7 марта также упоминается отправка двух бойцов отряда «в дальнюю командировку» - разведку, которая и позволяла дроздовцам в дальнейшем обходить опасные места и «проскакивать», маневрировать, избегая стычек с крупными немецкими и большевистскими отрядами. Преимущественно она осуществлялась силами небольших отрядов и неизменно оказывалась успешной.
Что ждало впереди? Несмотря на «сухую и жаркую» погоду (которая, впрочем, неоднократно менялась на дожди и даже заморозки, мешавшие движению колонны) впереди было 1200 верст пути, водные преграды (главная – р. Днепр), и поход по весьма неспокойному краю. Кроме того, 25 февраля дроздовцы узнали о падении Ростова и Новочеркасска и уходе Корнилова. Цель становилась все более расплывчатой[71], связь с «корниловцами» нарушилась, и все-таки поход начался.
2. Поход: от Дубоссар до Дона
2.1 Дроздовцы и «австро-германцы»
В рамках данной работы не стоит, пожалуй, рассказывать подробно о ходе военных действий на протяжении похода, о бесконечных поисках бензина и боевых потерях отряда. Много лучше посмотреть, с какими трудностями столкнулись дроздовцы и какие силы могли им реально помешать. «Кругом враги... Мы, как водою остров, окружены большевиками, австро-германцами и украинцами,» - пишет в дневнике Дроздовский 15 марта (позднее эта мысль повторяется еще раз). Рассмотрим для начала самую многочисленную из враждебных «компаний» - войска немцев и австрийцев (Дроздовскому нет дела, кто именно они – главное, что это войска «вражеского» Четверного союза).
Как уже говорилось, после подписания мира с Украинской Радой Германия начала масштабную интервенцию[72]. Настолько масштабную, что А.И. Деникин даже написал, что «Украина наводнена немцами»[73]. С этими-то интервентами, врагами по «Великой войне» и должны были столкнуться дроздовцы.
Еще 28 февраля, в самом начале выдвижения, в дневнике встречаются такие строки: «Вернулся в 12.30 в управление — сведение, что немцы заняли Раздельную и станции дороги <…> Просил распустить завтра слух, что, сосредоточившись на северо-востоке от Кишинева, пойду на Рыбницу, Балту, Ольвиополь на соединение с поляками. Авось надую немцев, хотя сомнительно». Таким образом, Дроздовский отлично понимал, что с немецкими войсками отряду не тягаться, значит, лучше всего их избегать.
Среди лидеров белого движения были, правда, такие, которые считали возможным сотрудничество с немцами против ненавистного им большевизма. Так, Краснов, атаман Войска Донского, действовавший с начала 1918 г. отдельно от добровольческой армии на Дону, утверждал, что немцы могут серьезно «подпереть извне» белое движение, и даже наладил с ними обмен продовольствия на оружие[74].
В среде дроздовцев было двоякое отношение к «австро-германцам»: с одной стороны, они понимали невозможность военных акций против интервентов, что те даже «временные союзники» против советской власти, с другой – это были враги по большой войне, вторгшиеся в родную страну. И все же это приходилось терпеть. Соответственно, была выработана своеобразная «формула Дроздовского» по отношению к интервентам: «В столкновение не вступаем, требуем пропуска, общих стоянок и встреч не устраиваем, помощи не принимаем»[75]. Со стороны немцев формула была «молчалива принята» - они не получали инструкций свыше на этот случай, да и не хотели сражаться с сильным отрядом (Деникин).
Реакция со стороны немецких солдат и особенно офицеров была достаточно неожиданной для дроздовцев. Деникин приводит, к примеру, еще такой эпизод: «Однажды, когда колонна Дроздовцев пересекала железную дорогу между Бирзулой и Жмеринкой, в нее врезался эшелон австрийцев. К изумлению добровольцев австрийские офицеры приветствовали их отданием чести и криками: «Счастливого пути!» Дроздовец Колтышев полагал, что уважение немцев к отряду «было естественным» - как патриотов одной страны к патриотам другой[76]. С другой стороны, Дроздовскому зачастую приходилось усмирять своих подчиненных, показывавших слишком негативное отношение к немцам, как при остановке немецкого «блиндированного поезда» в Мелитополе: «На офицерах эта встреча отражалась тяжело, многие нервничали — во избежание столкновений приказал снять всю охрану и внешнее охранение против большевиков <…> Особенно реагировал К., резко говорил с немцами <…> приходилось его уговаривать вести политику, идти на уступки, ибо это могло в конце причинить вред даже и нам» (запись от 6 апреля).
