В попытках вернуть ее он втянул Речь Посполитую в изнурительную войну со Швецией, длившуюся с 1600 по 1629 г. С ее началом московское государство рассматривалось в качестве потенциального союзника, имеющего в Прибалтике собственные интересы. Ввиду этого предусматривалось, что Нарва и Ивангород будут общим портом союзников. Пошлины от морской внешней торговли должны были составлять совместный фонд обороны. Новым оригинальным пунктом очередного проекта было предложение о создании общего флота на Балтийском море и на Днепре. Материалы (лес, пеньку, смолу и др.) для строительства кораблей должна была поставлять российская сторона, а Речь Посполитая брала на себя обязательства по подготовке и комплектации корабельных экипажей. Таким образом, кадровый состав формально общего флота состоял бы из подданных Речи Посполитой. Московская сторона, рассмотрев федеративный проект 1600 г. и в принципе одобрив те пункты, которые касались военного союза двух государств, в целом его отклонила. Хотя вопрос об объединении вновь поднимался зимой 1601 – 1602 г., единственным реальным результатом переговоров было очередное продление перемирия еще на 20 лет.
Основные причины неудачи переговоров были те же, что и ранее: нежелание Кремля даже ради обоюдной выгоды поступиться какой-либо частью своего суверенитета, крылись в ментальности самодержавной власти. Так, в предложении направлять посольства в соседние страны только от имени и с участием представителей обоих государств Москва усматривала неприемлемую для себя попытку ограничить независимую внешнюю политику. Опасения возникали относительно равных выгод торгово-экономических отношений, создания общего флота. Самое жесткое неприятие у московской стороны вызвал пункт договора о взаимном приобретении недвижимости на территории планируемого объединения. Московские бояре видели в нем угрозу своим земельным владениям. Отстаивать его выгоду Л.Сапеге было трудно, поскольку сам он активнейшим образом всегда боролся против подобного положения, содержавшегося в условиях Люблинской унии, и по существу дезавуировал его в Статуте ВКЛ 1588 г. В соответствии с ним законом запрещалось польской шляхте занимать в ВКЛ государственные посты любого уровня, покупать, получать в наследство и в подарок недвижимую собственность .
В культурно-духовно-религиозном плане сотрудничества Москва в категорической форме отклонила предложение о возможности строительства на ее территории костелов. Таким образом, проекты уний и федераций Речи Посполитой и Московского государства 1587, 1590, 1598, 1600 гг. потерпели неудачу, хотя в целом они предусматривали военно-оборонительный союз, в котором были заинтересованы обе державы. Попытки Речи Посполитой расширить рамки отношений до уровня осуществления согласованной внешней политики, сблизить оба государства в торгово-экономическом, социальном, духовно-культурном плане и иных аспектах внутренней жизни не увенчались успехом. Каждая из сторон, включая позицию Великого княжества Литовского, которую наиболее выразительно представлял канцлер ВКЛ Л. Сапега, имела собственные интересы. Л.Сапега стремился отстоять и укрепить суверенитет Княжества в рамках федеративной Речи Посполитой, рассматривал союз с Московским государством как инструмент лавирования, по его неоднократному высказыванию, «inter Sсyllam et Charibdim» -- Польшей и Москвой. Провал объединительных попыток в их дипломатических формах подтолкнул правящие круги Речи Посполитой на авантюристический путь достижения своих целей.
Это решение провоцировалось картиной зыбкой внутриполитической ситуации, сложившейся в Московском государстве в период правления Б. Годунова, «смуты», крайне усугубившейся в результате внезапной смерти царя в 1605 г. Король Сигизмунд ІІІ Ваза, намереваясь распространить свое влияние на Москву, поддержал самозваных кандидатов на российский престол, получивших в истории названия Лжедмитрия І и Лжедмитрия ІІ. После провала аферы Сигизмунд ІІІ в 1609 – 1618 гг. развернул прямую интервенцию в Московское государство, в результате которой его сын 15-летний Сигизмунд IV Владислав согласно договору, подписанному в 1610 г. с боярами должен был править Российским государством вместе с Боярской думой. После свержения царя В.Шуйского «семибоярщина» в качестве временного правительства пригласила на трон официально провозглашенного царем России Владислава. Сигизмунд не отпустил сына в Москву, поскольку более склонялся к государственной унии Речи Посполитой и России, видя себя во главе этого образования.
Однако понятно, что такая акция не могла принести положительных результатов, не имела будущего. Как известно, в 1613 г. Земский собор избрал российским царем 16-летнего Михаила Романова, хотя королевич Владислав упорно сохранял формальный титул «царя московского и всея России». Только в 1634 г. Владислав согласно Поляновскому миру вынужден был отказаться от претензий на российский трон, обязался вернуть оригинал крестоцеловальной записи московских бояр о его избрании русским царем, получив за это «отступные» в размере 200 тыс. рублей . Времена, когда Великое княжество Литовское могло относительно самостоятельно и взвешенно определять судьбу своей государственности неуклонно уходили в прошлое. Речь Посполитая в целом все чаще выступала в качестве плацдарма, используемого соседями для достижения своих целей. Укрепление позиций магнатско-шляхетского сословия ВКЛ приводило к возникновению ряда сепаратистско-авантюристических проектов. Так, в 1655 г. часть правящей верхушки Княжества во главе в великим гетманом ВКЛ Янушем Радзивилом и его двоюродным братом Богуславом подписала со Швецией Кейданскую унию, означавшую дезинтеграцию Речи Посполитой, разрыв унии с Польшей и признание шведского короля Карла Х Густава великим князем литовским, т.е. объединение Княжества со Швецией на конфедеративной основе.
