Сразу же после Панноно-Далматского восстания аналогичные события произошли в Германии. После покорения Галлии и образования на левом берегу Рейна 2 провинций – Верхней и Нижней Германии, римляне пытались подчинить себе зарейнские области. В результате неоднократных походов, в которых принимали участие пасынки Августа Тиберий и Друз, казалось, что страна до Эльбы может считаться присоединенной к империи. Здесь велась обычная для Рима политика: отдельные племена были поставлены на различные ступени зависимости. Местная знать служила командирами германских частей и получала римское гражданство. Однако племенная знать была более враждебна Риму, чем галльская аристократия, прежде всего потому, что социальное расслоение среди германцев не зашло еще особенно далеко. Если племенная знать Галлии нуждалась в римской силе для эксплуатации своих соплеменников, то знать германцев все еще с трудом переносила гнет и значительно менее нуждалась в римской поддержке.
В 9 г. н.э., когда посланный к германцам Квинкцилий Вар, известный бесстыдными вымогательствами в Сирии, которой ранее он управлял, вздумал вводить среди германцев римское судопроизводство, совершенно им чуждое и обременительное, они восстали. Движение возглавил знатный херуск и римский гражданин Арминий. Вар оказался захваченным врасплох. Во время кровопролитной битвы в Тевтобургском лесу почти все его солдаты были перебиты, а сам он покончил жизнь самоубийством. Хотя восстание херусков и не грозило Риму такой опасностью, как Панноно-Далмацкое, впечатление в Риме от известия о битве в Тевтобургском лесу было очень сильным. Сам Август, по рассказам современников в отчаянии восклицал: «Вар, Вар верни мои легионы!».[7]
1.3 Внешняя политика. Зависимые племена и царства
Внешняя политика при Августе определялась необходимостью установить мир в стране, потрясенной долголетними гражданскими войнами, и закрепить положение в провинциях. Поэтому она характеризуется осторожностью и сдержанностью. Правда, на западе Август все же стремился расширить границы империи до Рейна и Дуная и подчинить соседние племена, чтобы воспрепятствовать их союзу с недовольными элементами в провинциях. Он старался также заключать с некоторыми соседними племенами договоры, по которым они брали на себя защиту границ империи, становясь ее клиентами.
Еще более была распространена система зависимых царств. Такими царствами были Мавритания, Коммагена, Кападдокия, Галатия, Иудея, и др. При формальной независимости они не только обязаны были охранять римские границы, но и фактически были подчинены Риму. Август утверждал их царей и являлся верховным арбитром в их внутренних и внешних делах. Наиболее подробно известно тогдашнее положение Иудеи, по которому можно судить о положении и других зависимых царств. Царем Иудеи был Ирод, вначале сторонник Антония, после битвы при Акции перешедший на сторону Октавиана. Он отстроил великолепный город, названный в честь Октавиана Кесарией, и всячески пытался выказывать свою преданность римскому императору. Тяжелые налоги, взимавшиеся Иродом, и его пристрастие к греческой культуре вызывали острое недовольство в народе. Возникла народная партия зелотов (ревнителей), требовавшая борьбы с римским владычеством и, по-видимому, возвращения к теократии. Когда Ирод умер, и его сыновья отправились в Рим просить у Августа утверждение завещания отца, разделившего между ними царство, в стране вспыхнуло восстание, жестоко подавленное римскими войсками. Новые волнения вспыхнули из-за ценза – переписи, имевшей целью установление суммы подушного и поземельного налога, который отныне должен был выплачиваться в римскую казну[8]. Наибольшее значение из зависимых и полузависимых царств имела Армения, где римское влияние и интересы сталкивались с парфянскими.[9] Не имея возможности вести войну с Парфией, Август действовал дипломатическим путем, стремясь усилить свое влияние в Армении и в самой Парфии.
Глава II. Социальные отношения и политическая жизнь империи
2.1 Императоры и сенат
Начавшийся ещё во времена Августа процесс изменения состава правящего класса продолжался и при его преемниках. К середине 1 в. потомки старой знати составляли ничтожное меньшинство (около 1/10 общего числа сенаторов). Остальные сенаторы разбогатели и достигли высокого положения уже при империи. Это были выходцы из италийской знати, выслужившиеся императорские чиновники, иногда даже сыновья богатых вольноотпущенников. Попадали в сенат, хотя ещё в небольшом числе, уроженцы Нарбонской Галлии и Испании, а затем и наиболее знатные и богатые представители общин Великой Галлии.
