В свою очередь, «Московское государство также не выполняло взятых на себя перед тем обязательств: в 1656 г. оно подписывает Виленский трактат с самым большим врагом Украины – Речью Посполитой; в 1659 г. российские чиновники сфальсифицировали “статьи Б. Хмельницкого” 1654 г.; в 1665 г. согласно т.н. “Московским статьям” левобережная часть гетманата должна была превратиться в сословную автономию; в 1667 г. Россия заключила Андрусовское перемирие с Польшей, которое имело антиукраинскую направленность; “Вечный мир” 1686 г. окончательно завершил раздел Украинского государства между Москвой и Варшавой».[32]
“Вечный мир” 1686 г. зафиксировал окончательный крах украинско-московских договоренностей не только 1654 г., но и 1659, 1663, 1665, 1669, 1672 и 1674 годов[33]. Несоблюдение Москвой многих положений “Коломацких статей” 1687 г., которые были заключены с гетманом И. Мазепой, отказ последнего от протектората Петра І и уничтожение царскими войсками тогдашней украинской столицы Батурина в 1709 г. окончательно решили проблему межгосударственных союзнических отношений в пользу все возрастающих имперских амбиций Московии-России.
Тем самым подтвердилась недолговечность Переяславско-Московских договоренностей 1654 г., которые с течением времени под влиянием определенных субъективных факторов превратились из рядовой внешнеполитической акции гетманского правительства в историографическую легенду о Переяславе 1654 г., и которая, к сожалению, до настоящего времени продолжает волновать не только ученых, но и широкую общественность”[34].
Как видно из всего вышеперечисленного, даже в среде украинских историков не существует единства взглядов на данную проблему. На самом деле вопрос объединения двух государств очень сложный и стоит очень остро. Многие украинские исследователи ссылаются на нехватку фактического материала по проблеме, недостаток источников. Может быть, именно этим можно объяснить эту неоднородность.
В отличие от украинской, российская историография уделяла вопросам «Хмельниччины» очень мало внимания. Следует упомянуть русских историков С. Соловьева ( т. Х «История России», 1860 г.), В. Ключевского ( «Курс русской истории» т. ІІІ, 1905 г.), Д. Иловайского ( «История России», т. V, 1905 г.), М. Покровского ( «Русская история», т. ІІІ, 1911 г. и более позднее издание «Русская история с древнейших времен», т. ІІ, 1923, раздел «Борьба за Украину»). Из наиболее значимых авторов начала ХХ в. можно назвать Г. Карпова. Им было опубликовано несколько работ: «Переговоры о соединении Малороссии с Великороссией», «Начало исторических деяний Б. Хмельницкого», «В защиту Б. Хмельницкого». В этих работах автор отстаивал традиционную для русской историографии позицию о Хмельницком, то есть как о деятеле объединения.
Попытку рассмотреть деятельность Хмельницкого с совершенно другой стороны, отличной от украинских и русских историков, попытался осуществить П. Буцинский в работе «О Богдане Хмельницком». Автор изображает Хмельницкого как безыдейного, слабого человека.
Сегодня русская историография по - прежнему не располагает большим количеством литературы по вопросу Переяславского договора. Однако делаются попытки со стороны российских исследователей восполнить данный пробел.
Одним из самых авторитетных ученых в мире, как известно, является Николай Иванович Костомаров. На его работы опирается в своем исследовании студентка ВГУ Т. Чалая. Чалая говорит, что оценивая Переяславскую раду Костомаров подчеркнул, что "Связь Украины с Москвою была не внешняя, не государственная, а внутренняя, народная". Как отмечает Т. Чалая, он, первым научно поставил проблему возникновения, развития, общности трех ветвей восточного славянства, трех народов-братьев – русских (великоруссов) украинцев (малоруссов), белоруссов, высказался за сохранение политического единства созданной православной цивилизации и видел это единство в создании федеративного государства.[35]
Однако, как отмечает Чалая, Костомаров "выступал с несколько завуалированной отрицательной оценкой присоединения Украины к России, рассматривал ее не с точки зрения интересов самого украинского народа, а с точки зрения украинской феодальной верхушки, "права" которой в XVII-XVIII веках были частично урезаны».[36] Причем, Костомарова "побивают" цитатами из Костомарова. Это можно объяснить тем, что историк полвека изучал данную проблему. В архивах он находил неизвестные документы, что заставляло по-иному взглянуть на события, личности.
В своем историческом поиске он стремился найти истину. Историк доказывает, что воссоединение русского и украинского народов не было случайным событием.
