РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И КАВКАЗ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.
Значение Кавказа для России в XIX в.
Начиная с царствования Петра I, Северный Кавказ и Закавказье приобретают для русского правительства все большее военно-политическое значение, которое постепенно возрастает во второй половине XVIII и в начале XIX вв., когда особенно обостряются противоречия между соперничавшими западно-европейскими державами, в частности между Францией, традиционной “покровительницей” Востока, и Англией, только что утвердившей свое господство в Индии и стремившейся распространить его на весь Ближний и Средний Восток. В силу своего географического положения Закавказье становится главным плацдармом для развертывавшейся борьбы России против влияния Англии и Франции на Востоке.
Не случайно заключенный в 1783 году в Георгиевске русско-грузинский трактат, по которому Грузия приняла протекторат России, вызвал не только крайнее раздражение Турции и Персии, но и острое недовольство Англии и Франции. Каждая из этих держав стремилась превратить Турцию и Персию в орудие своей политики, подчинить их себе и использовать в борьбе против России.
Кавказ издревле являлся во всех отношениях уникальной точкой на Земном шаре. Это определялось, прежде всего, его промежуточным положением между Азией и Европой, а также геополитическим значением в ходе исторического процесса. Через Кавказ проходили многие торговые пути, связывавшие Юг и Север, Восток и Запад. Черноморское побережье Кавказа имело важное стратегическое значение в укреплении военного и экономического влиянии в Черноморском регионе. Обладание Каспийским побережьем открывало дорогу в Среднюю и Центральную Азию. Не случайно на протяжении веков на Кавказ обрушивались, потоки многочисленных завоевателей – арабов, монголо-татар, турок-сельджуков, персов и других.
Основная масса переселенцев в Предкавказье – в том числе и казаков – была помещена туда директивным путем – для закрепления и охранения территории.
После завершения Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода русской армии император Александр I, к словам которого прислушивалась вся Европа, с удивлением обнаружил, что народы Северного Кавказа, выразившие покорность еще его бабке Екатерине II, фактически считают себя независимыми от России. Петербург уже не мог с этим мириться, так как Кавказ в 20-е гг. XIX в. приобрел для России неизмеримо большее геополитическое и стратегическое значение, чем прежде. В составе империи он открывал широкие перспективы для развития торговли через черноморские порты, а также Астрахань, Дербент, Кизляр на Каспии. Преобладание России на Кавказе в геополитическом плане способствовало укреплению ее южных границ по естественным горным преградам, давало возможность военно-политического давления на Турцию и Персию. Совершенно необходимо было обеспечить устойчивую связь с недавно присоединенным Закавказьем.
С точки зрения стратегических интересов особое беспокойство России еще с конца XVII-начала XIX вв. вызывало английское вмешательство в кавказские дела. Великобритания рассматривала этот регион, с одной стороны, как средство политического давления на Россию, с другой – как фактор зашиты своих интересов на Среднем и Ближнем Востоке. В своих амбициях политические деятели Англии зашли настолько далеко, что рассматривали Кавказ как “средство защиты своих интересов в Индии”. Рвалась на Кавказ, на Черное море и Каспий и британская буржуазия.
Во второй главе — «О племенах Россию населяющих» Павел Пестель говорит: «Земля, в которой они (горцы) обитают издревле, известна за край благословенный, где все произведения природы с избытком труды человеческие награждать бы могли и который некогда в полном изобилии процветал, ныне же находится в запустелом состоянии и никому никакой пользы не приносит, оттого что народы полудикие владеют сей прекрасной страной. Положение сего края сопредельного Персии и Малой Азии могло бы доставить России самые замечательнейшие способы к установлению деятельнейших и выгоднейших торговых сношений с Южной Азией и следовательно к обогащению государства. Все же сие теряется совершенно оттого, что кавказские народы суть столь же опасные и беспокойные соседы, сколь ненадежные и бесполезные союзники».[7;82]
Причины начала войны
Русские появлялись на Северном Кавказе не только в составе войск. В поисках лучшей доли сюда устремлялись тысячи крестьян, бежавших от помещичьего гнета. Первые поселенцы появились в горах и предгорьях ещё в XVI в. В бассейне р. Терек и на гребнях притеречных холмов возникли станицы (поселения) терских казаков. Россия всё теснее общалась с населением Северного Кавказа. Русские переселенцы столкнулись с людьми иной культуры, иных традиций, иного образа жизни. Взаимное сближение не обходилось без ссор и конфликтов. В XIX в. напряжение в межэтнических отношениях усилилось. Кавказская война – многосложное явление. Она вовсе не сводилась к противостоянию между Россией и горцами или к постулатам о «национально-освободительной войне против самодержавия», либо о «реакционной» сущности движения во главе с Шамилем. Строго говоря, Кавказская война – это растянувшаяся на десятилетия серия военных конфликтов. Многие; кавказоведы связывают начало войны с активизацией России на Кавказе после назначения Главным начальником Кавказского края А.П.Ермолова (1816). Тем самым истоки, корни войны они усматривают в излишне жестокой политике Ермолова и, следовательно, в самом факте кавказской экспансии Российской империи.
