Разгром большевиками анархистов в Москве
Российские анархисты в целом поддерживали большевиков в их борьбе за власть в 1917 году, выступали их союзниками в июльском выступлении 1917 года. Анархисты имели определённое влияние среди заводских рабочих, частично среди крестьян. Особенно заметно было влияние анархистов в Кронштадтской военно-морской базе. Анархистом являлся матрос Железняк, разогнавший Учредительное собрание. Анархисты также в целом поддержали Октябрьское вооружённое восстание, выдвинув лозунг «бить вместе [с большевиками], идти порознь».
К весне 1918 года отношения между союзниками начали портиться. Большевиков особенно раздражала деятельность анархистской организации в Москве, самовольно захватывающей особняки «буржуазии», и организующей собственные боевые отряды, «Чёрную гвардию». Беспокойство большевиков вызывает и то, что захваченные особняки располагались в стратегически важных точках Москвы[227], в частности, вокруг Кремля, и могли быть использованы в случае предполагаемого анархистского вооружённого восстания. 9 апреля 1918 года стали распространяться слухи об анархистском выступлении, которое якобы должно было произойти в ближайшие дни, «анархистские» особняки объявляются на осадном положении.
Большевики обвиняют анархистское движение в перерождении в «анархо-бандитизм» вследствие засорения уголовными элементами, обвиняют анархистов в массовом переходе к грабежам населения. Зампред ВЧК Петерс Я. Х. утверждал, что московские анархисты [228] «представляли собой как бы вторую параллельную Советской власти власть: они выдавали ордера, имели чёрную гвардию и т.д….мы убедились, что громадное большинство членов этих коммун — обыкновенные бандиты, ничего общего с идейным анархизмом не имеющие». Большевики обвиняют московских анархистов во многих конкретных случаях грабежей. Так, Московская федерация анархистских групп изъяла у частной конторы «Кавказ и Меркурий» 82 килограмма опиума, якобы для того, чтобы уничтожить его, как вредный продукт, однако опиум анархисты не уничтожили, а продали спекулянтам, передав деньги анархисту Мамонту Дальскому[229]. Уголовник Кэбурье после ограбления большого склада бывшего Всероссийского земского союза скрылся в одном из «анархистских» особняков, а Федерация анархистских групп отказалась его выдавать, настаивая на его «идейности».
С другой стороны, анархисты негативно восприняли переход большевиков к построению централизованного государства и огосударствлению экономики, важным шагом на пути к этом стало создание в декабре 1917 года ВСНХ. Противники государства как такового, анархисты всё больше начинают склоняться к лозунгу «третьей революции», которая должна была уничтожить создаваемую большевиками новую государственную машину.
В ночь с 11 на 12 апреля 1918 года ВЧК проводит разгром московской организации анархистов, неожиданно атаковав с использованием пулемётов 25 особняков, захваченных анархистами. Во время штурма Дома «Анархия» на Малой Дмитровке,25 (здание бывшего Купеческого клуба) ВЧК использовала артиллерию. Со своей стороны анархисты использовали одну горную пушку.
12 апреля Совнарком Москвы публикует заявление, в котором отмечает:
Целые группы контрреволюционеров входят в вооружённые отряды анархистов, чтобы использовать их имя для выступления, к которому они неоднократно уже призывали как в печати, так и на собраниях. Уголовные преступники после целого ряда убийств и грабежей находили себе убежище в захваченных анархистами особняках. Не проходило дня без нескольких ограблений и убийств, совершенных под флагом анархизма. Особняки, реквизируемые анархистами, по уверениям их идейных вождей, для культурно-просветительских нужд, ограблялись; обстановка их и ценности продавались в частные руки и служили средствами для обогащения отдельных лиц, а отнюдь не для удовлетворения общественных потребностей, а сами особняки становились приютами для уголовных преступников….
Несколько сот вооружённых людей, оказавших сопротивление и потом сдавшихся, арестованы…
При разоружении отобрана масса оружия: бомб, ручных гранат, несколько десятков пулеметов и бомбометов, огромное количество винтовок, револьверов и патронов. Эта масса оружия в руках явных контрреволюционеров и уголовных бандитов была угрозой всему населению.
— А. В. Дубовик. Разгром московских анархистов. 12 апреля 1918 года.[228]
По официальным данным, опубликованным в газете «Известия ВЦИК», при операции было убито и ранено около 30 анархистов, и около 10 сотрудников ВЧК.
15 апреля 1918 фракция «анархистов-коммунистов» на заседании ВЦИК заявляет протест против проведённой операции, после чего получает заверения Якова Свердлова, что «когда Советская власть решила покончить здесь с бандитизмом, она имела в виду именно бандитизм, а не идейных анархистов». В общей сложности в ходе операции было арестовано около 400 человек, из которых было отпущено около пяти процентов.
