По вопросам свободы печати и создания коалиционного социалистического правительства мнения большевиков разделились. Одиннадцать членов правительства и пять членов Центрального Комитета партии подали в отставку в знак протеста против "поддержания чисто большевистского правительства с помощью террора". Ленин же посчитал "инцидент" предательством нескольких "отдельных интеллигентов". На самом деле в октябре, так же как и в июле, до захвата власти и после, шла борьба двух внутрипартийных концепций большевизма. Большевистская дисциплина оказалась таким же далеким от реальности мифом, как и так называемая "власть Советов". Оппозиция большевиков-диссидентов продлилась, однако, недолго. ЦК потребовал, чтобы оппозиционеры изменили свое мнение, пригрозив исключением из состава ЦК. Зиновьев подчинился 9 ноября. Остальные продержались до 30 ноября и также признали свои ошибки. Тем временем, к радости Викжеля, Ленин заключил договор о совместных действиях с левыми эсерами. Меньшевистские и эсеровские делегаты были выведены из Центрального Исполнительного Комитета II Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, состоявшегося 26 ноября. В результате этой совместной акции левые эсеры вошли в правительство. Состав его оставался временным, поскольку, по общему мнению, только Учредительное собрание, которое должно было собраться в январе, могло назначить законное и представительное правительство, способное заставить большевиков пойти на уступки.
До Октября большевики постоянно обвиняли Временное правительство в затягивании созыва Учредительного собрания. Не говорить об этом они не могли. Представляется маловероятным, что Ленин заранее решил распустить Учредительное собрание, хотя Суханов утверждает, что еще в Швейцарии Ленин называл Учредительное собрание "либеральной шуткой". Тем не менее с октября Ленин неоднократно возвращался к идее, выдвинутой Плехановым еще в 1903 г., суть которой в том, что успех революции — это "высшее право", стоящее даже над всеобщим избирательным правом. Естественно, любые свободные выборы в Учредительное собрание превратились бы в победу эсеров над большевиками, потому что основную массу избирателей составляли крестьяне. Поощряя экспроприацию, большевики завоевали некоторое доверие части крестьян, но отнюдь не большинства. В этой ситуации эсеры и большевики открыто рассматривали вопрос о роспуске Учредительного собрания. От имени Петроградских большевиков Володарский заявил о возможности "третьей революции" в случае, если большинство Учредительного собрания будет противиться воле большевиков. 28 ноября правительство обвинило кадетов в подготовке государственного переворота, назначенного на день открытия Учредительного собрания, и арестовало основных руководителей партии. Против применения насильственных мер по отношению к Учредительному собранию были возражения и внутри партии большевиков. В "Заметках об Учредительном собрании" Ленин, в частности, писал: "Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны, является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии".
К открытию Учредительного собрания 5 января 1918 г. большевики подготовили пространную "Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа", повторяющую резолюции съезда Советов по аграрной реформе, рабочему контролю и миру. Учредительное собрание отменило октябрьские декреты. Тогда на заседании Совета Народных Комиссаров большевики потребовали немедленного роспуска Учредительного собрания. Левые эсеры заявили о необходимости альтернативы: новые выборы или немедленное объединение сил, оппозиционных Учредительному собранию, в Революционное собрание. Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) тоже высказался за роспуск. На следующий день, 6 января, красногвардейцы, дежурившие у дверей зала заседаний, не допустили туда делегатов Учредительного собрания, которое было объявлено распущенным. Этот произвол не вызвал в стране особого отклика. Лишь отдельные Петроградские эсеры попытались оказать вооруженное сопротивление, но оно потерпело фиаско. Войска, верные большевикам, открыли огонь по нескольким сотням безоружных демонстрантов, протестовавших против роспуска Учредительного собрания, возмутившего демократов, умеренных социалистов, некоторых большевиков. Общественность осталась безразличной. Опыт парламентской демократии продлился несколько часов.
Распустив Учредительное собрание, правительство ограничило прерогативы "высшего органа власти" — съезда Советов, сессии которого становились все реже и сводились к чисто символическим заседаниям. Из постоянно действующего органа ВЦИК превратился во временный: он собирался уже раз в два месяца, его компетенция была резко ограничена, главное, он потерял возможность аннулировать "срочные" декреты, принимаемые Совнаркомом. Президиум ВЦИКа, полностью контролируемый большевиками, стал постоянно действующим органом. Он монополизировал все функции контроля, обладал правом подтверждать решения Совнаркома и назначать народных комиссаров, предлагаемых Совнаркомом.