После завершения Русско-турецких и Русско-персидских войн 1800-1820-х гг. Россия всё больше укреплялась в Грузии и присоединила Северный Азербайджан. Между Предкавказьем и Закавказьем оставалась, не контролируемая ею зона Большого Кавказа. Следовательно, сама логика геополитического развития вынуждала империю приняться за окончательное и полное присоединение горских земель, оказавшихся со всех сторон окружёнными российскими владениями. К тому же горцы проявляли себя как довольно беспокойные соседи. Они не только налаживали торговый обмен с окрестными регионами. В казачьих станицах, что были расположены вдоль Кавказской линии, интенсивно развивалась хозяйственная жизнь, быстро росло благосостояние. Это неизбежно вызвало переориентацию горских набегов с южного (грузинского) направления на более прибыльное северное.
В связи с этим Ермолов предложил императору конкретную программу замирения неспокойного региона, рассчитанную на два года. Предполагалось перенести Кавказскую линию с Терека на Сушку; одновременно устанавливалась военная блокада для предотвращения набегов на станицы.
Сквозь густые леса в горах войска стали прорубать просеки и насильственно переселять горцев на равнину, под присмотр российских гарнизонов. Недовольство местного населения не заставило себя ждать и всё более нарастало. Одними из первых возмутились дагестанские ханы и старейшины «обществ» Акуша-Дарго и Табасарани (Дагестан). Ермолов жестоко подавлял любые выступления.
Набеговая система – это явление, обусловленное закономерностями общественного развития некоторых народов Северного Кавказа. Оно характерно для эпохи распада родового строя и формирования начальной государственности. Разрушение первобытных, архаичных социальных структур неизбежно сопровождается ростом набегов как средства добывания материальных благ. Набеги способствовали как росту власти и богатства знати, так и удовлетворению материальных запросов рядовых горцев. Именно такие процессы разворачивались в тейпах Чечни и многих «обществах» Дагестана, когда Россия своим проникновением на Кавказ вмешалась в естественный ход вещей. Имперская военная машина создала препятствия для практики набегов. Следовательно, со временем Россия превратилась во враждебную сторону.
По мере присоединения или завоевания кавказских территорий перед Россией вставала проблема управления ими. Предстояло найти такую форму имперского присутствия в этом регионе, которая прежде всего позволит обеспечить там социально-политическую стабильность, необходимую в том числе для решения текущих и грядущих внешнеполитических задач. Дело осложнялось целым рядом факторов. С точки зрения языка, религии, культуры, внутреннего устройства, кавказские государственные, полугосударственные и догосударственные образования были неоднородными. Внутри них зачастую царили раздробленность и усобицы, а между ними — вражда и соперничество, чаще всего за «местную» гегемонию. Административно-судебное единообразие, да и то порой условное, существовало лишь в пределах одной территориально-политической единицы – будь то царство, княжество, ханство, союз общин и т. д. Однако пользы от такого единообразия, как правило, было немного, ввиду произвола правителей и феодалов, хаоса в поземельных отношениях и налогообложении, в силу междоусобных раздоров и разбоев, сопровождаемых нескончаемой кровной местью.
«Сии народы не пропускают ни малейшего случая для нанесения России всевозможного вреда, и одно только то средство для их усмирения, чтобы совершенно их покорить; покуда же не будет сие в полной мере исполнено, нельзя ожидать ни тишины, ни безопасности, и будет в тех странах вечная существовать война. Насчет же приморской части, Турции принадлежащей, надлежит в особенности заметить, что никакой нет возможности усмирить хищные горские народы кавказские, пока будут они иметь средство через Анапу и всю вообще приморскую часть, Порте принадлежащую, получать от турок военные припасы и все средства к беспрестанной войне» Во второй главе — «О племенах Россию населяющих» — Пестель решительно развил свои соображения: «Кавказские народы весьма большое количество отдельных владений составляют. Они разные веры исповедуют, на разных языках говорят, многоразличные обычаи и образ управления имеют и в одной только склонности к буйству и грабительству между собой сходными оказываются. Беспрестанные междуусобия еще больше ожесточают свирепый и хищный их нрав и прекращаются только тогда, когда общая страсть к набегам их на время соединяет для усиленного на русских нападения. Образ их жизни, проводимой в ежевременных военных действиях, одарил сии народы примечательной отважностью и отличной предприимчивостью; но самый сей образ жизни есть причиной, что сии народы столь же бедны, сколь и мало просвещенны». [7;83]