О такой же сдержанной реакции по отношению к немцам пишет А. Туркул: «Под Каховкой германцы предложили нам свою помощь. Отличный германский взвод с пулеметом на носилках уже подошел к нам по глубокому песку. Германских пулеметчиков мы поблагодарили, но сказали, что огня открывать не надо». Подобные эпизоды есть и в дневнике М.Г. Дроздовского, и у Деникина (переправа у Каховки – отряд атаковал большевиков под прикрытием немцев, «открывая им дорогу»): хотя порой и проявлялось недоверие немцев к отряду и взаимно (особенно в случае «подстрекательств украинцев», об этом ниже), в целом отношения были вполне «союзнические». 6 апреля в Константиновке у Дроздовского даже был разговор с немецким офицером, который ввиду «личной симпатии» к отряду, к желанию установить «порядок своими силами», советовал им скорее идти дальше, пока немцы не получили приказ об их разоружении. Впрочем, продолжает Дроздовский, даже этот офицер не понимал «широких целей» похода и что, «единая и неделимая Россия», за которую ратовали дроздовцы и остальные добровольцы, в итоге могла обернуться снова против Германии – заклятого внешнего врага.
Как бы то ни было, в изучаемый период немцы и дроздовцы были как минимум «нейтральны» (Дроздовский, запись 9 марта) по отношению друг к другу, а также полны взаимоуважения как достойные соперники в Первой мировой войне. Иначе обстояло дело с войсками Украинской республики, называемых в источниках и в нашем докладе просто «украинцами».
2.2 Взаимоотношения отряда с украинскими войсками
Собственно, под украинскими войсками понимаются войска самопровозглашенной Украинской Народной Республики (9 января 1918 г.), поддерживаемые Четверным союзом. В общем-то, власть киевского правительства на юге страны фактически отсутствовала, войска были слабы, что и позволяло дроздовцам почти беспрепятственно двигаться на Дон.
Правда, надо иметь в виду, что встречи с украинцами могли закончиться для отряда весьма неприятно, ведь с самого начала похода украинцы наводили немцев на отряд (запись Дроздовского от 28 февраля), обращались к ним и к румынам с требованием о его разоружении. Все это – следствие патологической ненависти к любым русским формированиям на своей земле[77], ведь Украина была провозглашена на основе непримиримого национализма и русофобии. Как мы уже знаем, немцы на провокации до поры до времени не поддавались, но за дальнейшее никто поручиться, конечно, не мог. Хронологически Дроздовский получил «сведения об украинцах» впервые уже 8 марта в Вальгоцулово и дальше периодически с ними сталкивался.
Подробно на украинцах останавливается в своем дневнике Дроздовский 7 апреля в Константиновке. Он пишет, что в отличие от уважительного отношения к немцам, к украинцам он чувствует «…одно презрение, как к ренегатам и разнузданным бандам». И далее: «Они действительно банда, неуважение к своим начальникам, неповиновение, разнузданность — те же хамы. Украинские офицеры больше половины враждебны украинской идее, в настоящем виде и по составу не больше трети не украинцы — некуда было деваться». В общем, в глазах дроздовцев украинские отряды сплошь «шкурники», бандиты, плебеи с отсутствием всякого порядка и идейности. Украинцы чувствовали это отношение и платили «той же ненавистью» дроздовцам.
Однако главный «грех» украинцев в глазах дроздовцев – непризнание ими принципа «дележа, военной добычи» (Дроздовский). Иными словами, украинцы забирали себе фураж, продовольствие, бензин из селений, через которые шел поход, а если дроздовцы успевали первыми – возмущались и жаловались немцам (запись от 8 апреля). Формально они были правы – это была их страна, а отряд Дроздовского – интервенты, но на все притязания украинского коменданта повелевать он ответил: «Где войска и сила, там ваша территория. Мы же идем по большевицкой и освобождаем…Мы лояльны, не воюем, но должны с войны вернуться через ваши земли» - то есть, упирал на здравый смысл и чрезвычайную ситуацию военного времени. Украинцы «отскочили», но затаили злобу, и впоследствии отряду приходилось «обходить» украинцев (запись от 11 арпеля), дабы избежать столкновений, ведь они, как и столкновения с немцами, также не входили в цели похода.
Впоследствии в Ивановке (12 апреля) украинцы еще раз «задрали нос» с приходом немцев, пытались оспорить взятых дроздовцами лошадей, на что Дроздовский посулил им «А комбинацию из трех пальцев» - он уже знал, что они бессильны в такой ситуации. А его правота касательно слабости правительства и войск Украины подтвердилась косвенно позже, когда в Николаевке (19 апреля) отряд догнало письмо от отколовшегося «самостийного» отряда украинцев (2700 человек при орудиях), желавшего присоединиться. Дроздовский велел «обождать», ведь это была уже Донская земля, и надо было спешить к Ростову…
Рассмотрим теперь отношение дроздовцев к мирному населению и к тем, кто наиболее сильно (сравнительно) на него влиял – к большевикам.
2.3 Местное население и большевики: наведение порядка или карательные акции?
Как уже было сказано, юг Украины слабо контролировался киевской Радой, там не стояло крупных воинских соединений. При этом этот район уже начинал попадать под влияние небольших отрядов большевиков («большевицких шаек», по определению Дроздовского). Вкупе с этнически неоднородным населением (русские, украинцы, немецкие, болгарские колонии) взаимодействие проходящего отряда с ним и противодействие устанавливаемой Советской власти становилось очень непростым.