Однако эта договоренность не получила поддержки большинства шляхты Беларуси и Литвы. По Радноцкому договору 1656 г., подписанному наряду с представителем Швеции, Трансильванией, Бранденбургско-прусским государством и запорожскими казаками Богуславом, Радзивилом предполагался раздел Речи Посполитой при создании для последнего особого наследственного княжества . Ход военных событий помешал этим планам. На резкое ухудшение во 2-ой половине XVII в. внешнеполитического положения Речи Посполитой повлияли Северная война 1655 – 1660 гг. и война с Россией 1654 – 1667 гг., что породило поиски выхода из создавшейся ситуации опять же в сближении с Москвой. В ходе войны России с Речью Посполитой представители обеих воевавших сторон пытались достичь мира путем избрания на престол Речи Посполитой либо самого царя Алексея Михайловича, либо его сына. Но из этих переговоров ничего не вышло.
В результате обсуждения сеймом 1658 г. подобные предложения были в категорической форме отвергнуты . Очередной «вечный мир», подписанный в 1686 г. с Россией был актом явного дипломатического поражения. Он ограничивал суверенитет Речи Посполитой, позволял Москве осуществлять «опеку» над ее православным населением, по существу по своему усмотрению вмешиваться в ее внутренние дела . На этом фоне интеграционные проекты, непосредственно касавшиеся белорусских земель ВКЛ все в большей степени приобретали обусловленный угрожающими обстоятельствами вынужденный характер. Речь Посполитая находилась на грани уничтожения своей государственности, что и произошло в конце XVIII в. вследствие ее разделов в 1772, 1793 и 1795 гг. между Россией, Пруссией и Австрией. Подводя итог сказанному можно констатировать, что белорусский исторический опыт государственно-политической интеграции в условиях, когда элита ВКЛ выступала в определенной мере самостоятельным субъектом этого процесса, исчерпывается периодом, рубеж которого – конец XVIII в.
Последующие два столетия нахождения ее в составе Российской империи и Советского Союза дают основания утверждать, что Беларусь вплоть до 90-х гг. ХХ в., несмотря на ряд попыток изменить ситуацию, являлась лишь объектом, рассматриваемым иными государствами исключительно в контексте своих собственных геополитических, стратегических, национально-идеологических, экономических и территориальных интересов. Какие же выводы и уроки столь продолжительного интеграционного опыта Беларуси? История свидетельствует, что необходимость союзных договоренностей с другими государствами в давние времена диктовалась в первую очередь внешней угрозой, стремлением упрочить позиции перед лицом агрессии, обеспечить целостность страны, безопасность своих рубежей. Однако опыт показывал, что временные военно-оборонительные альянсы являются непрочными тактическими соглашениями. Заключаемые нередко с былыми противниками, они не обеспечивали долговременную безопасность в условиях постоянно изменяющейся геополитической ситуации.
Следует также помнить, что в средние века начало войны и установление мира являлись исключительной прерогативой государей. Ими велись дипломатические переговоры, от их воли зависело заключение межгосударственных соглашений, которые теряли силу в случае смены государя одной из договаривающейся сторон и требовали перезаключения на имя нового правителя. Практика заключения браков между представителями правящих в соответствующий период династий не оказывалась эффективным инструментом упрочнения договоренностей и союзов, а лишь усугубляла возникающие вопросы наследования престола, вызывала территориальные споры, вносила в них элемент международной интриги. Возникала необходимость новых, более эффективных форм конструирования и упрочнения союзов.
Так рождалась идея перехода от персональных, династических уний к политическим униям между государствами в целом, гарантиями которых служили бы договоренности, подписанные от имени высших представительных органов, стоявших у руля руководства государствами. В свою очередь это предполагало наличие в государствах соответствующих стыкующихся легитимных равнозначных институций, разделяющих с монархом власть, требовало унификации их функций и полномочий. По этому пути шло последовательное развитие политической интеграции ВКЛ и Польши от Крева до Люблина и далее. Именно на этом «споткнулись» проекты федеративного объединения Речи Посполитой и Московского государства. В то же время, анализ прошлого опыта (да и процессов современности) позволяет утверждать, что при всех усилиях, сохранения полного равенства интеграционных участников на практике может выглядеть в лучшем случае как декларируемая форма. Их дальнейшие взаимоотношения развиваются в постоянном отстаивании своих интересов с одновременным поиском точек соприкосновения, нахождения наибольшего консенсуса в различных аспектах интеграции. Понятно, что как и всякие интеграционные процессы, реализация уний определенным образом ограничивала суверенитет ее сторон, в данном случае – ВКЛ и Польши.