Для России же промедление в этой области чревато окончательной утратой позиций в Сирии. Образовавшийся вакуум быстро заполняется активностью третьих стран, рассматривающих Сирию либо как близкого исторического партнера (Франция и некоторые другие страны ЕС), либо как выгодный рынок для сбыта промышленной и иной продукции со стороны таких товаропроизводителей, как Китай или новые индустриальные страны ЮВА. Тем более, что в собственно хозяйственном сегменте сирийско-российских отношений возник особо ощутимый вакуум после резкого падения объемов даже челночной торговли, поддерживавшейся в основном благодаря усилиям сирийских предпринимателей. Но и такая альтернативная торговля даже в короткий период своего расцвета, когда в России существовал товарный голод, по определению была слабым паллиативом торгово-экономическим контактам по межгосударственной линии. По существу, она была последним рубежом, за которым мог последовать необратимый откат российской продукции с сирийского рынка.
Свертывание российской экономической активности сопровождалось неминуемой утратой гуманитарных контактов с Сирией. За годы сотрудничества в ней был создан очень большой потенциал взаимного доверия, который без перманентной подпитки подвержен интенсивному размыванию. Активный деловой, профсоюзный, культурный, спортивный обмен всегда был важной частью политики в отношении Сирии. Тем более, что эта страна очень многое впитала и усвоила из практики бывшего СССР в экономической и социальной сферах. Сохранение такого мощного гуманитарного наследия должно, наверное, быть первейшей заботой российского государства.
Такой подход поможет сохранить и такой не потерявший до сих пор своего значения фактор, как традиционная симпатия обладающих определенным влиянием сегментов деловых кругов страны, известной части партийно-политических структур и достаточно авторитетных групп внутри военных кругов, испытывающих приязнь и сочувствие ко всему, имеющему советско-российское происхождение.
Далее. Сирийские вооруженные силы в подавляющей своей части оснащены советским оружием и техникой, которые вырабатывают свой ресурс и выводятся из эксплуатации. Это создает колоссальную потребность в модернизации и запасных частях, в поставках спецоборудования и т.п. Кроме того, ныне имеются новые образцы оружия, и Сирия, если хочет оставаться региональной державой, должна заботиться об обновлении парка вооружений, источником которых может служить Россия. Все это включается в потенциал экономического взаимодействия с Сирией и может служить к выгоде России.
Заложенные в этой сфере возможности указывают на то, что Сирия и ныне способна служить в качестве выгодного партнера России на Ближнем Востоке. В этих обстоятельствах России относительно легко реализовать наработанный задел и восстановить в той или иной форме свое присутствие в Сирии, стимулировать экономические отношения с этой важной страной арабского мира.
Ключом к именно такому развитию событий, видимо, с полным основанием можно считать решение проблемы сирийского долга, длительное время бывшего труднопреодолимым препятствием на пути восстановления российско-сирийского сотрудничества. Ныне соглашение по этому поводу достигнуто. И если исходить из соображений государственной целесообразности при возобновлении полноценных отношений с Сирией, то это был своевременный шаг, снявший напряженность в отношениях между двумя государствами и открывший их рынки друг другу.
Прошедший период дает возможность трезво оценить положительные и негативные составляющие во взаимодействии двух государств. Именно сейчас, когда подходы к сближению между РФ и САР будут определяться только соображениями политической и экономической целесообразности, возможны весьма продуктивные демарши навстречу друг другу. Встречные действия, основанные на компромиссе и сознательно нацеленные на восстановление блока связей, приносивших прежде обоюдную пользу, могут оказаться востребованными как знак поворота лицом к арабскому, мусульманскому миру. Это имеет особое значение в условиях адаптации к новому мировому порядку и к сопровождающим его глобальным вызовам. Здоровый прагматизм в этом случае может оказаться значительно более прочной скрепой, чем общность доктринерских положений, чье совпадение никогда не было полным и носило конъюнктурный характер.
Очевидно, что искусственные конструкции в виде идеологических догм более не могут служить единственной посылкой строительства международных отношений. Тем не менее некий естественный эквивалент идеологического обеспечения внешних интересов должен присутствовать в сфере международных связей. Он выступает как важная гарантия их преемственности и предсказуемости. Этот эквивалент, видимо, имеет смысл трактовать как важный императив даже в условиях господствующей в мире прагматичной рыночной идеологии, утвердившейся в качестве магистрального дискурса мирового экономического порядка. Фактически все союзы современности строятся на общности интересов и целей, а особой гарантией их продления во времени является именно сходство политических философий и экономических доктрин, являющихся суть современными идеологиями.
