Наконец, многие представители и союзники военно-промышленного комплекса, особенно занимавшие ответственные посты в администрации, начали своего рода обход Владивостока "с флангов". Поддерживая договоренность на словах, они старались затруднить превращение ее в Договор. Министр обороны Шлезингер на первый взгляд вполне лояльно заявлял: "...мы должны стремиться к установлению контроля над вооружениями, но мы должны сохранять равновесие в военной мощи с Советским Союзом". Однако под предлогом "поддержания равновесия" якобы в рамках Владивостока он требовал увеличения военных ассигнований и ускорения программ стратегических вооружений. Шлезингер объявил, например, что 10 намеченных подводных лодок "Трайдент" решено вводить в строй не вместо соответствующего количества ракетоносцев "Поларис" (как полагалось бы по Временному соглашению 1972 г.), а в дополнение к ним. Сверх этого количества носителей предполагалось развернуть также значительные силы новых бомбардировщиков "Б-1".
Бюджетный запрос Пентагона на программы стратегических вооружений в 1976 финансовом году и на переходный трехмесячный период составил 9,8 млрд. долл.- почти на 2,5 млрд. долл. больше стратегического раздела предыдущего военного бюджета. С формально-юридической точки зрения большинство военных программ США не нарушали согласованных во Владивостоке принципов.[71] Но по существу эти долговременные планы гонки вооружений шли вразрез с духом и целями Владивостока. Они преследовали задачу приобретения односторонних военно-стратегических преимуществ вопреки провозглашенным в ноябре 1974 г. принципам равенства и одинаковой безопасности. Эти программы угрожали смыслу сформулированных ограничений, давали повод дестабилизировать общую стратегическую ситуацию.
Деятельность противников ОСВ развернулась по двум основным направлениям. Во-первых, официальные представители Пентагона и их союзники в конгрессе, ученом миро, военном бизнесе и печати начали усиленную кампанию в пользу новой стратегической системы оружия - крылатых ракет авиационного, морского и наземного базирования. С 1975 г. крылатые ракеты оказались в центре внимания общественности и правящих кругов США, как чуть ли не "единственная надежда" американской обороноспособности. Они на все лады расхваливали боевую эффективность, экономичность, универсальность и прочие стратегические "достоинства" этого вида оружия. Одновременно нарастало давление военно-промышленного комплекса против ограничения крылатых ракет в будущем советско-американском соглашении. При этом указывалось, что из-за малого размера и других технических особенностей количество и дальность действия крылатых ракет невозможно контролировать с помощью национальных космических средств наблюдения. (О запрещении этого оружия вообще военные и не желал слышать.)
Между тем характер данного вида оружия не позволял согласиться на его неограниченное и неконтролируемое развертывание. "Во Владивостоке вопрос так не стоял,- указывал позднее министр иностранных дел СССР А. А. Громыко,- никакого зеленого света крылатым ракетам там не давалось"[72]. Однако Пентагон и его адвокаты изощрялись в юридической казуистике и требовали развертывания этих систем безо всяких ограничений, нимало не смущаясь их очевидными негативными последствиями для стратегической стабильности и переговоров об ОСВ.
Вторым направлением кампании противников соглашения об ОСВ была пропагандистская шумиха по поводу новой советской системы оружия - реактивного бомбардировщика "ТУ - 22М", названного на Западе "Бэкфайер". Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев на встрече с президентом Фордом, а также советские представители на переговорах в Женеве дали американской стороне недвусмысленные разъяснения в том, что "Бэкфайер" представлял собой не межконтинентальный бомбардировщик, а самолет средней дальности. Таким образом, он не подлежал ограничению наряду со стратегическими системами оружия.
