Представление о том, что городское самоуправление в XVIII в. только на бумаге являлось независимым от коронной администрации, также нуждается в корректировке. С одной стороны, имелось много жалоб на вмешательство администрации в дела самоуправления. С другой стороны, в вышеприведенном примере о белгородском магистрате видно, что суд посадских был отделен от администрации не на бумаге, а на деле, что рядовые граждане умели бороться со злоупотреблениями центральных государственных учреждений (в данном случае с Главным магистратом). Известны случаи, когда граждане успешно боролись и с местной администрацией. Воевода уездного города Серпейска, пытавшийся вмешиваться в дела самоуправления, многократно (значит, безуспешно) жаловался в 1740-е гг. в Главный магистрат на то, что граждане (всего их в городе числилось около 300) во главе со старостой толпами подстерегали на улицах его самого, его семью и слуг, били и ругали их так, что воевода чувствовал себя в управляемом им городе как в осаде. Если это было возможно в Серпейске, находившемся в 250 км от Москвы, то несомненно происходило и в других городах. Свидетельств об этом осталось мало, поскольку воеводы в таких случаях предпочитали не жаловаться, чтобы не обнаружить свою неспособность управлять, а меняли место службы.
Магистратская реформа повлияла и на другие стороны жизни городской общины. В конце XVII—начале XVIII в. коронная администрация управляла торгово-промышленным населением городов через центральные коронные учреждения (приказы) и воевод, с 1721 г. — через Главный магистрат и городские магистраты, состоявшие из выборных (Главный магистрат наполовину). Магистраты официально признавались органами всех посадских, благодаря чему во всех городах, включая и большие, возник официально санкционированный общегородской уровень самоуправления, естественно, более бюрократический и олигархический, чем первый его уровень — слободской. До 1721 г. общегородской уровень самоуправления не играл важной роли в больших городах, например в Москве, но создание магистратов стимулировало развитие самоуправления на общегородском уровне во всех посадах. В XVII в. самоуправление находилось в руках богатой верхушки посадских, после петровских реформ олигархический характер городского самоуправления усилился, так как этого требовал закон. В XVII в. суд второй инстанции по гражданским и уголовным делам для посадских принадлежал дворянам и воеводам, с 1721 г. — магистратам. Поскольку суд первой инстанции по-прежнему оставался в городской общине, то суды обоих уровней стали сословными судами посадских, слабо зависимыми от коронной администрации. Благодаря магистратской реформе произошла консолидация посадских не только на уровне города, а до некоторой степени и на уровне страны, поскольку появился Главный магистрат — орган всех посадских (граждан); посадские отделились от крестьян не только в административном, но и в судебном отношении.
Магистратская реформа создала в городе новые самоуправляющиеся корпорации с правами юридического лица — сначала две, затем три гильдии для купцов и цехи для ремесленников. Каждая гильдия имела свой сход, на котором избирались староста и его помощники (старшины), пользовалась правом устанавливать денежные сборы на нужды гильдии, иметь собственность и капиталы, заниматься призрением больных, старых и сирот. Ремесленники объединялись по профессиям в цехи, состоявшие из мастеров, подмастерьев и учеников. Последние проходили семилетний курс обучения, после которого сдавали экзамены и получали аттестат. Высшим органом цеха было собрание мастеров, избиравшее главу цеха (альдермана), который наблюдал за качеством изделий, изготовлявшихся ремесленниками. На русской почве гильдии и цехи существенно отличались по своей организации и функциям от своих западноевропейских прототипов. Тем не менее они способствовали разрушению слободской организации посадских, так как являлись общегородскими профессиональными организациями, которые объединяли купцов и ремесленников независимо от места проживания и принадлежности к той или иной слободе. Гильдии и цехи (эти корпорации объединяли около половины всех посадских — регулярных граждан), а также переселения постепенно разрушали традиционный характер городской общины как соседской корпорации. Посадские, стоявшие вне новых корпораций (нерегулярные граждане), тем не менее также постепенно теряли связь со слободской общиной вследствие переселений. Хотя приписка к какой - либо слободской общине оставалась обязательной, перемена места жительства в пределах одного города не встречала ограничений. Свободное распоряжение дворовыми участками земли и своими домами способствовало перемещениям внутри города; новые семьи, образовавшиеся в результате разделов, селились на свободных участках городской земли, как правило, в другой слободе. Можно было жить в одной слободе, а числиться в другой слободской общине; каждая слобода становилась местом жительства представителей разных слободских общин. Этот процесс превращения соседской общины в территориальную общность особенно быстро прогрессировал в больших городах. Например, в Москве слободская организация уже в 1745 г. пришла в упадок и была заменена гильдейской, повинности и службы купцов стали осуществляться не по слободам, а по гильдиям, хотя слобода сохранялась как административная единица. В других городах приписка к слободской общине сохранялась, но слободские старосты превратились в подчиненных гильдейских старшин, а последние — в подчиненных городского старосты, образуя своего рода коллегию при нем.
Эрозии соседского характера общегородской, в особенности слободской, общины способствовали и такие факторы, как поселение в слободах представителей других сословий, переход посадских в другие сословия или на государственную службу без изменения места жительства, а также переезд их в другой город. Введение рекрутской повинности в 1699 г. и бегство посадских из городов, к которым они были приписаны и которые они не имели права покидать без разрешения общины и государства, буквально обескровливали городские миры. Они особенно пострадали в петровское время как от безжалостной эксплуатации государства, так и от бегства. В целом по стране за 1678 —1710 гг. доля посадского населения сократилась по разным оценкам от 7 до 20%. В последующие годы этот процесс замедлился, однако вплоть до 1760-х гг. доля посадских во всем населении страны продолжала сокращаться, достигнув 2.8% в 1762 г. против 4.2% в 1678 г. (см. подробнее в гл. II «Социальная структура и социальная мобильность»). Депопуляция в большей степени затронула крупные города. Например, в Москве в 1648 г. доля посадских среди населения достигала 42%, в 1701 г. — 40%, а в 1737 г. — 17%. В 1719 г. коренные жители Москвы составляли всего третью часть населения города. С 1719 по 1782 г. численность посадских мужского пола сократилась с 13.9 до 8.2 тыс.
Разрушительное влияние на патриархальный соседский характер отношений в общине оказали ее бюрократизация и переход от обычая к закону. До конца XVII в. «письмоводства, отчетности, канцелярского порядка почти не было, потому что в них не нуждались. Крестное целование, выборы за руками (утвержденные подписями выборщиков. — Б.М.), поручные записи (письменное поручительство выборщиков за выборных на общественные должности. — Б.М.), возможность всем и каждому все лично видеть и все на себе испытать — таковы были обеспечения древнерусского порядка». С начала XVIII в. отношения между разными звеньями механизма самоуправления стали приобретать более формальный характер, поскольку строились по определенным в законе правилам, на юридических основаниях, по инструкциям или наказам. Главный магистрат получал инструкции от императора или Сената, городские магистраты — от Главного магистрата. Магистрат давал инструкции городским старостам, гильдейским и цеховым старшинам. Старосты получали также наказы и от самих избирателей, в которых перечислялись обязанности и права старосты в отношении избирателей и последних в отношении старосты. Наказы подписывались, скреплялись печатями и хранились в архиве. Отношения в общине стали субординированными: магистраты выступали в качестве вышестоящего органа по отношению к общегородским общинам, последние — по отношению к слободским, члены магистрата являлись начальниками по отношению к слободским, общепосадским старостам и рядовым гражданам. Старшина первой гильдии считался старшим по отношению к старшинам второй и третьей гильдий и т. д. Все это говорит о сильной бюрократизации городской общины в первой и второй третях XVIII в. Этот процесс, как указывалось, в деревенской общине обнаружился лишь через 100 лет, после реформ 1860-х гг.