Переделы бывали частными и общими. Частные производились почти ежегодно и сводились к передаче наделов от «убылых» душ к новым тяглецам. При общих переделах в перераспределение поступали все полевые угодья, а иногда даже часть усадебных земель. Общие (коренные) переделы повторялись через 9–12 и более лет. Покупные земли в передел не поступали. При переделах мир зорко следил за тем, во-первых, чтобы земля не «уходила» из общины, а во-вторых, чтобы наделы не остались без плательщиков налогов (тяглецов).
Община пришла из прошлого. При некоторых положительных свойствах община с её чересполосицей, принудительным севооборотом, круговой порукой в пореформенное время превратилась в тормоз общественного прогресса. Общинное землепользование препятствовало рациональному ведению хозяйства, подрывало заинтересованность земледельца в повышении плодородия почвы, затрудняло переход от примитивного трёхполья к многопольному севообороту, плодосмену.
В первые годы после реформы сельское хозяйство губернии испытывало упадок. Помещики не смогли сразу же приспособиться к новым порядкам. Одни поспешили продать имения, а вырученные деньги промотать в столицах или за границей. Другие сдавали поместья в аренду.
Большинство помещиков средней руки продолжало хозяйствовать привычными методами. Они сдавали часть угодий своим бывшим или соседним крестьянам за отработку оставшегося барского поля. Эта отработочная система была прямым пережитком дореформенной барщины со всеми ее пороками. От старой барщины ее отличало только то, что отношения между помещиком и крестьянином теперь строились не на личной зависимости, а на договоре. Крестьяне работали со своим инвентарем и рабочим скотом, кое-как, мало заботясь о качестве и результатах своего труда, как и в старые времена. Урожай на господских полях был низким, да и тот убирался не вовремя и с большими потерями. Помещичье хозяйство хирело.
Но некоторые помещики перестраивали хозяйства на новый лад. Получив выкуп, они обращали деньги на покупку более совершенных сельскохозяйственных машин и орудий, высокопродуктивного скота и наем свободных работников. Одновременно вносились перемены в набор сельскохозяйственных культур и технологию их возделывания. Хозяйства получали рациональную специализацию. К таким хозяйствам принадлежали: имения Вески В.В. Калачова и Петровское близ Берендеева А. Александрова. Такого рода хозяйства требовали специальных знании, полного и точного учета доходов и расходов, коммерческого расчета.
Крестьяне быстрее освоились в пореформенной обстановке, хотя реформа и им принесла новые бедствия. Как писал мудрый Н.А. Некрасов: «Порвалась цепь великая, порвалась расточилася одним концом по барину, другим по мужику». Освободившись от деспотической власти помещиков, крестьяне попали под власть денег. Правда, ежегодные выкупные платежи казне были несколько меньше старого оброка помещику, но в связи с отрезками они теперь падали на уменьшившийся надел и в расчёте на десятину крестьянской земли значительно превосходили оброк. Катастрофически быстро росли недоимки по выкупным платежам и к 1881 г. превзошли треть годового оклада. К тому времени в губернии оставалось ещё более четверти (99,6 тыс.) временно-обязанных крестьян. Правительство обязало их 1 января 1883 г. выйти на выкуп, понизив выкупные платежи на 1 руб. с надела.
Реформа 1861 г. сопровождалась размежеванием помещичьих и крестьянских земель. В результате его крестьяне потеряли значительную часть пастбищ и лугов, которыми они искони пользовались совместно с помещиками, что привело к падению поголовья крестьянского скота, а вместе с этим к сокращению производства удобрений (навоза) и урожайности крестьянских полей. Сбор всех продовольственных культур, включая овес и картофель, в пересчете на рожь, в 1896–1900 гг. составлял в губернии около 30 млн. пудов в среднем за год. Даже в лучшие годы, каким, например, был 1900 г., озимая рожь давала 52, яровые хлеба (пшеница, рожь) – 30–38 пудов с десятины, или: рожь сам-4, яровые сам-3. Благополучные годы периодически сменялись неурожайными. Правда, тяжелейший для Европейской России 1891 г. оказался для Владимирской губернии не столь пагубным. В этом году озимые хлеба уродились (в среднем по губернии) сам-3, яровые сам – 2,5. Было собрано около 26 млн. пудов. Особенно сильно пострадали от неурожая Муромский, Меленковский и Гороховецкий уезды, где во многих хозяйствах не удалось даже вернуть семена. Но через 10 лет постиг губернию новый неурожай. В 1901 г. удалось собрать только 25 млн. пудов. Засуха почти сплошь уничтожила посевы Меленковского, Гороховецкого, Вязниковского и восточной части Судогодского уездов. Повсеместно пострадали луга. Сена собрали немногим более половины (30 млн. пудов) против 1900 г.
