы, бессмертные творения немецких композиторов великого классического периода с их чистотой рисунка и благородством архитектуры должны стать для молодых скандинавских музыкантов азбукой, которую постигают в детстве и на всю жизнь. Но, увы, классический период ушел в прошлое, а молодежь тянется к современным идеалам с их достижениями и… ошибками».
Григ выступил поборником новых методов образования. В их основе лежит изучение народного фольклора. В своих статьях он призывал поддерживать в учениках национальное чувство и впечатление. Символична оценка им в письме к Г. Финку, деятелю культуры Норвегии, роли национального фермента в творчестве художника: «История культуры показывает нам, что не умирает лишь искусство национальное». Григ хотел основать, вместе с музыкальной школой и семинарией, Музыкальную академию. Увы, все его усилия тут оказались тщетны. Привлекает также высокий гуманизм эстетических и музыкальных воззрений художника. В письме к А. И. Зилоти, русскому пианисту и дирижеру рубежа веков, он скажет: «Прежде всего нужно быть человеком. Подлинное искусство возникает только из человека».
Григ добился-таки того, о чем давно и страстно мечтал. Стал проповедником и пророком, подлинным чародеем царства звуков. К этому же стремились герои «Пер Гюнта» у Ибсена. Григ – певец Норвегии и всей Скандинавии. Та сдержанность, которую сам композитор определял как основную черту норвежского национального характера («Свойство это – боязнь обнажить душу»), стала, на наш взгляд, быть может главной составляющей всего скандинавского этноса. Но эта скрытность внутренних побуждений, эта сдержанная патетика, эта тонкость чувств по сей день составляют наиболее привлекательную сторону облика шведов, норвежцев, финнов, датчан и исландцев. И мы также «с бесконечной благодарностью носим их в нашем сердце» (слова, с которыми Григ некогда обращался к творениям русского искусства и к его создателям).[25]
Мы радуемся, когда два любящих сердца обретают друг друга. Но какое же счастье, если соприкасаются и начинают творить во славу человечества гении… Ведь в конце 60-х швед Август Седерман сочинил к ибсеновскому «Пер Гюнту» песни в сопровождении фортепьяно (им был задуман также и спектакль). Но лишь Григу удалось слить красочные образы в неповторимую и восхитительную мелодию. Это была непростая задача. Вот что Григ писал в 1875 году из Дании известному норвежскому писателю и театральному деятелю Б. Бьернсону (1832–1910): «С «Пер Гюнтом» все идет так, как ты и предсказывал, он все еще душит меня, как кошмар, и едва ли я поставлю последнюю точку раньше весны. Меня заставила взяться за него денежная нужда, или, вернее, денежное предложение; может быть, не следовало этого делать… Однако постановка «Пер Гюнта» в Кристиании, между прочим, именно теперь может сделать доброе дело, ведь здесь материализм идет все дальше, стремясь задушить все, что есть святого и высокого для нас; я считаю, что должно появиться зеркало, где отразился бы весь нынешний эгоизм, и таким зеркалом будет «Пер Гюнт», так что возвращайся домой и строй свое здание. Люди должны увидеть собственное убожество прежде, чем ты уже будешь командовать парадом». Григ дает нам зеркало, мы же чаще предпочитаем жить в своего рода Зазеркалье.