"Власть снизу", то есть "власть Советов", набиравшая силу с февраля по октябрь, через различные децентрализованные институты, созданные как потенциальное "противостояние власти", в мгновение ока превратилась во "власть сверху", присвоив себе все возможные полномочия, используя бюрократические меры и прибегая к насилию. Власть перешла от общества к государству, а в государстве к партии большевиков, монополизировавших исполнительную и законодательную власть. Еще некоторое время в Советах, лишенных своих полномочий, находились небольшевики, но еще до того, как была запрещена их деятельность, к их мнению перестали прислушиваться.
Октябрьская революция разразилась не потому, что ее породили заговорщики или агенты иностранных держав. Она была социальным землетрясением, ураганом, цунами, которые никто никакими призывами вызвать не может. Октябрь возник в силу внутренней логике развития событий, когда множество источников народного недовольства слились в единый, всесокрушающий поток. И трактовать его как продукт заговора по меньшей мере странно. Если это было так, то почему за короткое время в гигантской стране вместо прежней власти установилась новая власть и почему эту власть народ России не только поддержал, но и с оружием в руках отстоял в гражданской войне?
Критики "октябрьского переворота" почему – то "забывают" о том глубочайшем кризисе, в который ввергли Россию царская монархия и заменившее ее Временное правительство. Завороженная лозунгом "войны до победного конца", власть не хотела замечать реальные нужды народа. Забывают критики и о самораспаде монархии накануне революции, о чем прямо свидетельствуют факты бесконечных интриг и конфликтов внутри царского двора, военные поражения на фронте, наконец, отречение от власти самодержца и главнокомандующего российской армии Николая II. Бесплодным оказалось и заменившее монархию буржуазное правительство, не сумевшее решить главные проблемы того времени – остановить войну и дать землю крестьянам.
Октябрь был кульминацией Великой русской социальной революции ХХ века. Ее лидерами стали революционные социал-демократы, раньше других осознавшие нужды и чаяния простых людей, те острейшие проблемы, в решении которых нуждалось российское общество на рубеже веков. Главную роль среди них, конечно, сыграли Владимир Ульянов-Ленин и его ближайшие соратники.
Никто из вождей Октября не был безгрешным. Но неверно как обожествлять, так и демонизировать их. Возводимые на них сегодня злобные наветы не имеют под собой реальных оснований. Никому, кроме своих революционных идеалов, они не служили. Никакие земные соблазны, вроде денег и прочих атрибутов обывательского благополучия, для них не имели значения. Свою жизнь они мерили самой высокой меркой беззаветного служения свободе и счастью угнетенных и обездоленных.
Октябрьскую революцию нередко называют "насильственным переворотом". Но сам "переворот" в Петрограде прошел почти без человеческих жертв. Не являясь сторонниками насилия, мы в то же время сознаем его неизбежность на определенной стадии исторического развития, связанного с наличием классовых и национальных антагонизмов. Да, революции во многом сопряжены с насилием, которое, например, наглядно проявилось в буржуазных революциях Нидерландов, Англии, Франции и т.д. Как известно, отказ от рабства в Америке сопровождался самой кровопролитной в XIX веке Гражданской войной. В России закат феодализма также сопровождался войнами и революциями.
При этом подобные явления были вызваны к жизни не кознями политических интриганов, а кризисом предыдущей системы и невозможностью решить застарелые проблемы эволюционным путем. К насильственной революции прибегают в особых условиях, когда ослепленные жаждой собственного обогащения и удержанием своих привилегий господствующие классы пренебрегают благополучием народа. Тогда у неимущих классов не остается другого выхода, кроме как брать свою судьбу в собственные руки. Таков главный урок Великой русской революции ХХ столетия.
Вместе с тем социальная революция не сводится к насилию, тем более вооруженному: ее конечная цель - созидание нового мира, создание лучших условий для жизни всех людей, а не только верхов общества. В этом смысле такие революции действительно являются локомотивами истории, ускоряющими ее прогресс.