И наконец, в 90-е годы ХХ века на VI Международной выставке архитектуры «Венецианская биеннале» в павильоне «Русская утопия» экспонируются проекты Г. Крутикова «Летающий город (Город на воздушных путях сообщения)», 1928; «Город-коммуна Автострой» в соавторстве с В. Лавровым и В. Поповым, 1930.
Но не только проектирование занимало Г. Крутикова в годы учебы во ВХУТЕИНе. Он принимал самое активное участие в работе психотехнической лаборатории, которая была открыта 15 февраля 1927 г. по инициативе Н.А. Ладовского, создавшего научное обоснование её программы. Анализ программ и содержание работ лаборатории дан в статье С. Хан-Магомедова.
Для использования психотехники в архитектуре важно было разработать такую систему тестов, которые помогали бы выявить необходимые архитектору способности и навыки. Н.А. Ладовский писал: «Устанавливая признаки, определяющие понятие архитектор, неизбежно было определить основной признак деятельности современного архитектора как организатора восприятия пространства и пространственных форм... выяснилась необходимость вести работу в двух направлениях: а) психотехнические установления тестов пространственного комбинирования; б) теоретико-архитектурное установление понятия пространственной композиции... Архитектор должен быть, хотя бы элементарно, знаком с законами восприятия и средствами воздействия, чтобы в своём мастерстве использовать всё, что может дать современная наука. Среди наук, способствующих развитию архитектуры, серьёзное место должна занять молодая еще наука психотехника...»
Г. Крутиков в статье, посвящённой психотехнической лаборатории, определял что: «Основной задачей Архитектурной лаборатории является создание... такого научно обоснованного и экспериментально проверенного базиса, который мог бы дополнить существующий интуитивно-индивидуальный подход».
«В помещении ВХУТЕИНа была оборудована специальная комната для лаборатории (знаменитая «черная комната»). Чтобы не отвлекать внимания исследователей и испытуемых и не создавать ненужных ориентиров, влияющих на результаты психотехнических опытов, Ладовский решил выкрасить стены, пол и потолок в чёрный цвет. «Чёрная комната», вся заставленная какими-то необычными приборами с протянутыми в ней нитями и яркими цветными пятнами (используемыми для опытов с цветом) производила, как рассказывают очевидцы, какое-то фантастическое впечатление».
С закрытием ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа прекратились эти исследования, и обучение студентов в последующие годы привело к выпуску «полезных в строительстве новых городов пролетарского государства» архитекторов-инженеров. В результате за несколько десятилетий на месте полуразрушенных самими и разрушенных войной 1941-1945 гг. выросли города – безликие, серые, с использованием одной прямоугольной формы. Но, к счастью, уже в 70-е годы возродился интерес к истокам новой архитектуры и творческими усилиями таких энтузиастов, как С.О. Хан-Магомедов, открылись страницы новаторского прошлого архитектуры, и теперь поднялась новая волна творчества архитекторов – градостроителей и дизайнеров.
4. Работа в Москве
Из автобиографии: «В 1928 г. по окончании ВУЗа я получаю звание архитектора-художника. С 1928 г. по 1931 г. я работаю в качестве архитектора-автора и научного сотрудника в Мосстрое (по жилищному строительству Москвы), в Гипрогоре (по планировке городов) и Наркомпросе РСФСР (по строительству театров), а также в творческих бригадах архитектурных обществ «АСНОВА» и «АРУ» (Ассоциация новых архитекторов и Ассоциация архитекторов-градостроителей), где мною был выполнен ряд конкурсных проектов (маяк – памятник Христофору Колумбу, город-коммуна Автострой при Горьковском автосборочном заводе, Дворец культуры Пролетарского района в Москве, Дворец Советов Союза ССР, Большой театр в г. Свердловске и др.). В 1929 г. я был главным архитектором выставки «Дети Советского Союза», организованной ЦК Комсомола к Первому всесоюзному слету пионеров в Москве. С 1931 г. по 1933 г. я работаю ученым секретарём Архитектурного кабинета по строительству театров в Наркомпросе РСФСР. К этому времени относится моя работа над конкурсным проектом Музыкального театра им. Немировича-Данченко в Москве, положенным затем в основу разработки окончательного проекта. Тогда же был разработан проект театра в Нижнем Тагиле.
С 1933 г. по 1937 г. я работаю архитектором-автором в Архитектурно-проектной мастерской Моссовета № 3 под руководством академика И.А. Фомина. В этот период были выполнены проекты, получившие своё воплощение в натуре в Москве под авторским надзором: надземный и подземный вестибюли и подземная станция Московского метрополитена «Парк культуры им. М. Горького», семь школ в разных районах Москвы, жилой дом в Новоспасском переулке и др.
Станция «Парк культуры» в первоначальном виде была выполнена в тёмно-розовом мраморе. Просторный пассажирский салон вдоль двух перронов разделялся квадратными колоннами с бронзовыми капителями. Никаких внешних эффектов, спокойное и гармоничное сочетание розового и тёмно-золотого. Впоследствии стены станции выложили керамической белой плиткой, а по центру встроили двухсторонний лестничный спуск из перехода с кольцевой станции. Это изуродовало первоначальный дизайн, что не могло не волновать Георгия Тихоновича. 27 мая 1935 г., как сообщала газета «Правда», на заседании Президиума ЦИК СССР были вручены ордена и награды ударникам Метростроя. Г.Т. Крутиков был награжден Почетной грамотой.
Уже упоминалось о том, что после заочного окончания аспирантуры при Академии Архитектуры в 1939 г. Георгий Тихонович приглашается на работу в качестве старшего научного сотрудника Комиссии по изучению, охране и реставрации памятников архитектуры. С этого времени начался самый трудный период его короткого жизненного пути.
8–12 июля 1940 г. в Москве проходил VII пленум правления Союза советских архитекторов СССР, на котором выступал Г.Т. от секции по изучению русской архитектуры при Союзе советских архитекторов. Основной доклад по итогам реконструкции Москвы за пять лет делал председатель Мосгорисполкома В.П. Пронин. В качестве примера отношения к реконструкции Москвы со стороны властей достаточно привести два пункта его выступления: «5. ...Архитектура Москвы носила торгашеский характер... Генеральный план реконструкции столицы, названный Сталинским планом, создан волею и мыслью товарища Сталина. Товарищ Сталин подробно разработал планы реконструкции Москвы, он рассмотрел каждое сооружение новой Москвы... 7. Уже в этом году на реконструкцию магистралей Красной столицы запроектировано 10 млрд. руб.». Можно с уверенностью сказать, что эти 10 млрд. руб. использовались на уничтожение множества памятников искусства и архитектуры при так называемой реконструкции – главным образом для расширения магистралей по историческому центру города.
В сообщении Г.Т. принципиально ставился вопрос о сохранении историко-архитектурных памятников при реконструкции Большой Москвы. Им приводились факты уничтожения ценнейших архитектурных памятников и данные специальной комиссии Академии архитектуры, свидетельствующие о том, что с 1917 по 1940 г. в Москве было уничтожено 50% памятников национальной русской архитектуры. Открыто Г.Т. говорил о недопустимости такого положения, когда руководящие реконструкцией работники говорят, что вполне достаточным является сохранение Кремля и храма Василия Блаженного, одного Новодевичьего монастыря... и нескольких церквей... Он критиковал желание новых планировщиков делать чрезмерные по ширине улицы и необъятные по размерам площади, доказывая, что это экономически невыгодно для города и всегда влечет гибель ценнейших архитектурных сооружений. В объяснение происходящего кощунственного отношения к своей истории и культуре Г.Т. указывал на неподготовленность специалистов, на слабое знание истории Москвы и тем более ценностей культуры и архитектуры.
От лица секции по изучению русской архитектуры при Союзе советских архитекторов он внес конкретные предложения:
«1. Необходимо создание единого центрального государственного органа охраны архитектурно-исторических памятников, опирающегося на высокоавторитетную научную базу и обладающего полнотой власти.
2. Эта научная база должна быть создана при Академии архитектуры СССР в виде специального научно-исследовательского института по изучению и раскрытию научной ценности архитектурно-исторических памятников. Одной из первоочередных задач этого института должна быть разработка методов включения каждого конкретно охраняемого архитектурно-исторического памятника в новые городские ансамбли Большой Москвы.
3. При этом институте должны быть созданы научно-исследовательские реставрационные мастерские или лаборатории.
4. Необходимо обратить внимание органов охраны памятников на полное отсутствие элементарных мер по популяризации ценных архитектурно-исторических памятников Москвы.
5. Необходимо установить на каждом охраняемом архитектурно-историческом памятнике Москвы мемориальную доску с обозначением названия памятника, даты его возникновения, его строителей и его архитектурно-исторической ценности, а также адреса госоргана, на охране которого он состоит.
6. Необходимо издать популярный путеводитель по архитектурно-историческим памятникам Москвы с приложением специального плана.