В 1520-21 гг. Скорина оставил Прагу и переехал в Вильно. Замысел напечатать всю Библию остался неоконченным. Скорина издал подавляющее большинство известных тогда книг Ветхого завета, причём из Библии он выбрал самые важные и интересные для читателя книги. Исследователи считают, что неожиданно остановить работу его могла вынудить католическая реакция, которая в Чешском королевстве начала преследовать Реформацию, а заодно и всех иноверцев. Причиной переезда Скорины в Вильно мог стать и страшный мор в чешской столице. Не исключено, что его отозвали купцы-меценаты Якуб Бабич и Богдан Онков, которые посчитали, что дома удастся завершить это дело дешевле. "Найстаршы бурмистр" Якуб Бабич отвёл для типографии помещение в своём собственном доме. Состоятельный виленский купец Богдан Онков, который финансировал издательскую деятельность Скорины ещё в Праге, попытался выяснить спрос на изданные Скориной книги в Москве, когда неоднократно посещал её по торговым делам. Предполагают, что и сам Скорина в середине 1520-х гг. мог посетить столицу Русского государства.
Где-то между 1525 и 1528 Скорина женился на вдове виленского купца Юрия Одверника Маргарите, улучшил своё материальное положение и принял вместе с женой участие в торговом деле старшего брата Ивана Скорины, который вёл оптовую торговлю шкурами. Но главным занятием, делом всей жизни для Скорины были книгопечатание и творчество.
Из первой белорусской типографии около 1522 г. вышла в свет "Малая подорожная книжка" - сборник религиозных и светских произведений от "Псалтыри" до "Соборника". В ней были отмечены весеннее и осеннее равноденствия, зимнее и летнее солнцестояния, вычислены пасхальные праздники, даты затмений Солнца и Луны. Книга была адресована
3
людям духовного и гражданского сословий, которые по роду своей деятельности должны были часто путешествовать и в дороге получать конфессиональную и астрономическую информацию, а при необходимости вспоминать слова молитв и псалмов.
В марте 1525 Скорина издал последнюю свою книгу "Апостол".
Скорина также путешествует по Европе. Он наведывается в Виттенберг к основателю немецкого протестантизма Мартину Лютеру, который как раз в это время (1522-1542) переводил на немецкий язык и издавал протестантскую Библию. К тому же, он был доктором теологии, а Скорина глубоко интересовался социально-правовыми, философскими и этическими проблемами в контексте библейского учения. Однако сближения между ними не состоялось. Более того, Лютер заподозрил в Скорине католического миссионера, а также вспомнил пророчество, что ему грозят чары, и покинул город.
Примерно в это же время Скорина побывал в Москве с просветительской миссией. Вероятно, он предложил свои книги и услуги как издателя и переводчика. Однако по приказу московского князя был изгнан из города, а привезенные им книги публично сожжены как "еретические", поскольку были изданы в католической стране. Не вызывает сомнения, что часть из них все же сохранилась. Но влияние белоруса Скорины на формирование русского языка в большей мере произошло позже - посредством издания книг в Московии И. Федоровым и П. Мстиславцем, которые использовали в своей работе труды Скорины
В конце 1520-гг. Скорина выехал в Пруссию, в Кенигсберг, под опеку герцога Альбрехта Гогенцоллерна, который, увлёкшись идеями Реформации, хотел организовать там книгопечатание. В Кенигсберге С. пробыл недолго: летом 1529 в Познани умер его старший брат Иван. Скорина поехал туда, чтобы заняться наследством покойного. В начале 1530 в Вильне случился пожар, уничтоживший две трети города, в том числе и типографию Скорины. Во время этого пожара погибла его жена Маргарита, оставив на руках Скорины малолетнего сына. Родственники покойной подали на Скорину в суд, требуя раздела её имущества. Скорина был вынужден вернуться в Вильно. Герцог выдал Скорине рекомендательную грамоту, в которой поручал "выдающегося и многоучёного мужа" доброжелательности виленского воеводы Альбрехта Гаштольда и просил виленский магистрат посодействовать Скорине в решении судебных дел. В пропускном листе, который был также выдан герцогом, отмечалось, что к своим подданным и верным слугам он зачисляет и "выдающегося, широкой эрудиции мужа Франциска Скорину из Полоцка, доктора изящных искусств и медицины... Как из внимания к выдающемуся мужу несравненного разума и художественного дарования, светлого лекарского таланта и славного опыта, так и ради нашей чести, участия и сочувствия всяческую благосклонность, покровительство и помощь оказывать ему".
