Вооруженные формирования латышских националистов айзсарги, воссозданные в первые дни немецко-фашистской оккупации как (батальоны самообороны», выполняли самые разные задачи от охраны населенных пунктов и дорог до участия в арестах и контрпартизанских операциях. По сути, они выполняли ту же работу, что и полицаи, то есть члены латышских полицейских батальонов. Все доводы бывших айзсаргов о том, что они были насильно мобилизованы и только охраняли правопорядок в населенных пунктах, не участвуя в карательных акциях, - замечает историк Александр Седунов, — совершенно необоснованны. Все это говорилось ими на следствии ради того, чтобы их действия не были квалифицированы как измена Родине и вооруженная борьба против советской власти (статья 58, часть 1 УК СССР).
Однако эти отряды, прежде всего, привлекались для участия в карательных акциях, проводившихся как вблизи их зоны ответственности, так и в отдаленных местностях». Все члены националистических формирований были обязаны сообщать немецкому командованию о передвижениях неизвестных лиц, а тем более партизан. Очень часто многие айзсарги добровольно участвовали в арестах, обысках, допросах и казнях советских активистов и партизан. Причем особенным истязаниям подвергались именно те, кто в 1940 году проявил себя в первой советизации республик Прибалтики. Латышские айзсарги и эстонские члены «Омакайтсе» выезжали на «акции против партизан и подполья вместе с подразделениями СС и немецкими частями. Иногда подобные операции локального характера продолжались в течение нескольких недель.
Между тем, с целью борьбы с партизанами в юго-восточных районах Латвии уже 4 февраля 1943 года приказом высшего фюрера СС и полиции в Юстланде» обергруппенфюрера СС Йекельна были сформированы две боевые группы для борьбы с партизанами, действовавшими на границе Латвии и Белоруссии.
Боевая группа Шредера (под командованием бригаденфюрера СС и генерал-майора полиции Вальтера Шредера, фюрера СС и полиции в Латвии) в составе трех латышских батальонов, включала в себя оперативный штаб, 273-й, 280-й и 281-й латышские полицейские батальоны, одну украинскую роту и одну литовскую роту.
Боевая группа Кнехта, носившая кодовое название «Берта» (под командованием полковника охранной полиции и штандартенфюрера СС Макса Кнехта, командира полиции порядка (ОРПО) в Латвии) насчитывала в своем составе 4 латышских батальона, всего около 2500 человек, в том числе оперативный штаб, 10-й взвод моторизованной жандармерии, 217-ю зенитно-артиллерийскую батарею (под командованием Хатье), взвод связи (под командованием Ленинского), 276-й, 277-й, 278-й и 279-й латышские полицейские батальоны. Позже, в конце марта 1943 года, боевая группа Кнехта была переформирована, в результате чего в ее состав, помимо оперативного штаба, вошли 275-й латышский полицейский батальон (в составе всего одной роты), 276-й, 265-й, 266-й и 279-й латышские полицейские батальоны, полицейский полк «Норд» (сформированный из прибалтийских немцев специально для выполнения карательных операций в Прибалтике) и «группа особо ценных евреев» (предположительно, отряд еврейской полиции одного из гетто).
Вслед за полицейскими батальонами следовали команды немецкой и латышской полиции безопасности и СД. Это была печально известная «команда Арайса», к тому времени уже преобразованная в Латышскую полицию безопасности и СД, во главе со штурмбанфюрером Виктором Бернхардом Арайсом.
«В интересах защиты границы бывшей Латвии от нападений партизан с сопредельной белорусской территории, - говорилось в отчете о проведенной операции, - генерал Йекельн, высший фюрер ОС и полиции “Остланда”, в период с начала февраля по середину апреля 1943 года предпринял военную операцию с целью создания нейтральной зоны шириной 40 км. Эта полоса земли без жителей и населенных пунктов должна была лишить партизан их опорных пунктов. Операцией руководил лично Йекельн».
«Оперативное пространство лежало между Дриссой на юге, Зилупе и Смольнаталь на севере, - говорилось далее в отчете. - Около года назад немецкие комендатуры из-за опасности партизанских нападений оставили эту территорию. Полосы шириной 5 км вдоль железной дороги оставались под контролем вермахта. Отступая, комендатуры предоставили жителям-мужчинам право выбора: либо уйти вместе с немецкими войсками, либо остаться. Многие ушли и чаще всего несли затем охранную службу.
Операция разворачивалась следующим образом: войдя в деревню, солдаты расстреливали всех, кого можно было подозревать в принадлежности к партизанам. Таковыми считаются практически все жители-мужчины в возрасте от 16 до 50 лет. Обосновывалось это тем, что они в свое время не ушли из этих мест, когда уходили комендатуры. Вслед за регулярными войсками появлялись части СД, которые действовали примерно так: всех подозрительных среди тех, кто остался, расстреливали. Стариков и инвалидов, которым был не по силам долгий пеший марш - расстреливали. Остальные - в основном женщины с детьми - направлялись пешком к месту так называемого второго шлюзования. Тех, у кого в пути отказывали силы, расстреливали. Из сборных лагерей людей направляли в другие лагеря, например в Саласпилс под Ригой, где женщин отделяли от детей и направляли на работу в Германию.
