— Троцкий Л. Д. Моя жизнь.
По требованию Петроградского совета и министра иностранных дел Временного правительства Милюкова британские власти отпускают Троцкого. 29 апреля он выходит из концлагеря[82], и отправляется в Россию на датском пароходе через Швецию.
Путь Троцкого из Нью-Йорка в Петроград через британскую территорию породил теорию заговора о том, что он якобы являлся британским (или британо-американским) агентом, а в Галифаксе якобы «получил последние инструкции». В июле 1917 года Троцкому пришлось столкнуться с обвинениями в предполагаемом получении в Нью-Йорке десяти тысяч долларов из неизвестного источника, на что он с иронией заметил, что его «дёшево оценили». Эта теория получила гораздо меньшее распространение, чем теория о «немецком золоте Ленина», ввиду своей явной бессмысленности — Британия в 1917 году воевала с Германией, и настаивала на том, чтобы Россия также продолжала войну. Продвигать приход к власти Троцкого было бы бессмысленно. Кроме того, если Германия предоставила Ленину возможность транзита в Россию через свою территорию, Британия Ленину в таком транзите отказала, а Троцкого посадила на месяц в концлагерь. Что касается США, они в 1917 году вообще не участвовали в войне, и придерживались нейтралитета. Существуют также несколько противоречащих друг другу теорий заговора, объявляющих всех поголовно пассажиров парохода «Христианиафорд» социалистическими агитаторами, вооружёнными боевиками и одновременно богатыми финансистами. На самом деле власти интернировали из пассажиров парохода вместе с Троцким всего шестерых человек, не считая его жены и детей.
4 мая 1917 года Троцкий прибывает в Петроград через Канаду и Швецию. Его встречают несколько социалистов, однако встреча не имела ничего общего с той пышностью, с которым встретили Ленина на Финляндском вокзале в апреле. Прямо с вокзала Троцкий отправляется на заседании Петросовета. В знак уважения того, что в революцию 1905 года он был председателем Петросовета, Троцкий получает место в исполкоме с совещательным голосом.
Джон Рид о цирке «Модерн»
Обшарпанный мрачный амфитеатр, освещенный пятью слабо мерцавшими лампочками, свисавшими на тонкой проволоке, был забит снизу доверху, до потолка: солдаты, матросы, рабочие, женщины, и все слушали с таким напряжением, как если бы от этого зависела их жизнь. Говорил солдат от какой-то 548 дивизии:
«Товарищи! – кричал он, и в его истощенном лице и жестах отчаяния чувствовалась самая настоящая мука… Укажите мне, за что я сражаюсь. За Константинополь или свободную Россию? За демократию или за капиталистические захваты? Если мне докажут, что я защищаю революцию, то я пойду и буду драться, и меня не придется подгонять расстрелами»!
После своего возвращения он становится лидером фракции «межрайонцев», требовавших воссоединения большевиков и меньшевиков в РСДРП. Существенных идеологических различий между фракциями межрайонцев и большевиков не было[83]: и те, и другие поддерживали лозунги роспуска Временного правительства («перерастания буржуазной революции в социалистическую») и немедленного мира («демократический мир без аннексий и контрибуций»). В состав «Межрайонки» входил ряд способных агитаторов во главе с Троцким, однако сама по себе эта организация была слишком слаба и малочисленна, чтобы действовать, как независимая партия; к моменту прибытия Троцкого из эмиграции фракция как раз обдумывала своё возможное слияние с большевиками, либо какой-либо другой левой группировкой[84].
Ораторские способности Троцкого обращают на себя внимание Ленина, и в июле фракция межрайонцев в полном составе присоединяется к большевикам; по выражению Луначарского (также бывшего межрайонцем), Троцкий пришёл к большевизму «несколько неожиданно и сразу с блеском»[85]. В числе других значимых деятелей к большевикам присоединяются в составе «Межрайонки» также Антонов-Овсеенко В. А., Урицкий М. С., Володарский В., Иоффе А. А. Первое совещание между Лениным и Троцким, на котором обсуждалось возможное слияние, прошло уже 10 мая[84]. Обе стороны приходят к выводу, что их программы действий, применительно к существовавшей тогда в России ситуации, полностью совпадают. Уже на этом совещании Ленин предлагает Троцкому вступить в ряды большевиков, однако он откладывает принятие решения, ожидая мнения своих соратников — «межрайонцев». Сам же Ленин, комментируя эти переговоры, замечает, что немедленно объединиться с Троцким им обоим мешают «амбиции, амбиции, амбиции».
По воспоминаниям Войтинского В. С., Ленин неоднократно заявлял, что «Партия не пансион для благородных девиц. Нельзя к оценке партийных работников подходить с узенькой меркой мещанской морали. Иной мерзавец может быть для нас именно тем полезен, что он мерзавец…У нас хозяйство большое, а в большом хозяйстве всякая дрянь пригодится».[86] По оценке Молотова В. М., «Ленин…умел всех использовать — и большевика, и полубольшевика, и четвертьбольшевика, но только грамотного». Луначарский отмечает, что «огромная властность и какое-то неумение или нежелание быть сколько-нибудь ласковым и внимательным к людям, отсутствие того очарования, которое всегда окружало Ленина, осуждали Троцкого на некоторое одиночество. Подумать только, даже немногие его личные друзья (я говорю, конечно, о политической сфере) превращались в его заклятых врагов»[85].