Крупнейшие рабовладелицы и землевладельцы Италии всё ещё не могли примириться с потерей политической власти и поступиться своими исключительными правами и привилегиями. Среди них процветал культ республики и «последних республиканцев» - Брута и Кассия. Но по существу о республике всерьёз они уже не мечтали, а хотели лишь видеть у власти принцепса, избранного сенатом и от него зависящего.
Представители этой группы сенаторов стремились к подавлению всех подданных, будь то рабы, плебс или провинциалы, путем прямого насилия. Они были недовольны тем, что знать провинции получила право высказывать одобрение или порицание уходившему в отставку провинциальному наместнику, которого в соответствии с этим император награждал или предавал суду. Когда в сенат были допущены галлы, это вызвало среди оппозиции негодование и насмешки, Ещё больше эта группа негодовала на богатых и влиятельных вольноотпущенников, требуя, чтобы был издан закон, разрешающий патрону вернуть в рабство вольноотпущенника, показавшегося ему «неблагодарным».
Особенно беспощадной суровости требовала эта сенаторская группировка по отношению к рабам. В 61 г. префект Рима Педаний Секунд был убит своим рабом. По восставленному Августом закону все 400 человек его городской фамилии подлежали смертной казни. В народе, возмущенном этой жестокостью, началось волнение. [10]Вопрос был поставлен на обсуждение в сенате. С речью выступил потомок «тираноубийцы» Кассия – Гай Кассий. Он считал, что закон должен быть исполнен, так как только непрерывным страхом можно держать в узде равноплемённых рабов. Речь Кассия убедила сенаторов, и рабы Секунда были казнены.
Те сенаторы, которые лишь недавно вошли в состав высшего сословия, готовы были безоговорочно поддержать сильную императорскую власть и приветствовали борьбу со старосенатской знатью. К этой группе примыкали и представители других сословий, которые делали карьеру на императорской службе: всадники, императорские вольноотпущенники. Самую значительную роль среди них играл префект преторианцев. Должность эта впервые получила решающее значение уже при первом преемнике Августа. Тогдашний начальник преторианцев Сеян, собрал разрозненные преторианские части в один лагерь. В этом лагере и происходило фактическое провозглашение императоров, хотя формально их утверждал сенат.
Из числа всадников выходило большинство военных командиров. Всё большее влияние приобретали прокураторы, ведавшие в провинциях императорскими землями, возраставшими в результате конфискации имущества осужденных. Возросла роль императорских вольноотпущенников. Формально они занимали различные должности в личной канцелярии императора. Наиболее важными были должности в ведомствах, занимавшихся финансовой отчетностью, прошениями, поступавшими на имя императора, и ответами на эти прошениями. Но постепенно грань между императорским хозяйством и государственной администрацией все больше стиралась, и главы ведомств фактически стали управлять большинством государственных дел. Император Нерон уже посылал своих вольноотпущенников ревизовать дела даже сенатских провинций, а, отправлявшись в Грецию, поручил управление Римом своему отпущеннику Гелию.
Между всеми этими группировками шла непрерывная борьба. Оппозиция сената проявлялась в самой различной форме – от анонимных памфлетов и сатирических песенок против императоров до заговоров на их жизнь. Наиболее ярким представителем сенатской оппозиции императорскому режиму был крупнейший римский историк Корнелий Тацит (около 55-120), писавший спустя несколько десятилетий после смерти последнего представителя первой императорской династии Рима, известной в исторической традиции под именем Юлиев-Клавдиев (поскольку сменивший Августа Тиберий и последующие принцепсы принадлежали по рождению или усыновлению к этим родам). Знакомство Тацита с официальными источниками и закулисными интригами того времени и его огромный писательский талант позволили ему мастерски обрисовывать образы тиранов на престоле Римской империи. Их посмертному бесславию немало способствовал и современник Тацита – Светоний Транквилл (около 70-160), написавший биографию двенадцати цезарей, начиная с Юлия Цезаря. Он тщательно собрал все слухи и сплетни, ходившие в сенатской среде, и включил их в свою книгу. В результате императоры династии Юлиев-Клавдиев остались в веках образцами безудержного самовластия, кровожадной, бессмысленной жестокости, чудовищного разврата.