Деревни в большинстве случаев еще до прибытия хозяйственных команд с целью сбора оставшихся ценностей подвергались разграблению и сожжению. В ходе продолжающейся операции сопротивление все возрастало. В отдельных случаях разыгрывались настоящие сражения, в ходе которых пускали в ход и артиллерию. Причем партизанам почти всегда удавалось после окончания сражения скрыться, захватив с собой не только раненых, но и убитых. На завершающей стадии операции все чаще бывало, что жители заранее покидали свои деревни и русские их поджигали. Всего было уничтожено несколько сот деревень, среди них и такие, где насчитывались тысячи жителей».
По окончании операции, как отмечалось в отчете, «...латышские члены охранных отрядов возвратились домой с богатой добычей и теперь похваляются своими «славными делами» [46, с. 58-59].
Правда, боевые успехи были мало впечатляющими. В отчете о результатах второй части операции за время с 25 февраля по 5 марта 1943 года приводились следующие результаты: «убитых в бою бандитов - 1», «подвергнутых особой обработке (то есть казненных) - 633», сожжены -31 деревня, несколько отдельных хуторов и кирпичный завод, захвачено около 1 650 кг зерна (это было то, что полицаи не смогли разграбить и унести с собой). В графе «захваченное оружие, боеприпасы и другое вооружение значился один противогаз. Тем не менее, в ходе одной только операции «Зимнее волшебство» каратели уничтожили 2 558 мирных жителей Латвии и советских партизан, а еще 3 951 человека угнали на каторжные работы в Германию[12, с. 49].
Следом за полицейскими батальонами шли подразделения «команды Арайса», которые участвовали в уничтожении Минского еврейского гетто, а также еврейского населения Слуцка, Барановичей и Великих Лук на территории Белоруссии. Рассказывает бывший сотрудник Латышской полиции безопасности (бывшей «команды Арайса») Индрикс Круминьш, один из 120 латышских полицейских, который в марте - июле 1942 года проходил обучение в Фюрстенбергской школе СД, а затем служил в 5-й роте особого отряда «Арайса» под командованием обер-лейтенанта Карлиса Озолса: «10 июля 1942 года со всеми окончившими Фюрстенбергскую школу СД в количестве 120 человек я прибыл в Ригу в штаб Арайса, размещавшийся в то время по улице Кришьяна Барона, 99. Здесь мне было выдано удостоверение о том, что я состою на службе в отряде СД. Удостоверение было подписано начальником СД Латвии - доктором Ланге. После 10 дней отпуска часть окончивших школу СД была направлена на работу в отделения СД, а из оставшихся была сформирована 5-я рота».
Одновременно с призывом в Латышский легион СС и ростом движения Сопротивления в Латвии начались принудительные мобилизации населения на работы в Германию. Первые мобилизации рабочей силы оккупанты пытались проводить в Латвии более или менее добровольно, надеясь на свою пропаганду, развернутую при помощи местного самоуправления. Так, 19 марта 1942 года газета «Даугавас Вестнисис» («Даугавский вестник») поместила на своих страницах статью под заголовком «Думайте о том, что вы являетесь мужчинами Латгалии», которая содержала призыв к жителям Латгалии добровольно наниматься на работу в Германии. В той же статье содержался пропагандистский рассказ о группе латгальцев, которые были торжественно препровождены в Великую Германию».
Но добровольные мобилизации не давали значительных результатов (хотя в Латвии и Эстонии они проходили намного успешнее, чем, например, в Литве или Белоруссии). Поэтому 3 ноября 1942 года рейхсфюрер СС Гиммлер приказал «брать в плен все излишнее и трудоспособное население в районах действия банд (то есть партизанских отрядов), оккупируемых и прочесываемых нами. Оно должно быть направлено в Германию в качестве рабочих».
Позднее, с лета 1943 года, мобилизации на работу в Германию стали принудительными. «Поначалу, в 1941 году, — вспоминал Йекельн, - рабочая сила для этой цели вербовалась на территории “Остланда” на добровольной основе. Так было до лета 1943 года, когда в Ригу прилетел Заукель, который собрал всех немецких военных и гражданских руководителей, комиссаров, в том числе руководителей местных самоуправлений и сделал для них доклад, нарисовав мрачную картину хозяйственного положения Германии. Заукель заявил, что Гитлер поручил ему мобилизовать в оккупированных странах один миллион рабочих рук в принудительном порядке, так как в Германии уже нет практически ни одного свободного человека».
Нашли способ, кого угонять в Германию и из Латвии. Бангерскис и Данкерс обратились с просьбой к Гиммлеру разрешить им угонять только тех лиц, которые находились в прифронтовой полосе и могли быть освобождены в скором времени Красной Армией. Разрешение было получено».