Для РФ и САР эпоха идеологического родства как побудительного начала экономических и иных связей закончилась. Но и сейчас необходимо найти нечто, что поможет заменить старые идеологические скрепы, делавшие отношения более объемными и доверительными. Такой альтернативой может стать идея духовной, гуманитарной близости между народами, опирающаяся на базис разветвленного и объемного экономического и технического сотрудничества.
С сирийской стороны она подпитывается исторической памятью и благодарностью за то, что СССР «стоял в одном окопе» с Сирией в наиболее драматические моменты ее новейшей истории.
На обиходном уровне такая идея персонифицируется в сохраняющихся симпатиях к советскому и русскому, в уважении и интересе к нашей культуре, в восприятии русского национального характера как близкого к сирийскому. На официальном уровне эта идея воплощается в историзме и особой близости советско-сирийских отношений, в сходстве представлений об обоюдной пользе согласованных действий, в верности партнерским и союзническим обязательствам.
Подобная идея имеет сторонников и в нынешнем российском истеблишменте, которые считают сирийское и арабское направление стратегическим для российской дипломатии и внешней политики. Она кроется в рациональном консерватизме, который обеспечивает эволюционность развития отношений и является системным признаком нового, демократического отражения общественных процессов в мировой политике.
С российской стороны новые отношения могут стимулироваться всеобщей русской склонностью к гуманизму, готовностью в трудное время прийти на помощь, стремлением сблизиться с зарубежным миром ислама. Не последнюю роль здесь играет геополитическое осознание Россией своего места в мире. Евразийский менталитет всегда придавал особый смысл российской восточной политике, позициям на Востоке, которые были исконным противовесом западному направлению в российском внешнеполитическом дискурсе.
Раунд сближения позволяет сделать некоторые общие наблюдения, которые помогают лучше понять позиции сторон относительно текущих проблем.
Происходящее следует, видимо, понимать так, что:
– прошедший период может трактоваться не как время разлада, а как этап подготовки к сближению в новых исторических условиях, потребовавших всестороннего осмысления и поиска новых механизмов взаимодействия;
– возобновление контактов стало возможным потому, что обе стороны осознали необходимость и своевременность реанимации экономических и других отношений;
– Сирия не смогла или не захотела в полной мере реализовать шанс на сближение с Западом в масштабах, позволяющих воспользоваться преимуществами близких отношений с экономически продвинутыми системами, заинтересованными в насаждении своих стандартов свободы, демократии, рынка. Таким образом, Сирия явно резервирует возможность для наращивания сотрудничества с альтернативными партнерами, не в последнюю очередь и с Россией.
Россия осознала необходимость широкой диверсификации внешнеэкономических связей. Они должны включать и страны арабского мира, без сотрудничества с которыми российские национальные интересы, видимо, не могут быть реализованы с достаточной полнотой.
Упорядочение отношений с некогда приоритетным партнером и подготовка благоприятных условий для внешнеэкономической деятельности на его поле должны создать предпосылки для нормального функционирования капитала, обслуживающего экономические проекты, и для выстраивания системы поддержки российского бизнеса в конкретной арабской стране, а в перспективе и в сопредельной зоне.
Валовой подход к экономическому сотрудничеству едва ли будет возможен в новых условиях экономического сотрудничества. Его направления обретут избирательность в силу объективных причин, связанных с экономическими условиями жизнеобеспечения в обоих государствах. Тем не менее у РФ есть возможности предложить САР продукцию и инвестиционные товары, адаптированные к потребностям этой последней, равно как и сирийские товаропроизводители способны предложить российским контрагентам потребительские товары, имеющие повышенный спрос на российском рынке.
Замещение государственных органов во внешнеторговом обмене частным капиталом заставит прибегать к более тонким, рыночным механизмам регулирования обмена. Это с неизбежностью породит новое качество в системе поддержания внешнеторговых контактов, приблизит российскую, а также и сирийскую внешнеэкономическую практику к международно-признанным правилам.