Однако изменения в Правды вносились довольно болезненно для общества. Для того чтобы необходимость изменений стала очевидной, нужно, чтобы некоторую норму систематически нарушали. Это, конечно, на начальном этапе приводит к конфликтам между индивидом и обществом, норма будет изменена только по прошествии длительного срока.
Таким образом, варварские Правды содержат нормы, в которых отражена социальная деятельность членов общества. Несмотря на разницу во времени и месте создания памятников варварского права, все они имеют некоторые сходства, решающее среди которых – выраженный в них единый стиль правового сознания, который отличается как от римского, так и современного стиля. Казуистичность, детальность, художественность изложения, неустойчивость правовой терминологии, противоречивость норм вовсе не свидетельствуют, как подчеркивает А.Гуревич, об отсталости тогдашнего общества и примитивности его сознания. Соответствуя потребностям людей, этот способ изложения вряд ли был менее логичным и последовательным, чем наш. А. Гуревич даже называет этот тип мышления особым[5]. Правды изобилуют множеством обрядов, процедур, и сакральных формул, которые закреплены за каждым юридическим делом и должны неукоснительно соблюдаться, юридическая норма не существовала без соответствующего ритуального акта. Можно даже сказать, что в Правдах закреплялись не нормы, а поступки и обряды, через которые эти нормы реализовывались[6]. Даже суд был чисто символическим процессом, а не установлением истины, так как в нем внимание уделялось не выявлению фактов, а выполнению различных церемоний, например, присяг, очистительных формул, ордалий. По результату церемонии и определялся «правый».
Они играли очень важную роль: так как эти процедуры осуществлялись публично, то выступали способом приобщения к обществу; более того, они имели сильное психологическое воздействие, как на свидетелей, так и на субъекта их выполнения, и были наиболее эффективным инструментом поддержания правопорядка.
Субъектом социальной деятельности в дофеодальном обществе можно считать не индивида, а группу, так как единичный индивид мог быть правоспособным – да и, вообще, считаться человеком, – только являясь членом коллектива. Проявление индивидуальности было в значительной степени осложнено и даже запрещено в силу широчайшей регламентации поведения в Правдах, традиционности общества, принуждения следовать обычаю. Проявление инициативы часто считалось просто преступлением. Однако баланс между поведением, соответствующим норме, и реальностью все больше нарушался в силу изменений в общественной и экономической системе, и вскоре встала необходимость в реорганизации общества, что и означало переход к феодализму.
Коллективизм в значительной степени перешел в феодальную эпоху. Здесь социальные группы – семья; община; такие социальные разряды, как знать, свободные, полусвободные, зависимые – получили значительное развитие. Появилась новая, политическая общность – королевство. Сохранились также племена, но не как родовая, а как этническая группа.
Таким образом, принадлежность к обществу выражалась в принадлежности к социальным группам и означала обладание строго определенными правами и обязанностями (правами-обязанностями, как справедливо подчеркивает А.Неусыхин, понимая неразрывное единство прав и обязанностей[7]). Часто различие между представителями разных слоев было не экономическим, а социально-правовым, основанным на статусе, а не богатстве. Права и обязанности человека устанавливались на основании его происхождения, родословной. Чем выше социальный статус, тем суровее было наказание за правонарушение. Более того, от знатного человека ожидали благородства, воинской доблести, щедрости, мудрости, важнейшую роль играло понятие чести. В любом случае, наличие статуса выступало условием включенности в общественную систему, а отсутствие его обрекало индивида на изгнание из общества.
А. Гуревич при определении движущих сил феодализма исходит именно из социологических предпосылок: перехода от одной системы социальных связей к другой. Причиной этого стал кризис в обществе, произошедший при столкновении варварства с римской общественной системой.
После заселения на территории Римской Империи, германские народы вступали во взаимодействие с местным населением. Новая социальная, экономическая, политическая и духовная обстановка ослабляла родоплеменные связи и требовала перехода к другому роду отношений – территориальному. Здесь отношения складываются не между сородичами, а между посторонними людьми. Отсюда – отношения зависимости и подчинения.
Автор подчеркивает незначительность таких факторов, как климатические и погодные условия, принуждение, войны и проч. Более того, он настаивает на том, что и экономические предпосылки феодализма не столь важны. Подъема или качественных сдвигов в производстве не было. Наоборот, он считает, что аграризация Западной Европы, ослабление или нарушение экономических связей между ее областями, натуральное хозяйство благоприятствовали процессу феодализации[8]. Однако решающую роль в переходе к феодализму имели изменившиеся социальные связи между членами общества.
На раннефеодальном этапе развития общества и государства становится очевидным значительный прогресс в экономической, социальной, политической сферах по сравнению с этапом дофеодальным. В этот период начинает приобретать форму классовое деление, происходит социальное разделение труда, родоплеменные отношения сменяются отношениями господства и подчинения, вассального договора и службы. Но в то же время раннефеодальный строй не отрицает, не изживает варварства полностью, они как бы сосуществуют и взаимодействуют[9].
Невозможно перечислить все причины перехода к феодализму, ведь изменения в жизни людей происходили постепенно, которые требовали изменения всего жизненного уклада. Можно только попытаться указать более и менее значительные среди них.
Родовые связи между людьми превратились в территориальные, появились отношения подчинения и службы, началась специализация по видам деятельности. Изменялась сама личность человека, его психология, но то же время он для общества оставался единицей, выполняющей некоторую социально значимую роль, принадлежность к социальным группам все также оставалась обязательной и зависела от статуса. Таким образом, по мнению А.Гуревича, принуждение, частые войны, природные катаклизмы играли не столь важную роль в процессе феодализации, хотя, по мнению большинства историков, именно эти явления и заставляли крестьян уходить под власть феодала[10].
Нельзя сводить феодализм только к аграрным отношениям. В это время формируются связи, базирующиеся не только на экономической зависимости, но и на межличностном общении. Хотя с усилением капиталистических начал в обществе экономические связи стали основными.
Политические преобразования также были значительны. Средневековое феодальное государство – это, прежде всего, союз сеньоров и их вассалов, а вассалы, в свою очередь, подчинили себе оставшееся население. Отношения сюзеренитета-вассалитета также часто были основаны не на экономической выгоде, а появлялись в силу специфических средневековых ценностей.
Особенным является правовое мышление средневековых европейцев: они склонны к «конкретному, а не к абстрактному, к чувственно-осязаемому, а не к обобщенно-типизирующему восприятию и воспроизведению действительности». Их правосознание нельзя назвать примитивным, хотя оно и не похоже ни на современное, ни на римское правосознание. Оно сложилось в такой форме, в которой было востребовано и приемлемо для соблюдения.
Итак, феодализм в Европе – результат сложного процесса, в котором произошел синтез общественной системы античности (частичная рецепция римского общественного устройства) и варварского социального уклада. Только в этом случае синтез – это не сближение вступающих во взаимодействие двух абсолютно несхожих систем, а качественно новый продукт, новая социальная система. А. Гуревич утверждает, что средневековое варварство – не просто переходная форма между общинно-родовым строем и феодализмом, а самобытная социальная форма, которая определяет, по какому пути пойдет далее развитие общества: рабовладельческому, феодальному или классовому.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М.: 1970.
2. Неусыхин А.И. «Возникновение зависимого крестьянства», М.: 1994
3. А.Я. Гуревич, «Избранные труды», т.1, М-С/Пб ЦГНИИ ИНИОН РАН, 1999
[1] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с. 199-201
[2]Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II , с. 361.
[3] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с.221
[4] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с.222
[5] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с.253
[6] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с 259
[7] Неусыхин А.И. «Возникновение зависимого крестьянства», М.: 1994, с. 15
[8] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с. 297
[9] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с. 339
[10] Гуревич АЛ. «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе». М., 1970, с.295