Скорина становится домашним врачом и секретарём виленского католического епископа Яна почти десять лет совмещает эти две должности. Одновременно Скорина занимается издательской деятельностью и совместно с братом торговлей. Епископ виленский был внебрачным королевским сыном, отличался консерватизмом и религиозной фанатичностью. По его наговорам польский король издал несколько эдиктов, которые ограничивали традиционную веротерпимость и свободу вероисповедания в Великом княжестве Литовском и предоставляли привилегии католикам. В этих условиях было трудно возобновлять книгопечатание. К тому же на Скорину подали в суд варшавские кредиторы покойного брата: зажиточные купцы-иудеи стали требовать от него уплаты долгов брата. В феврале 1532 они добились королевского декрета об аресте Скорины, и он около 10 недель находился в познанской тюрьме. За Скорину заступился его племянник Роман: он добился аудиенции у короля Сигизмунда I и доказал ему, что Скорина не имел прямого отношения к делам своего брата. 24 мая 1532 король приказал освободить
4
Скорину и выдал ему охранную грамоту: "Пусть никто кроме нас и наследников наших, не имеет права привлекать его к суду и судить, какой бы не была значительной или незначительной причина его вызова в суд...".
Освободившись, Скорина возбудил судебное дело против своих обидчиков, требуя компенсации потерь, понесённых им в результате несправедливого ареста и лишения свободы. Неизвестно, выиграл ли он это дело, и помогла ли ему в этом королевская грамота.
В середине 1530-х г. Скорина занимает должность медика и садовника чешского короля Фердинанда I Габсбурга в королевском замке на Градчанах. Новая должность выглядела повышением в ранге недавнего врача и секретаря виленского епископа. Чешские исследователи и некоторые иностранные историки архитектуры опровергают версию о занятии Скорины садоводством. Они полагают, что "сад на Граде" был заложен приглашенными из Италии Джованни Спацио и Франческо Бонафорде. Версию о садовнической деятельности Скорины могла породить близость по созвучию и написанию имён Франциск и Франческо. При этом ссылаются на переписку Фердинанда I с Богемской палатой, в которой упоминается "мастер Франциск", "итальянский садовник", получивший расчёт и уехавший из Праги около 1539 г. Нельзя исключать возможность совмещения Скориной должностей медика и садовника после отъезда Франческо Бонафорде. По некоторым архивным данным Скорина в Праге специализировался на разведении цитрусовых и трав для врачевания, готовить собственные лекарства из растений ботанического сада и лечить коронованных особ.
Пражские годы жизни Скорины прошли относительно спокойно. Он оставался в Праге до самой смерти, точная дата которой также не установлена. Большинство учёных предполагают, что Скорина скончался не позднее 29.1.1552. Документы, которые сохранились, дают возможность предполагать, что учёный-медик имел в Праге имущество, которое в качестве наследства перешло после его смерти сыну Симеону, о чём свидетельствует акт от 29.1. 1552 чешского короля Фердинанда I Габсбурга о юридическом праве сына на имущество отца.
Скорина - учёный и просветитель - был не только сыном своего времени, но, прежде всего, сыном родного края. Ренессансные новшества он принимал осторожно, держа курс на просвещение. Умел быть рассудительным и сдержанным, памятуя, что его дело и замыслы осуществляются в русле патриархально-христианской традиции, которая прочно господствовала на родине. Мировоззрение Скорины несло в себе свойственную гуманистам идею морального совершенствования общества и человека. Он первый в истории белорусской общественной мысли принял на себя тяжесть соединить сознание своих земляков с общечеловеческой сокровищницей нравственных ценностей, в которую входили библейско-христианские легенды и античные мифы, философские учения, кодексы законов и обычаи. Все предисловия и послесловия к его изданиям можно считать аллегориями, в которых вместе с прямым просветительским содержанием разворачивается содержание иносказательное, подтекст - цепь намёков на то, как нужно воспринимать родную историю и современную общественную жизнь на канве эллинско-библейского канона, для того времени - высшей нормы. Скорниа был сторонником и представителем реалистической и просветительской тенденции в духовной жизни, науке и искусстве Возрождения, которая пыталась соединить чувства и разум в одно целое - мудрость. Через два столетия эта тенденция займёт ключевое место в европейской культуре и получит название классицизма. Живя долгое время на чужбине, Скорина сохранил свои патриотические чувства и укрепил связь с духовными ценностями народа. Как учёный-гуманист он высоко ставил творческие силы самой природы, а патриотические чувства относил к естественным и универсальным врождённым свойствам всего живого. Привязанность живых существ к родным местам - это всеобщая, в понимании Скорины, закономерность бытия, благодаря которой жизнь индивида
5
становится целенаправленной и разумной. Благодаря этому каждое живое существо сближается с родом, а человеческая личность - с народом, так возникают связи человека с обществом и родной землёй: "Понеже от прирожения звери, ходящие в пустыни, знають ямы своя; птици, летающие по возъдуху, ведають гнезда своя; рибы, плывающие по морю и в реках, чують виры своя ... тако ж и люди, игде зродилися и ускормлены... к тому месту великую ласку имають". Эти слова можно считать своеобразным стержнем всей жизни Скорины.