Однако, несмотря на это, в США с 1975 г. упорно муссировались измышления о "способности" этого самолета достичь американской территории при помощи дозаправки в воздухе и совершить на обратном пути посадку на Кубе или в других странах Латинской Америки. Под нажимом оппозиции американская сторона на переговорах об ОСВ начала совершенно произвольно связывать ограничение на крылатые ракеты с ограничением развертывания бомбардировщиков "Бэкфайер". Между тем общее между ними было только то, что, как и в случае с кампанией в пользу крылатой ракеты, шумиха по поводу системы "Бэкфайер" преследовала двоякую цель. С одной стороны, предполагалось получить право на развертывание стратегических крылатых ракет в "обмен" на "разрешение" Советскому Союзу создавать самолеты средней дальности, предназначенные совсем для других задач его обороны. (включение самолетов "Бэкфайер" во Владивостокский потолок 2400 потребовало бы одностороннего сокращения Советским Союзом стратегических систем оружия)[73]
В этой обстановке становилось все труднее найти дипломатический компромисс на Владивостокской основе. Возникавшие в госдепартаменте идеи относительно решения спорных вопросов в Женеве незамедлительно блокировались Шлесинджером в Пентагоне и Джексоном в Капитолии. Антисоветская кампания в США, давление военного комплекса в пользу наращивания вооружений ставили все новые препятствия на пути разрядки и советско-американских переговоров. Все более открытым и упорным становился вызов тех кругов в США, которые толкали Вашингтон на ужесточение внешней политики. "Весь процесс (разрядки) может быть поставлен под угрозу,- отмечал Киссинджер,- если станет восприниматься как должное. По мере стирания из памяти "холодной войны" разрядка начинает выглядеть столь естественной, что кажется вполне безопасным предъявлять к ней все возрастающие требования. Искушение совмещать разрядку с усилением нажима на Советский Союз будет увеличиваться. Такое отношение приведет к ужасным результатам. Мы бы сами никогда не потерпели этого со стороны Москвы. Москва не потерпит этого от нас. В конечном итоге мы опять придем к "холодной войне" - предупредил он. По поводу кампании о советском "превосходстве в забрасываемом весе" баллистических ракет и "угрозе" выживаемости американских сил "Минитмен" государственный секретарь напоминал, что именно США являлись инициатором создания дестабилизирующих стратегических вооружений. Теперь цена прошлых ошибок усилиями Пентагона могла обернуться дальнейшим расшатыванием военного равновесия и срывом процесса ограничения стратегических вооружений. [74]
Наступил 1976 г.- последний год пребывания у власти республиканской администрации. Он начался с появления просвета на переговорах об ОСВ в ходе визита Киссинджера в Советский Союз в январе. Суть компромисса, обсуждавшегося в Москве, состояла в том, что бомбардировщики со стратегическими крылатыми ракетами на борту приравнивались к баллистическим ракетам с разделяющимися головными частями и таким образом включались в потолок на ракеты, оснащенные системой РГЧ (1320). Одновременно запрещалось развертывание крылатых ракет дальностью свыше 600 км морского и наземного базирования. Вернувшись в Вашингтон, государственный секретарь объявил репортерам, что спорные вопросы нового договора ОСВ "разрешены на 90 %".
Но окончательное решение не было принято. В подходе Киссинджера к советско-американским отношениям все очевиднее проявлялись негативные моменты. Позиция президента Форда ощутимо и быстро менялась не в пользу нового соглашения по ограничению вооружений. Эта трансформация объяснялась совокупным воздействием внутриполитических факторов и событий "на мировой арене, а также нежелание военных компромисса по развертыванию крылатых ракет большой дальности морского и наземного базирования.
Таким образом, в начале 1976 г. объединенный нажим со стороны правых республиканцев, консерваторов в Капитолии, реакционных общественных группировок и военно-промышленного комплекса заставил руководство администрации "заморозить" переговоры об ОСВ с Советским Союзом. Форд опасался, что в сложившейся обстановке конгресс откажется от ратификации договора, а это подорвет его надежды воспользоваться стечением обстоятельств, вознесших его в Белый дом, и остаться там еще на четыре года - уже по праву общенационального избранника. И он отклонил рекомендованный Киссинджером компромисс, впервые поступив наперекор позиции государственного секретаря по главному вопросу "национальной безопасности". Вместо этого США предложили подписать договор на Владивостокской основе, но отложить ограничение крылатых ракет на будущее, что снова завело переговоры в тупик. И эта позиция американского правительства означала потерю целого года драгоценного времени, столь необходимого, чтобы шаги по ограничению вооружении могли угнаться за интенсивным развитием техники ядерного разрушения.
Факты говорят за то, что в 1976 г. имелась реальная возможность существенного продвижения на этом пути. Она обуславливалась объективным положением стратегического равновесия между СССР и США, долговременными истинными интересами безопасности двух самых сильных держав. Она обеспечивалась конструктивной политикой Советского Союза, которая нашла новое подтверждение и развитие в исторических решениях XXV съезда КПСС в феврале 1976 г. Съезд сформулировал Программу дальнейшей борьбы за мир и международное сотрудничество, за свободу и независимость народов. В Отчетном докладе Центрального Комитета КПСС была выражена решимость партии и всего советского народа "делать все возможное для завершения подготовки нового соглашения между СССР и США об ограничении и сокращении стратегических вооружений". "Делать все для углубления разрядки международной напряженности, ее воплощения в конкретные формы взаимовыгодного сотрудничества между государствами"[75] .