По подсчетам земских специалистов, даже в средние по урожайности годы Владимирской губернии только на продовольствие не хватало 6–10 млн. пудов хлеба. Крестьянам среднего достатка хватало своего хлеба до января, крестьяне-бедняки начинали покупать или брать взаймы хлеб уже в декабре. Покупка и заем сопровождались кабальными условиями. Так, крестьяне Усадской волости Меленковского уезда в марте занимали целыми обществами 2–3 тыс. руб. у владельцев картофелетёрочных заводов под круговую поруку, затем деньги делили по душам и покупали в городе хлеб, а осенью возвращали долг картофелем по базарной цене со скидкой 5% без учета падения цен на картофель осенью. В Муромском уезде крестьяне брали взаем хлеб под отработки, переплачивая за каждый пуд по 15 коп. В Варежской волости того же уезда крестьяне брали хлеб под работу у владельцев сундучных мастерских по 1 руб. 30 коп. за пуд, в то время как на базаре он стоил 1 руб. В Бережковской волости Судогодского уезда крестьяне занимали хлеб зимой, а возвращали осенью за каждые 8 пудов 9. И так повсюду. Ссудный процент нередко достигал 50–60% годовых.
В пореформенный период возрос недостаток кормов, что болезненно сказалось на состоянии скотоводства. За 40 лет поголовье скота в губернии почти не возросло. Иными словами, молочное стадо губернии увеличилось всего на 63 тыс. голов, отара овец осталась неизменной, а табун лошадей даже сократился на 53,4 тыс. голов. [1, 224–228 стр.]
Земледелие и животноводство становились всё менее доходным делом. Нужда побуждала крестьян все больше времени уделять неземледельческим занятиям – кустарным промыслам или уходить на заработки в города. Наибольшее распространение имело ручное ткачество. Крестьяне ткали льняные, хлопчатобумажные и пеньковые ткани. Большая часть ткачей находилась в селениях, расположенных близ больших фабрик. Во всей губернии насчитывалось около 16 тыс. ткачей в 415 селениях. Первое место принадлежало Александровскому уезду. Особенно много их было в Андреевской, Андреево-Годуновской и Махринской волостях. Крестьянское ткачество испытывало сильное давление фабричной промышленности. Фабрики стягивали в свои цеха кустарей, превращая их в наёмных рабочих. Некоторые промыслы, не выдержав конкуренции, исчезли. Фабрики оставили кустарям выработку таких тканей, производство которых было мало рентабельным или требовало ручного труда. За кустарями осталась выделка тика – полосатой портяной ткани, идущей на перины и тюфяки, дешевой и тоже полосатой или клетчатой бумажной холстинки, известной под названием сарпинки, и ненабивного ситца (миткаля), идущего на обивку. Кустари брали крашеную пряжу в раздаточных конторах, ткали её дома или в светелках, принадлежавших богатым скупщикам. Множество крестьян (особенно женщин) было занято размоткой бумажной пряжи и приготовлением основ для раздаточных контор. [4, на основе статей]
Хлопчатобумажный ткацкий промысел имел место также в Шуйском (близ Тейкова и Кохмы), Юрьевском (близ Юрьев-Польского и Давыдовская волость), Ковровском (Филяндинская волость), Суздальском (Гаврилов Посад и окрестные селения) и Покровском (Кудыкинская волость) уездах. В Вязниковском и Судогодском уездах с давних пор сохранилось льноткачество. В 66 селениях Ждановской, Олтушевской, Нагуевской, Никологорской и Станковской волостей Вязниковского уезда около 4 тыс. крестьян ткали полотна, шили мешки, получая материал из контор местных мануфактуристов. В Судогодском уезде льноткачеством занимались 2800 крестьян из 76 селений. В Покровском уезде (Филиповская, Финеевская, Лукьянцевская волости) свыше 4 тыс. человек были заняты шёлковым ткачеством. В 103 селениях Гороховецкого уезда крестьяне из местной шерсти вязали варежки, носки, детские башмаки. Здесь же (особенно в Пестяковской волости) был распространен сапоговаляльный промысел. Валяли сапоги и войлоки в д. Алтунино Муромского уезда, в Константиновской и Нушпольской волостях Александровского и ряде селений Шуйского уездов. Муромский уезд славился сталеслесарным промыслом. В нем было занято около 4,5 тыс. человек. Сталь получали из Златоуста; из неёкрестьяне-кустари в жилых избах изготовляли вилки, ножницы, замки и особенно ножи.