Во-первых, Люблинскую унию 1569 г., по которой южная половина великого княжества Литовского – Киевская земля, Волынь, Подолье и Подляшье – была присоединена к короне Польской, Костомаров называет союзом "внешним, государственным, не вытекавшим из сознания взаимности существования народов... Народ должен был, как стадо скотов, подчиняться жребию, который ему приготовлялся".[37]
Во-вторых, угнетение народа сопровождалось поруганием православной веры. "Иезуиты настраивали католиков и униатов подавать на православных доносы, обвиняющие их в хулении римско-каталической веры. Обвиняемых заключали в оковы, подвергали мучениям пыток, под которым иные умирали."[38] В результате западнорусские области стали ареной борьбы национальной – борьбы русского народа против полонизации, и религиозной – борьбы православия против католицизма, и социальной – борьбы широкой массы - южно - русского крестьянства против угнетения его польской шляхтой.
Решающей силой в этой борьбе, по Костомарову, выступало казачество. "Если бы не было казаков, поляки, может быть, и достигли бы своей цели. Русское дворянство легко поддавалось польскому влиянию и теряло народность, а за народностью и веру предков. Простой народ, порабощенный дворянством, показывал бы далее страдательное противодействие, роптал бы на судьбу, вздыхал бы о вере отцов своих и забыл бы старину." По мнению историка, это общечеловеческий закон, по которому в XVII в. все должно было "ополячиться и окатоличиться, если бы, на беду польским и римско-католическим затеям, не стояло против них казачество".[39]
Вооруженное и крепкое казачество было готово отстаивать интересы простого народа. Костомаров неоднократно подчеркивает, что казаки "сделались единственными борцами за православную веру и русскую народность". В горьких поражениях казачья среда выстрадала мысль об объединении русских и украинских земель. Возглавить это движение выпало гетману Богдану Хмельницкому. Костомаров видит "великую заслугу" Хмельницкого в том, что он угадал внутреннюю связь двух соплеменных народов, понял потребности своего края и определил его историю сообразно этим потребностям. Историк считает Переяславский договор наиболее важным историческим документом для великорусского и южнорусского народов. Костомаров, как проповедник славянства, утверждал, что "дух Переяславского договора говорит красноречиво, что народ южнорусский сознавал свою цельность как народ и добровольно пожелал соединения с великорусским народом; это самое повторил бы народ и в продолжение двухсот лет после Переяславского договора, и он повторял это, коль скоро приходился случай; это самое южнорусский народ скажет и в настоящее время".[40] В итоге он подчеркивал, что «Переяславский договор – величайшее дело Богдана Хмельницкого, который стоял выше своего века.»[41]
Еще один представитель российской исторической науки д.и.н. Г.А. Санин, оспаривает мнение украинских историков, в том что во время освободительной войны («национальной революции») 1648-1654 г.г. Украина приобрела независимость, которой ее лишил Переяславский договор. «В результате войны 1648-1654 гг. была создана общественная собственность на землю и только "вмешательство Москвы" вернуло Украину к прежнему социальному состоянию. Паны, как особое шляхетское сословие, наделенное рядом чрезвычайных прав и преимуществ, обладавшее прочной сословной ориентацией и возвышавшееся над всеми другими сословиями, исчезли в освободившейся от польской власти Малороссии. Шляхта как сословие продолжала существовать только на бумаге»[42]. Украинские ученые говорят, что Москва фактически вернула Украину полякам. Однако Санин не соглашается с ними: «В действительности все было как раз наоборот. На переговорах в Вильно о перемирии с Речью Посполитой русские послы требовали пригласить дипломатов Украины и вовсе не намеревались возвратить Украину Польше. Польские послы воспротивились участию представителей гетмана, но о ходе переговоров Москва постоянно информировала Хмельницкого».[43]
Не соглашается Санин и с утверждением, что гетман вел переговоры со Швецией против России. Гетман действительно вел переговоры со Швецией, но только об антипольском союзе. Более того, в инструкциях шведским послам предписывалось ни в коем случае не поднимать вопроса о разрыве Украины с Россией, но через посредничество гетмана заключить антипольский союз Москвы и Стокгольма. Лишь в случае подписания русско-польского мира казакам предлагалось порвать с Россией и была обещана протекция в защите их интересов от посягательств Польши (но не подданство Швеции). Хмельницкий категорически отказался разорвать решения Переяславской рады, шведские послы были отозваны и вновь прибывшие уже не предлагали порвать с Россией.