Вслед за разоружением анархистов в Москве, происходит аналогичная операция в Петрограде 23 апреля, арестовано около 500 человек. Проведены операции в Витебске, Курске, Воронеже, Таганроге. В июне 1918 года закрыта газета «Анархия».
Перемещение отрекшегося царя из Тобольска в Екатеринбург
10 апреля 1918 года прибывший в Тобольск комиссар ВЦИК Яковлев заявил, что его миссией является увоз царя из Тобольска, возможно одного, без семьи. К этому времени Яковлеву удаётся, в целом, склонить на свою сторону оба находившихся в Тобольске большевистских отряда, екатеринбургский и омский, несмотря на их конфликты друг с другом. В своей речи перед солдатами он рассказал, что привёз им суточные деньги, и пообещал, что скоро их распустят по домам. Окончательно подозрение солдат рассеялось после беседы с большевистским председателем Тобольского Совета, бывшим кочегаром броненосца «Александр II» матросом Хохряковым, который заявил, что «знает Яковлева, как видного деятеля революции на Урале».
Личность комиссара Яковлева до сих пор остаётся не вполне ясной; скорее всего, эта его фамилия не является истинной. Неизвестно также и содержание его мандата. По свидетельству начальника царской охраны полковника Кобылинского, этот мандат действительно существовал, и был подписан Свердловым. Впоследствии Яковлев переходит на сторону эсеро-белогвардейского Комуча под фамилией Крылов, с 1919 года его следы теряются (по некоторым источникам, бежал в Харбин под фамилией Стоянович). Большинство современных исследователей отождествляют комиссара Яковлева с Мячиным К. А., предположительно, бывшим морским офицером[230], в 1909 году под угрозой ареста и смертной казни бежавшего из России, после экспроприации на станции Миасс поезда с 50 тыс. рублей. Исследователь Эдвард Радзинский предполагает, что последующий переход Мячина-Яковлева-Крылова-Стояновича на сторону Комуча и бегство в Китай, на самом деле являлся не изменой, а сложной двойной игрой в качестве агента ВЧК-НКВД. В то же время для большинства современников истинная фамилия Яковлева была загадкой, и с Мячиным он тогда, как правило, не отождествлялся. Белогвардейский следователь Соколов считал Яковлева германским агентом[231]; другие исследователи считали его даже британским агентом[230].
Первоначально царь наотрез отказался куда-либо ехать, на что комиссар Яковлев заявил ему: «если Вы отказываетесь ехать, я должен или воспользоваться силой, или отказаться от исполнения возложенного на меня поручения. Тогда могут прислать вместо меня другого, менее гуманного человека». После разговора с начальником охраны Кобылинским Е. С. свергнутый царь, а затем царица приходят к выводу, что их собираются вести в Москву. По какой-то причине они почему-то решают, что большевикам нужна подпись царя на Брестском мирном договоре. Николай заявил, что «но я лучше дам отсечь себе руку, чем сделаю это». Бывшая императрица Александра Фёдоровна заявила, что «они хотят заставить его подписать мир в Москве. Немцы требуют этого, зная, что только мир, подписанный царём, может иметь силу и ценность в России». В действительности большевикам никакая подпись нужна не была, а ратификация договора была проведена Съездом Советов.[232]
По представлению же самого Яковлева, переезд царя в Москву требовался для того, чтобы устроить над свергнутым монархом суд по образцу английской и французской революций. Вопрос о том, действительно ли большевики планировали подобный суд, остаётся неясным. По свидетельству левого эсера Штейнберга И. З., с декабря 1917 по март 1918 бывшего наркомом юстиции, такой вопрос действительно обсуждался на заседании ВЦИК, но против выступила Мария Спиридонова, опасавшаяся, что по пути из Тобольска над царём совершат самосуд. В середине апреля в российских газетах появились сообщения о предполагаемом суде над «Николаем Романовым», однако уже 22 апреля эти слухи были опровергнуты председателем Высшей следственной комиссии Крыленко Н. В., заявившем, что речь шла не о царе, а о провокаторе по фамилии Романов.[232]
12 апреля наследник ушибся, что вследствие его гемофилии привело к серьёзным последствиям: обе его ноги распухли, и были парализованы. Узнав о болезни наследника, Яковлев сообщает о ней в Москву шифрованной телефонограммой Свердлову, заявив, что «мой сын опасно болен. Точка. Распутица мешает взять весь багаж. Точка. Вы меня понимаете? Точка. Если понимаете, то отвечайте, правильно ли поступаю, если, не дожидаясь хорошей дороги, пущусь только с частью багажа». В ответ Яковлев получает инструкции «везти одну главную часть багажа».
В 4 утра 13 (26) апреля 1918 года Николай и Александра выехали из Тобольска, взяв собой из своих детей только великую княжну Марию. 27 апреля отряд проезжает село Покровское, родину Распутина. Александра записывает в своём дневнике: «долго стояла перед домом нашего Друга, видела его родных и друзей, которые глядели в окно».