В июне 1917 года Троцкий называет сложившуюся систему «двоевластия» — «двоебезвластием», и охарактеризовал «соглашательство» меньшевистско-эсеровских Советов с Временным правительством следующим образом:
VI съезд РСДРП(б) включает «межрайонцев» в состав большевиков, а их лидеров Троцкого и Урицкого избирает в состав ЦК. Вместе с тем предложение Ленина ввести Троцкого в редколлегию «Правды» отклоняется 11 голосами против 10. В июле-сентябре Троцкий благодаря своим способностям оратора играет ключевую роль в «разагитировании» петроградских солдат и кронштадтских матросов, и их переходе на сторону большевиков. Его излюбленной ареной для выступлений становится цирк «Модерн». Этот цирк располагался недалеко от особняка Кшесинской, на углу Кронверкского и Каменноостровского проспектов[88]. К 1917 году здание цирка сильно обветшало, и в январе 1917 года пожарники запретили проводить в нём цирковые представления.
Я застал в Петербурге всех ораторов революции с осипшими голосами или совсем без голоса. Революция 1905 г. научила меня осторожному обращению с собственным горлом. Митинги шли на заводах, в учебных заведениях, в театрах, в цирках, на улицах и на площадях. Я возвращался обессиленный за полночь, открывал в тревожном полусне самые лучшие доводы против политических противников, а часов в семь утра, иногда раньше, меня вырывал из сна ненавистный, невыносимый стук в дверь: меня вызывали на митинг в Петергоф или кронштадтцы посылали за мной катер. Каждый раз казалось, что этого нового митинга мне уже не поднять. Но открывался какой-то нервный резерв, я говорил час, иногда два, а во время речи меня окружало плотное кольцо делегаций с других заводов или районов. Оказывалось, что в трёх или пяти местах ждут тысячи рабочих, ждут час, два, три. Как терпеливо ждала в те дни нового слова пробужденная масса.
В 1911—1912 Троцкий и Ленин находились в состоянии острого конфликта. В 1912 году Ленин назвал Троцкого «Иудушкой» (по популярной легенде, Ленин также якобы назвал Троцкого «политической проституткой») в свой статье с вызывающим названием «О краске стыда у Иудушки Троцкого»[89]. В свою очередь, Троцкий заявил, что «круг Ленина, который хочет поставить себя над партией, скоро окажется за ее пределами», особое его недовольство вызывает раскол социал-демократов на большевистскую и меньшевистскую фракции. В своём письме к Чхеидзе в 1913 году Троцкий высказывает своё раздражение тем, что Ленин выпускает газету «Правда», название которой совпало с газетой самого Троцкого, которую тот выпускал в Вене:
Дорогой Николай Семенович. Во-первых, позволяю выразить вам благодарность за то — не только политическое, но и эстетическое удовольствие, которое получаешь от ваших речей … Да и вообще нужно сказать: душа радуется, когда читаешь выступления наших депутатов, письма рабочих в редакции «Луча» или когда регистрируешь факты рабочего движения. И каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении. Ни один умственно неповрежденный европейский социалист не поверит, что возможен раскол из-за тех маргариновых разногласий, которые фабрикуются Лениным в Кракове
.«Успехи» Ленина сами по себе, каким бы тормозом они не являлись, не внушают мне больше опасений. Теперь не 1903 и не 1908 год. На «темные деньги», перехваченные у Каутского и Цеткин Ленин поставил орган; захватил для него фирму популярной газеты и, поставив «единство» и «неофициальность» её знамени, привлек читателей-рабочих, которые в самом появлении ежедневной рабочей газеты естественно видели огромное свое завоевание.
— Письмо Троцкого Чхеидзе, 1913 г.
Далее Троцкий заметил, что «все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения». Кроме того, ещё в 1904 году Троцкий заявляет, что «Для него [Ленина] марксизм не метод научного исследования…половая тряпка, когда нужно затереть свои следы, белый экран, когда нужно демонстрировать свое величие, складной аршин, когда нужно предъявить свою партийную совесть!…Диалектике нечего делать с тов. Лениным.»
В свою очередь, Ленин упрекает Троцкого в беспринципности, и «тушинских перелётах» из одной социал-демократической фракции в другую («Троцкий был в 1903 году меньшевиком, отошёл от меньшевиков в 1904 году, вернулся к меньшевикам в 1905 году…в 1906 году опять отошёл…»). Термин «тушинский перелёт» отсылает к перебежчикам, которые неоднократно «перелетали» из Москвы в Тушинский лагерь Лжедмитрия II и обратно в Смутное время. В письме Инессе Арманд 19 февраля 1917 года Ленин высказывается от Троцком, так: «…приехал Троцкий [в Америку], и сей мерзавец сразу снюхался с правым крылом „Нового мира“ против левых цимервальдцев!! Так-то!! Вот так Троцкий!! Всегда равен себе = виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно».